Фатерлянд - Мураками Рю
Тоёхара поставил свой велосипед у входа в корпус «С», вбежал внутрь и бросился вверх по лестнице. Мори последовал за ним. Они не стали пристегивать велосипеды цепью или прятать их, поскольку воры не заглядывали в пустынный район бывших складов. Мори совсем запыхался, но не испытывал каких-либо неприятных ощущений. Даже когда в приюте он пробежал марафонскую дистанцию, то не чувствовал боли. Разве что ноги начало сводить судорогой. В конце концов он и бежавший рядом Ямада упали в обморок от недостатка кислорода. Врач в приюте сказал, что у обоих, похоже, была одинаковая проблема, заключавшаяся в недостатке в организме специального вещества, которое стимулирует нервную систему передавать болевые импульсы. Узнав об этом, Мори и Ямада принялись экспериментировать: для начала они едва не задушили друг друга насмерть, потом принялись втыкать в тело английские булавки, щипаться и так далее. Кончилось тем, что об этом узнали служащие приюта и заставили их прекратить дальнейшие эксперименты. Мори мог ощущать жар и холод, и что-то похожее на боль в отдельных частях тела: например, когда у него болела голова или живот. Иногда, мучаясь бессонницей, он чувствовал однообразную пульсацию за глазными яблоками, — но и всё. Врачи утверждали, что вопрос заключается не в генетических проблемах, а скорее имеет психологический аспект, а это означало, что в любой момент организм может начать вырабатывать «болевые» метаболиты. Пока этого не случилось, предупредили они Мори, ему следовало внимательно следить за полученными серьезными ранами, чтобы не допустить нагноения.
Все уже собрались в «гостинке». Ребята были в восторге от предстоящей раздачи оружия. Прямо у дверей своего кабинета в качалке сидел Исихара; Канесиро, Фукуда и Такегучи стояли посреди комнаты — по-видимому, они только что закончили работать над новой взрывчаткой, которую называли «печеньками». Исихара выглядел сонным и неспешно листал потрепанный журнал с фотографиями какой-то порноактрисы. Когда вошел Мори, Ямада посмотрел на него сквозь очки в черной оправе и сказал:
— С возвращением!
Ямада сидел на ковре, сняв свои башмаки из черной кожи, в хлопковых, кремового цвета штанах, розовой рубашке и бежевом пиджаке.
Иногда у Ямады появлялась временная работа. Несмотря на экономический кризис, то тут, то там то и дело открывались массажные салоны или мини-отели для любовных встреч, и Ямада без особых проблем устраивался туда. Мори однажды пошел в массажный салон, где работал Ямада, соблазнившись обещанием бесплатного прохода. До закрытия заведения оставалось всего десять минут, однако Ямады не оказалось на стойке регистрации. Вышла пожилая китаянка, Мори сказал ей, что он друг Ямады. Китаянка отвела его в маленькую, слабо освещенную комнату, размером чуть побольше, чем кровать с пологом. На кровати лежал голый Ямада, весь намазанный маслом. В свете красной лампочки без абажура его спина казалась багровой. Увидев Мори, Ямада воскликнул: «A-а, ты все-таки пришел!» — и улыбнулся своей кроличьей улыбкой.
У Ямады было три костюма, которые он купил на деньги, заработанные на той или иной временной работе, и все три — бежевого цвета. Он утверждал, что один был итальянского пошива, но Мори-то знал, что костюм сшит в Гондурасе. Мори тоже иногда находил себе временную работу: упаковывать товар в картонные коробки или прохаживаться по улицам с рекламным щитом на груди и спине. Однажды ему предложили поработать в местном книжном магазине — эта работа оказалась лучшей из всех, так как у Мори появился беспрепятственный допуск к дешевым книгам.
Тоёхара доложил:
— Два бронеавтомобиля с пулеметами и автопушкой вот-вот должны прибыть в Одо.
Вышло так, что по телевизору именно в этот самый момент показывали движущиеся полицейские броневики. Они уже въехали в район Одо.
— Ага, значит, вы снова следили за ними? — произнес Исихара.
— Да.
Остальные смотрели на Мори и Тоёхару так, словно хотели сказать: «Ого, вы опять выслеживали "корёйцев"?» Никто не проявил большого интереса к тому, что ребята увидели накануне. Даже Ямада никак не отреагировал, услышав рассказ Мори. Правда, Мори не умел рассказывать истории, да и по телевизору круглые сутки крутили сюжет из парка. В равнодушном отношении Ямады Мори уловил что-то близкое себе самому. Ведь никто из них никогда не делился своими эмоциями с другими людьми. Когда дети испытывают печаль или счастье или впечатляются каким-нибудь фильмом или книгой, или вообще чем-нибудь красивым, они спешат поделиться этими впечатлениями с родителями и друзьями. Рассказывая о своем опыте и слушая рассказы о чужом, люди учатся делиться эмоциями. По крайней мере, именно так было сказано в книге, которую Мори нашел в приюте. Он точно не знал, что такое «делиться эмоциями», но был уверен, что ничего подобного с ним в жизни не случалось.
Мори вырос в новых кварталах на границе префектур Токио и Саитама. Его отец работал менеджером по продажам в агентстве недвижимости, головной офис которой находился в Токио. Через год после рождения Мори компания разорилась. Чтобы не потерять купленное в кредит жилье и продолжать оплачивать частный детский сад старшему брату Мори, отец устроился в деревообрабатывающую мастерскую, которую содержал его приятель. Однажды, работая на токарном станке, отец получил травму, в результате которой лишился указательного и среднего пальцев на левой руке. Отец был человеком молчаливым, но после этого случая совсем перестал разговаривать, а через некоторое время прекратил выходить из дома. После реабилитации в психиатрической клинике он получил работу в мясной лавке неподалеку от дома, где жарил мясные лепешки и крокеты. Почасовая оплата его труда составляла шестьсот восемьдесят иен. С самого детства Мори слышал от матери одно и то же: «Твой отец зарабатывает шестьсот восемьдесят иен в час». Поскольку семья не могла прожить на его заработок, мать Мори пошла работать в «МосБургер», и какое-то время у них на обед было мясо или чили-бургеры. Мори и его брат то и дело слышали от матери, что она, работая, стерла свою задницу до костей, зато теперь может устроить их обоих в частные школы. Амбиции насчет частных школ проистекали из того, что ее саму жестоко третировали одноклассники, когда она училась в государственной школе. Но Мори так и не смог поступить ни в одну частную школу, куда бы мать ни обращалась. Она все время плакала, говоря, что все ее жертвы и тяжелый труд пропали попусту. Отец, молчаливый как всегда, сидел за стаканом виски и смотрел в стену.
Мори пребывал в сомнениях. Если они настолько разрознены, смогут ли они бороться против общего врага? Когда Исихара обозначил врага, в каждом сразу взыграл боевой дух, но в связи с тем, что в группе отсутствовала иерархия, не было и никакого плана действий. Например, Мори или Ямада и оказались-то здесь потому, что тут никто не заставлял подчиняться приказам. Они решили дать бой Экспедиционному корпусу, но до этого было еще очень далеко. Никто не умел сотрудничать и делегировать права и обязанности. Даже у пяти сатанистов не было явного лидера, и уж тем более какого-либо конкретного плана; они просто придумали себе легенду и неуклонно придерживались ее, водя взрослых за нос.
«Сможет ли группа использовать комплекс приютивших их складов для нападений на «корёйцев»?» — задавался вопросом Мори. В кабинете Исихары было длинное окно, сквозь которое просматривалась часть района Одо, где вот-вот начнется обустройство казарм. Более тридцати многоквартирных домов, значительная часть которых стояла заброшенной. В домах оставались либо слишком бедные, чтобы куда-нибудь уехать, либо старые и немощные. Те, у кого не было ни друзей, ни родственников, умирали, и никто этого не замечал. Но ходили слухи, что, когда командующий Экспедиционным корпусом прибыл для осмотра зданий, он был сильно впечатлен: по его словам, брошенные квартиры настолько хороши, что в Пхеньяне в таких живут исключительно высокопоставленные служащие. Большинство квартир состояло из трех комнат и кухни, и в каждой могло поместиться около десяти солдат.
