Вся синева неба - да Коста Мелисса
— Папа! Он все это уже знает!
Хмурое лицо с резкими чертами поворачивается к ней.
— Ты в этом уверена?
И она вдруг сомневается.
— Ты думаешь, родители научили его этому?
Она не может подавить брезгливое содрогание, вспомнив семейку Андре, и качает головой.
— Нет. Наверно, нет.
Ее отец улыбается немного грустно.
— Я тоже слышал, как они шепчутся, Жоанна. Но не надо на него сердиться за то, что он сын своих родителей. В сущности, он бедный мальчик. Он вырос в нищете.
Она возмущается:
— Его родители держат табачную лавку!
— Жоанна, моя ли ты дочь? Порой я в этом сомневаюсь.
Она не может удержаться от улыбки.
— Молва говорит, что да.
— Я говорил о другой нищете.
— А.
— Тебе тоже еще многому надо учиться.
— А тебе? — невольно парирует она, задетая за живое.
— Мне тоже, Жоанна, мне тоже. Всегда надо учиться.
В следующее воскресенье Леон и Жоанна впервые поцеловались на пляже, полюбовавшись одним из самых красивых закатов солнца над Сен-Сюльяком.
Кемпинг-кар снова в пути. Жоанна больна уже два дня. Жар не спадает. Эмиль сходил в аптеку и дал ей лекарства. Он варит ей бульоны, больше она ничего не может есть.
— Где мы?
Сегодня утром ей получше, и она осторожно спустилась вниз.
— Мы доехали почти до Ааса, в Атлантических Пиренеях.
Он сидит на банкетке за чашкой дымящегося кофе.
— Тебе лучше? Вот, садись.
Он дает ей место и пододвигает исписанный листок бумаги.
— Что это?
— Я говорил по телефону с Миртиль.
Глаза Жоанны округляются.
— О!
— Я не знал, что делать, как сбить твою температуру. Я… Я спросил у нее советов.
— Почему ты не передал телефон мне? Я бы хотела с ней поговорить.
— Ты спала как младенец.
Жоанна глотает свое разочарование.
— Ну и какие советы она тебе дала?
— Мчаться прямиком к ней, чтобы она тебя вылечила хорошенько.
Он знал, что это вызовет у нее улыбку.
— Я сказал, что справлюсь с помощью аптекарши.
— А что это за листок?
— Она сказала, что, раз мы не хотим возвращаться к ней до Рождества, она должна хотя бы быть уверена, что я до тех пор буду держать тебя в тепле.
Жоанна хмурит брови, не понимая.
— Она дала мне адрес. Этот человек — пастух.
Жоанна читает имя и фамилию наверху листка. Ипполит Бернар.
— Он планирует отреставрировать старую каменную усадьбу в долине Ааса. Он принимает волонтеров со всей Франции и даже со всей Европы, на протяжении всего года. Люди приезжают на пару дней, на неделю, на месяц, и за несколько часов работы он предоставляет стол и кров.
— О!
Идея ей, кажется, нравится.
— Хочешь перезвонить Миртиль? — предлагает Эмиль, протягивая ей телефон.
Но Жоанна очень бледна. Она колеблется. Она явно еще не готова к разговору с кем бы то ни было.
— Я не знаю…
— Нет, забудь. Это не горит. Сначала я приготовлю тебе поесть, ладно? Ты три дня не ела ничего существенного.
Он идет к кухонному столу и хлопочет, готовя ей фруктовый салат.
— Мы будем в Аасе к вечеру. На дороге снег, так что лучше…
Он не заканчивает фразу. Жоанна встала и рывком отодвинула занавеску на маленьком окошке над банкеткой. Ее ошеломленные глаза видят снег. Она похожа на ребенка:
— Снег идет…
— Да, снег идет.
— Давно?
— С тех пор как мы вернулись в Пиренеи.
Он смотрит на нее, прилипшую носом к стеклу. Спрашивает себя, о чем она думает, любил ли снег ее маленький Том, его ли она видит в белых просторах, сидящего на корточках и лепящего снеговика.
Убегают назад заснеженные поля и горы. Время от времени деревья с голыми ветвями врываются в их поле зрения. Эмиль впереди, за рулем. Жоанна так и стоит на коленях на банкетке, прижавшись носом к стеклу. Она закуталась в плед, грязные волосы прилипли ко лбу, губы потрескались от холода. Она еще не выразила желания даже умыться, но по крайней мере съела фруктовый салат.
—Связка ключей позвякивает в мощеном дворике начальной школы Сен-Сюльяка. Жоанна и Леон сидят за столиком посреди огорода Жоанниного отца. Она принесла два стакана лимонада, и они греются в последних лучах октябрьского солнца. Возвращается отец Жоанны с большой связкой ключей. Он ходил за покупками в деревню и, по своему обыкновению, пропадал почти два часа.
— Все хорошо, детки?
Жоанна спокойно кивает. Леон торопливо здоровается:
— Добрый день, месье.
Отец Жоанны снимает широкополую соломенную шляпу и кладет ее на стол.
— Что ты принес? — спрашивает она, косясь на его корзинку.
— Артишоки, немного свеклы, баклажан и инжир.
Жоанна уже роется в корзинке. Отец опускается на стул рядом с ними.
— В огороде созрел первый осенний урожай, — сообщает он.
— А? — откликается Жоанна, подняв голову.
— Спагетти.
Оба слышат смех Леона и оборачиваются, удивленные. Леон мнется, бормочет:
— Я думал… Это не…
Басистый сердитый голос отца Жоанны перебивает его:
— Нет. Никакие макароны не растут в моем саду… Я еще не нашел способа их выращивать… А жаль.
Жоанна смеется, а бедняга Леон заливается багровой краской.
— Это тыква, — добавляет отец. — Разновидность тыквы.
Он резко встает, отчего Леон вздрагивает.
— Идем, покажу тебе.
Вскоре все трое сидят на корточках вокруг первой в сезоне тыквы.
— Похоже на желтый арбуз… или продолговатую дыню, — замечает Леон.
Жоанна кивает.
— Когда я была маленькой, называла это мама лимон.
Это воспоминание вызывает улыбку у ее отца.
— И ты даже не могла донести ее до дома… В тебе было едва ли метр десять.
Выпрямившись, он вытирает испачканные землей руки о свои бежевые штаны.
— Если ты останешься на ужин, Леон, можешь научиться готовить тыкву спагетти.
Леон не может скрыть удивление и радость. Глуповато улыбаясь, он спрашивает:
— Правда?
Отец кивает.
— Жоанна сможет тебя научить. У нее получаются изумительные гратены.
Жоанна кивком подтверждает.
— А папа сделает нам компот из инжира. Он кладет туда орехи. Вот увидишь, это очень вкусно.
Леон на седьмом небе. Он продолжает улыбаться, повторяя:
— Что ж, я… Да… Я с удовольствием… Я… Спасибо за приглашение… я очень люблю инжир.
Отец Жоанны перебивает его своим сердитым басом:
— Телефон в прихожей, если хочешь предупредить родителей. А потом — на кухню, детки!
Жоанна и ее отец заняли свои обычные места: она за колченогим столом в кухне, на коленях на стуле перед разделочной доской. Он стоит у раковины, моет инжир, его орудия труда ровненько лежат на кухонном столе. Они всегда так готовят. У каждого свое пространство. Леон неловко мнется справа от Жоанны, внимательно наблюдая за ней.
— Вот, я разрезала ее пополам. Теперь натрем ее оливковым маслом, солью и перцем и поставим в духовку.
— Мы запечем ее прямо так? С кожурой?
— Конечно. Передай мне масло, пожалуйста.
Отец Жоанны ничего не говорит. Он наблюдает за ними краем глаза и улыбается.
— Вот, ставишь на сто восемьдесят, — объясняет Жоанна, когда они присели у духовки.
Она доверяет ему поджарить лук и чеснок на горячей сковородке в оливковом масле, потом добавляет туда порезанные кубиками помидоры. Они наблюдают за жаревом, помешивая его и беседуя о школе, о приближающихся каникулах Дня Всех Святых, о запланированной поездке Леона с родителями на гору Сен-Мишель.
— Ты никогда не была там?
— Нет, — отвечает Жоанна.
— Когда-нибудь я обязательно тебя туда отвезу.
Жоанна как будто раздумывает над его предложением.
— Да. Почему бы нет, — говорит она, поджав губы.
Старик смотрит, как она разминает вилкой вынутую из духовки тыкву спагетти, потом добавляет туда жарево из помидоров, чеснока и лука.