Бернар Вербер - Смех Циклопа
– Сегодня опять история. Занятия еще более интенсивные. Закончим еще позднее, чем вчера, – вздыхает Лукреция.
– Такой темп нас вымотает, и мы не сможем посвящать достаточно времени ночным исследованиям.
– Но разгадка смерти Циклопа точно находится здесь. Что-то произошло именно тут. Без всякого сомнения.
Исидор и Лукреция принимают душ, завтракают и возвращаются в то же помещение, что и вчера.
Статуя Граучо Маркса в индийском одеянии производит на них сегодня еще большее впечатление. Занятия второго дня посвящены современным юмористам, Великим Мастерам ложи, новаторам, философам, людям, стремящимся к совершенству.
– На чем мы остановились? Ах да, Бомарше. Напоминаю, мы будем говорить только о тех, кто уже умер. Я не могу назвать вам имена живущих, – уточняет Стефан Крауц. – Ни один из братьев ложи не может назвать имени другого брата без его согласия.
Он открывает толстый фолиант с фотографиями людей, о которых идет речь.
– После Бомарше я хочу обратиться к Эжену Лабишу (1815–1888). Он придумал современную комическую пьесу. Он даже работал с Жаком Оффенбахом над оперой-буфф. Он был Великим Мастером нашей ложи.
Крауц цитирует несколько острот великого Лабиша, часто приписываемых другим авторам:
– «Эгоист – это человек, который не думает обо мне». «Я заметил, что моя супруга верна не мне одному». «Только Бог имеет право убивать себе подобных». «Люди любят нас не за те услуги, которые мы им оказываем, а за те услуги, которые они оказывают нам».
– «Путешествие господина Перришона»? – говорит Исидор.
Крауц переворачивает страницы.
– Затем, человек, который не был ни юмористом, ни клоуном, ни комедиографом: Анри Бергсон (1859–1941). Первый философ, создавший теорию смеха и юмора. Он придумал формулу: «Смех – это механика, действующая в живом организме».
– Он тоже стал Великим Мастером?
– Нет, только Мастером. Он, как бы это выразиться, чересчур серьезно относился к юмору. Он был аналитиком, а не практиком. Вот, что он говорил: «Искусство писателя, прежде всего, состоит в умении заставить нас забыть, что он пользуется словами». «Предвидеть – значит проецировать в будущее опыт прошлого».
Чтобы понять человека, надо изучать не биографию, а оставленные им афоризмы. Стефан Крауц несколькими цитатами обрисовал нам характер этого человека лучше, чем если бы рассказал всю историю его жизни.
Затем они обсуждают Жоржа Фейдо (1862–1921).
– Жорж Фейдо пытался понять сам феномен юмора. Это превратилось у него в навязчивую идею. От этого он и умер.
– А вы можете привести нам какие-нибудь высказывания Жоржа Фейдо? – спрашивает Лукреция, изображая прилежную ученицу.
– «Единственная гимнастика, которой я занимаюсь, – это посещение похорон моих друзей, занимавшихся гимнастикой для поддержания здоровья». «Мужья женщин, которые нам нравятся, всегда дураки».
Исидор с трудом удерживается от смешка.
– Затем конечно же мы поговорим о Чарли Чаплине (1889–1977). Вот мало кому известный эпизод из жизни этого гениального во многих областях человека. Однажды писатель Чарльз Макартур спросил у Чарли Чаплина, как ему написать комическую сцену для сценария. «Толстая дама поскальзывается на банановой кожуре. Как смешнее всего будет выстроить кадр? Сначала показать банановую кожуру, потом толстую даму, которая приближается и поскальзывается? Или сначала толстую даму, потом банановую кожуру, а потом даму?» Чарли Чаплин ответил: «Не то и не другое. Вы показываете приближающуюся толстую даму, потом банановую кожуру, потом толстую даму и банановую кожуру вместе. Затем она осторожно перешагивает через банановую кожуру и падает в открытый канализационный люк!»
– Отлично! – восклицает Лукреция.
– Чарли Чаплин был членом Великой Ложи Смеха?
– Конечно. Американское отделение ложи одно время очень успешно развивалось. Чаплин был ее Международным Великим Мастером.
Исидор записывает.
– Граучо Маркс (1890–1977). Вот цитаты для мадемуазель Немрод, которая, как я вижу, до них большая охотница. «Я родился очень молодым». «Я никогда не вступлю в тот клуб, который согласится меня принять». «Мужчина так же молод, как женщина, которую он любит». «Или этот человек умер, или время остановилось».
Лукреция и Исидор с трудом сдерживают смех.
– Граучо Маркс тоже был Мастером вашей Ложи?
– Да. Он даже три года был Великим Мастером.
– Значит, он все-таки согласился вступить в клуб, который его принял, – замечает Лукреция.
Продюсер листает книгу.
– Саша Гитри (1885–1957). Он в представлении не нуждается. Вот несколько цитат: «Я охотно признаю, что женщины лучше мужчин, лишь бы они перестали требовать признать их равными». «Если бы те, кто говорит обо мне плохо, знали, что я о них думаю, они бы говорили еще хуже». «Вы когда-нибудь слышали, чтобы ребенок сказал: „Когда я вырасту, я стану профессиональным критиком“?» «Есть люди, на которых всегда можно рассчитывать. Обычно это люди, которые вам не нужны».
– Неплохо, – признает Лукреция.
– Вот еще, как раз для нас: «Цитировать чужие мысли – значит сожалеть, что они не пришли в голову вам самим».
– Саша Гитри был Великим Мастером?
– Нет, просто Мастером. О, а вот это очень важно. Один из самых великих: Пьер Дак (1893–1975). Тоже Великий Мастер, участник Сопротивления во время Второй мировой войны. Он делал комические радиопостановки, издеваясь над правительством Виши и Гитлером.
Цитаты: «Тот, кто начал с нуля и не добился ничего, никому ничего не должен». «Лучшее доказательство существования инопланетного разума – то, что он не пытается вступить с нами в контакт». «Порой молчать нужно даже тогда, когда тебе есть, что сказать». Сегодня остановимся на этом. Мы прошли путь от Бомарше до Пьера Дака.
Стефан Крауц закрывает книгу и приглашает их на ужин.
Изучение творчества пионеров смеха наполнило Исидора и Лукрецию новой энергией. Лукреция теперь понимает, что объединяет членов Великой Ложи Смеха.
Все они прожили трудную жизнь. Всем им смех помог выдержать удары судьбы, преодолеть чувство страха. Они победили благодаря смеху, но на склоне лет испытывали чувство неловкости оттого, что всю жизнь были шутами. Многие в старости, стыдясь клоунского имиджа, даже пытались создавать трагические произведения.
Стефан Крауц провожает Исидора и Лукрецию до их комнаты. Исидор принимает душ и надевает майку. Не говоря ни слова, залезает в постель. Ложась, Лукреция улыбается.
Завтра я смогу смеяться.
Затем поправляет себя.
Завтра я должна буду смеяться.
И с удивлением понимает, что если удерживаться от смеха трудно, то смеяться по приказу будет еще труднее.
Я должна научиться владеть своим телом.
Она делает упражнения по задержке дыхания.
Начну обратный отсчет. Когда дойду до нуля, сразу крепко засну. Десять, девять, восемь, семь, шесть… пять… четыре… три… два…
– Лукреция, нельзя забывать про расследование. Ну что, пошли?
Исидор стоит у ее кровати с сиреневыми плащами, масками и фонариками.
Они повторяют вчерашний маршрут. Подойдя к воротам в конце галереи, Исидор достает украденные отвертку и проволоку. Лукреция пытается открыть замок, но у нее ничего не получается.
– Я думал, вы профессионал, – удивляется Исидор.
– Я специалист по современным электронным сейфам, а не по замкам трехсотлетней давности. Я не знаю, как действуют эти механизмы. Там внутри несколько дополнительных очень прочных зубчатых систем, которые я не вижу. Эти замки похожи на часовой механизм.
– Вы меня разочаровали. Боюсь, я вас переоценил. Выходит, вы вообще ни на что не годитесь.
Лукреция начинает работать с удвоенным рвением.
Я тебе покажу, на что я гожусь!
Она внимательно слушает скрежет старинных деталей замка.
Черт, а ведь я опять попалась… Он сказал, что я ни на что не гожусь, чтобы я превзошла саму себя.
Она беспомощно разводит руками.
– Мне нужен рентген, чтобы увидеть то, что находится внутри замка.
К Исидору и Лукреции опять приближаются две фигуры в сиреневом, они едва успевают спрятаться.
Неужели я его действительно разочаровала? – думает Лукреция.
132
Адам заскучал в раю и потребовал себе женщину. Бог пообещал создать ему прекрасную подругу – красивую, нежную, умную, внимательную, одаренную во всех областях искусства. Это будет самое совершенное из всех творений Бога. Но Адаму придется дорого за нее заплатить – нужно будет отдать глаз, руку и шесть пальцев. Адам размышляет, потом говорит: «Дороговато. А что вы можете предложить за одно ребро?»
Великая Ложа Смеха.
№ 234 445
133
Большой палец нажимает на кнопку хронометра.
– Внимание, приготовились. На счет «три». Раз… два… три! Смейтесь!
Лукреция издает вымученный смешок, который превращается в более натуральный мягкий ритмичный смех.
