Дэвид Митчелл - Облачный атлас
Лучше, чем вчера. Я подошел ближе, шоб рассмотреть эту особую Смекалку. Суставы-кости у меня слегка постанывали. Мероним сказала, шо я уже видел этого Предвидящего, к’торого, как она сообщила, звали Дуофизит, и я подтвердил, шо помню его, пот’му шо он так сильно меня напугал. Предвидящий слушал нас из своего окна, и его засохшие, шо у скелета, черты смягчилис’ всего лишь на долю оттенка. Оч’ жаль, Закри, шо нам приходится знакомиться в столь мрачные времена, сказал Дуофизит, но я прошу тебя сопроводить Мероним по последнему маршруту, к Пальцу Иката. Знаешь его?
Ей, я его знал, это к северу от Последней Долины, по ту сторону моста через Пололу, длинная такая коса, тянущаяся на северо-восток. Шо, К’рабль бросает якорь для Мероним возле Пальца Иката?
Предвидящие п’реглянулис’, и спустя такт Дуофизит сказал: Как ни прискорбно, но мы должны сообщить тебе свои собственные дурные новости. Оризоны на острове Предвидения и на К’рабле уже долгие дни не отвечают на запросы.
Какие запросы? — спросил я.
Запрос — это послание, сказала Мероним, окно, оризоновая встреча, наподобие вот этого нашего разговора с Дуофизитом.
Шо, оризоны сломались? — спросил я.
Может, все гораздо хуже, прог’ворил Дуофизит, дело в том, шо в последние луны к острову Предвидения подбиралас’ чума, с запада от Анк’риджа, ей, ужасное заболевание, которое не излечить нашей Смекалкой. Выживает всего один из двухсот, заразившихся этой б’лезнью, ей. Нам, Предвидящим на Га-Уае, приходится теперь действовать сам’стоятельно, пот’му шо К’рабль, вероятно, не придет.
Но как же Анафи, сын Мероним? Лицо Мероним заставило меня пожалеть, шо я не откусил себе язык, прежде чем задал этот вопрос.
Придется мне жить, нечего об этом не зная, сказала моя подруга, так горестно, шо я готов был разреветься взыдью. Шо ж, не я первая, не я последняя.
Шо г’ворить, эта новость похерила надежду, к’торая теплилас’ во мне даж’ без моего ведома. Я спросил у Дуофизита, как много Предвидящих было на всем Га-Уае.
Пять, — ответил он. Пять сотен? — спросил я.
Дуофизит видел мое смятение и понимал его. Нет, всего пять. По одному на каждом главном острове гряды. Нашу полную правду сказать оч’ просто, и настало время, шоб ты ее узнал. Мы тревожилис’, шо эта чума достигнет острова Предвидения и задует последний яркий огонь Цив’лизации. Мы искали хорошую почву, шоб рассадить побольш’ Цив’лизации на Га-Уае, и не хотели пугать вас, островитян, большими количествами чужеземцев.
Так шо, как видишь, взяла слово Мероним, твои опасения относи’льно моих подлинных целей были отчасти верными.
Меня это больш’ ничуть не заботило. Я сказал: Если все Предвидящие такие же, как Мероним, то, ей, будь их хотя бы и пять тысяч, в Долинах всех их ’стретили бы с распростертыми объятиями.
Дуофизит помрачнел, прикидывая, ско’ко Предвидящих могло остаться в живых. Глава моего племени здесь, на Мауи, откуда я с вами г’ворю, предводитель друж’любный, такой же, как ваша Аббатисса. Он приказал, шоб два каяка п’ресекли пролив Мауи, и они подойдут к Пальцу Иката послезавтра, ’коло полудня.
Я поклялся ему, шо к тому времени доставлю туда Мероним в целости и с’хранности.
Тогда за помощь ей я смогу побла’одарить тебя лично. Дуофизит пояснил, шо на каяках найдется место, если я захочу покинуть Большой остров вместе с ней.
Это пом’гло мне определиться с намерениями. Спасибо, сказал я этому жилистому Предвидящему, но мне над’ остаться и разыскать свою семью.
Мы скрывалис’ в тех развалинах еще одну ночь, шоб у меня немного срослис’ мышцы и залечилис’ ушибы. У меня сердце разрывалос’ от того, шо я не мчался обратно в Долины для сражения аль разведки, но Мероним видела, как через Квиквихеле на направлению к Долинам изливалис’ несметные полчища конных Конов, вооруженных арбалетами, и уверяла, шо затяжного сражения в Девяти Долинах не будет, ей, все будет кончено за неско’ко часов, а не дней.
Печальным и тревожным был этот день. Мероним учила меня польз’ваться своим особым стрелятелем, похожим на берцовую кость. Мы упражнялис’ на ананасах, потом на огромных репейниках, потом на желудях, пока я не начал целиться оч’ точно. Я был на страже, пока спала Мероним, потом на страже была она, а я еще немного поспал. Вскоре наш костер опять стал сгущать сумеречную дымку, и мы пообедали пайками Конов, в к’торые входила засоленная баранина и морские водоросли, и лиликоями, фруктами, к’торые произрастали в этих развалинах. Я задал коню овса, приласкал его и дал ему кличку Уолт, пот’му шо он был таким же уродом, что мой кузей, потом меня снова ужалила боль, и я приг’рюнился, прикидывая, кто из моих родичей мог еще оставаться в живых. Сказать по правде, не знать худшего еще хуже, чем знать.
Меня коснулас’ мим’летная мысль, и я спросил у Мероним, поч’му К’рабельщица держится в седле так же уверенно, как Коны. Она призналас’, шо большинство Предвидящих не умеют ездить ни на каких животных, но она жила среди племени Суоннекке, к’торое обитает за Анк’риджем и Фар-Кувером. Суоннекке разводят лошадей так же, как жители Долин разводят коз, ей, и их малыши умеют ездить раньше, чем ходить, и она научилас’ этому, пока там была. Мероним много сообщила мне о племенах, среди к’торых жила, но сейчас мне некогда обо всем этом рассказывать, не, становится поздно. Мы г’ворили о завтрашнем маршруте к Пальцу Иката, вишь, одна возможность состояла в том, шоб следовать острому гребню Кохал над Девятью Долинами, а другая — шоб сначал’ вдоль реки Вайпио добраться до гарнизона Авеля и разведать там все, шо удастся разведать. Мы, вишь, не знали, шо именно собиралис’ уч’нить Коны — то ли разгромить-спалить, а потом и опустошить Долины, то ли захватить наши жилища, поселиться в них и поработить нас на наших же землях. Я-то поклялся, шо доставлю Мероним на Палец Иката в целости-невредимости, а следить за Конами было делом неб’зопасным, но Мероним отрезала, мол, сначал’ мы разведаем, шо творится в Долинах, и образ действий на завтра был определен.
Рассветный туман был восковым и плотным, шо ил. Нелегко было пробраться вместе с конем через хребет Кохал и заросли к реке Вайпио, понятия не имея о том, не поджидает ли нас отряд Конов по ту ст’рону тростниковых стен, к’торые мы с таким шумом проламывали. По большей части мы шли пешком, ведя коня в поводу, но к полудню добралис’ наконец до реки, привязали его в голом узком ущелье и прокралис’ ’коло мили, остававшейся до жилища Авеля, вдоль поросшего елями отрога. Туман обращал каждый пень в затаившегося на страже Кона, но я все равно был бла’одарен Сонми за прикрытие. Добравшис’ до опушки, мы посмотрели на гарнизон. Мрачный это был вид, ей. Одни то’ко в’рота Авеля, вишь, стояли закрытыми, а все стены и надворные постройки были обуглены и порушены-разломаны. С балки ворот свисал голый чел’век, ей, подвесили его, по обычаю Конов, за лодыжки, может, это был Авель, может, нет, но вороны уже копалис’ у него во внутренностях, и парочка наглых динго подбирала упавшие комки.
Вот, и пока мы смотрели, показалос’ стадо пораб’щенных жителей Долин в тридцать-сорок голов, к’торых гнали в сторону Квиквихеле. Это зрелище я буду помнить до своего смертного часа и дольше. Нек’торые были запряжены в телеги с награбленным скарбом. Слышался гвалт криков-приказов Конов, доносилос’ щелканье кнутов. Все слишком уж утопало в тумане, шоб я мог различить лица своих соплеменников, но какую же болезненную жалость внушали их сгорбленные фигуры, тащившиеся к п’реправе у Слуши! Призраки. Живые призраки. Смотри, какая судьба постигла последнее Цив’лизованное племя Большого острова, думал я, ей, вот они, воспитанники нашей школьной и нашей Иконной, ставшие всего лишь рабами для Конов, для их полей, жилищ, конюшен, постелей и всего-всего в землях Подветренной стороны.
Шо я мог сделать? Освободить их стреми’льным наскоком? Около двадцати всадников гнали их в Подветренную часть острова. Даж’ со стрелятелем Мероним я мог бы снять пятерых стражников, может, и больше, если бы мне повезло, но шо дальше? Коны зак’лоли бы всех жителей Долин при малейшем признаке с’противления. То не Закри-Трус одолевал Закри-Храбреца, не, то Закри-Сам’убийца схлестнулся с Закри-Выживающим, и мне не стыдно сказать, кто из них победил. Хоть глаза мне застилали слезы, я дал Мероним знак, шо мы возвращаемся туда, где привязан конь.
А ну-ка, плоскодонка, подай мне жареного таро. Как вспомню о том отчаянии, так весь внутри делаюс’ пустым.
Теперь, когда мы отступали, поднимаяс’ к пастбищам Кохал, дымка осталас’ ниже нас, и на юге из океана облаков воздвиглас’ вершина Мауна-Кеа, насто’ко ясная-близкая, шо до нее, казалос’, мож’ было доплюнуть, шо я и сделал, ей, изо всех сил плевал я на нее. Может, душа моя и забита насмерть камнями, может, удача моя сгнила-пропала, но я все еще способен послать проклятие. Над каждой из Девяти Долин поднималис’ змеи черного дыма, и все стервятники Большого острова, будь они летающими аль бегающими, в то утро, думаю, чавкали-пировали в наших Долинах. Вверху, на пастбищах, мы нашли разрозненных коз, нек’торые были мои, другие из Каймы, но коз’пасов мы не видели, не, ни единого, и я подоил нескольких коз, и мы выпили козьего молока последнего свободного человека Долин. Через проход Верт’бри мы спустилис’ к скале Большого Пальца, где пять лун назад Мероним рисовала свою карту, ей, по поросшему вереском дерну, шо шесть лун назад нежил спину лежавшей подо мной Розес.
