Фатерлянд - Мураками Рю
Репортер из «Ниси Ниппон симбун» участвовал в задержании подследственного № 2 — Маэзоно Ёсио. Приятель Маэзоно выскочил из дома с дробовиком в руках и ринулся в сторону оператора «Эн-эйч-кей», и Тхаку пришлось разнести голову вооруженному придурку выстрелами из автомата. После этого эпизода журналист «Ниси Ниппон» написал статью, в которой оправдывал действия корейского солдата, указав, что тот защищал жизнь японского гражданина. Материал был на пользу ЭКК, но все же в нем таилась потенциальная опасность. В конце статьи высказывалось мнение о том, что хотя подозреваемые, возможно, и нарушали закон, следует учитывать, какие именно юридические основания применялись при их задержании. (Опять эти основания!) Кроме того, журналист призывал общественность к непредвзятому подходу к личностям арестованного Маэзоно. В своих выводах газетчик ссылался на мнение посторонних лиц, однако в штабе Корпуса решили либо воздействовать на него силами отдела пропаганды, либо включить в список политически неблагожелательных элементов после высадки основных сил Корё.
Погода стояла прекрасная. Парк Охори был полон народу. Нежный ветерок нес по безоблачному небу запах цветов и щебетание птиц. Автостоянка была забита до отказа; в ее конце выстроились четыре туристических автобуса. Озеро, настолько большое, что с одного берега невозможно было различить другой, отражало солнечный свет; по его поверхности скользили стаи уток и лебедей. То там, то сям виднелись прогулочные лодки. Озеро опоясывали беговые дорожки, рядом находились детская площадка, Музей искусств и сад камней. Солнечный свет резал глаза, повсюду пестрели раскрытые зонтики. Несколько художников-любителей, вероятно, членов местного клуба, склонившись над своими мольбертами, изображали водную гладь и мост над ней.
Бронетранспортеры, миновав стоянку, сразу направились к зданию ресторана, где должен был находиться Куцута. Чуть поодаль за ними следовали несколько зевак на велосипедах. В небе стрекотал вертолет телевизионщиков.
При виде бронетранспортеров люди в парке пришли в замешательство. На первом этаже ресторана посетители повскакивали с мест; матери хватали детей. Официанты, казалось, прилипли к широким стеклам. Гулявшие в нерешительности остановились, художники-любители оторвались от этюдников. Каждый знал, что на бронетранспортерах приехали люди из Корпуса Корё для того, чтобы арестовать очередного преступника. И благодаря многократно транслировавшемуся новостному сюжету всем было хорошо известно, что накануне попытка ареста одного из подозреваемых в тяжких преступлениях окончилась стрельбой со смертельным исходом. Чхве все это очень не нравилось, так как паника могла привести к непредсказуемым последствиям.
Первым делом он передал по рации Тхаку, который находился в другом транспортере, чтобы тот сообщил через штаб в редакцию «Эн-эйч-кей» о срочном отзыве вертолета с журналистами. Затем Чхве приказал На Юн Хаку следовать за ним, и они оба вылезли из БТР. Зеваки вокруг оживленно переговаривались и, судя по всему, не собирались расходиться.
Чхве осмотрелся и выпрямился, ожидая, когда улетит вертолет с телевизионщиками. Как только звук лопастей стал затихать, он поприветствовал собравшихся на своем родном языке: «Анхён хэшхимникка!» — «Добрый день». Несколько человек невнятно отозвались. Чхве заложил руки за спину и подошел к группе живописцев-любителей. Их было около десятка, в основном пожилые люди. Один из рисовальщиков, бородатый, в коричневом кожаном пиджаке и берете, был у них, вероятно, главным.
— Хорошая погода! — заметил Чхве, стараясь не улыбаться, так как его улыбка могла напугать неподготовленного человека. — Я тоже люблю рисовать и писать красками. Красиво здесь, — добавил он торжественно. — Напоминает Корею, там тоже есть что-то похожее. У нас имеются и зоопарк, и ботанический сад. А по праздникам туда приезжают семьи с детьми.
Мужчина в берете объяснил ему, что это место называется парк Охори.
— О да, — кивнул Чхве и указал на середину озера. — Но какой длинный мост, не правда ли?
— Это не один мост, — отозвалась пожилая художница, не выпуская кисти из руки. — Это на самом деле, знаете ли, четыре небольших моста, и они соединяют три острова.
Художница перечислила Чхве названия каждого острова и моста. Другую руку она держала так, словно хотела прикрыть глаза от солнца. На женщине были мягкая широкая шляпа и легкая коричневая кофта.
— Спасибо вам, я понял, — сказал Чхве, заглянув в ее рисунок: плавающие по водной глади птицы. — Прошу прощения, но мне нужно идти, — добавил он, обращаясь ко всей группе.
Художники смотрели ему вслед, пока Чхве не дошел до своего бронетранспортера, затем снова вернулись к работе. Зеваки и посетители ресторана, с тревогой наблюдавшие за их разговором, вздохнули с облегчением.
Чхве дал приказ своей команде выходить. Тхаку он приказал ждать в другой машине. Чхве не сомневался, что его команда прекрасно справится с заданием без посторонней помощи. Пятеро японских полицейских двинулись вперед, Чхве и На шли позади них. Скорее всего, Куцута ждал их один, ведь он сам предложил арестовать его в ресторане, чтобы зря не травмировать больную мать.
Люди, которые в тот момент находились в парке, видимо, спокойно относились к проводимой операции. Репортер из «Асахи симбун» попросил включить его в состав команды, но Чхве отказал. Люк второго БТРа приоткрылся, и оттуда выглянул Тхак, провожая глазами своего начальника. Зеваки двинулись было вперед, толкая велосипеды, но бронетранспортеры закрыли обзор, и они стали перемещаться в сторону парковки.
Здание было довольно большим. Помимо ресторана, там размещались два магазина, в которых продавались сувениры, лапша и мороженое. Слева можно было видеть лодочную станцию. На некотором расстоянии от места событий все еще кружил вертолет «Эн-эйч-кей». Чхве обернулся — определенно, его что-то беспокоило. Он увидел выглядывавшего из бронетранспортера Тхака, насупившегося репортера из «Асахи» с камерой в руках, автобусы на стоянке… Число зевак выросло уже человек до ста. Что-то явно было не так, но что именно, Чхве не мог понять. Он вызвал по рации Тхака и сказал смотреть в оба. Лестница, ведущая на второй этаж, находилась слева. Чхве отворил двери и первыми пустил туда полицейских-японцев.
Войдя с улицы, полицейские попали в холл. Приватные кабинеты на втором этаже ресторана были доступны только по предварительной регистрации, и здесь было что-то вроде ресепшена. С потолка на толстой цепи свисала массивная люстра с лампочками-свечками. У стены стоял кожаный диван, далее помещался бар, открывавшийся только после обеда.
— Прошу сюда! — неожиданно раздался голос.
Чхве и На увидели человека в черном фраке, вероятно, официанта.
— Господин Куцута ждет вас, — добавил официант чуть дрогнувшим голосом.
Полицейские-японцы двинулись вверх. Перила деревянной лестницы поражали искусной резьбой. Стены пестрели фотографиями посещавших ресторан знаменитостей. Чхве бросился в глаза снимок, на котором была изображена некая пара в вечерних костюмах. Как гласила надпись, Генеральный консул Соединенных Штатов и его супруга. Действительно, к юго-западу от парка в районе элитной застройки располагалось консульство США. В настоящее время дипломаты и их охрана, состоявшая из бойцов морской пехоты, были уже эвакуированы в Токио.
Отряд достиг второго этажа, где находился разделенный на сектора зал с широким балконом, выходившим на озеро. От солнца столики на балконе прикрывали красочно расписанные зонты. Чхве и не знал, что здесь есть балкон. Пол в зале покрывал толстый ковер; посередине стоял стеклянный стол, окруженный кожаными креслами. Повсюду — горшки с цветами и комнатными растениями. Зеркала на стенах увеличивали объем помещения.
Официант указал на золоченую табличку с надписью «Анютины глазки» — это и была их цель. Один из полицейских постучал. Раздался голос: «Минуточку!» — и через мгновение дверь отворилась. В проеме появился небольшого роста человечек в коричневом пиджаке. На лбу его мигом выступил пот, и он начал нервно облизывать губы. Он избегал прямого зрительного контакта с кем бы то ни было. Официант, сопровождавший команду, к этому моменту испарился.
