Дуглас Кеннеди - Испытание правдой
На следующий день Элисон показала мне Кройдон. Хотя я усмехался в душе, называя этот городишко тихой заводью, теперь, оглядываясь назад, я понимаю, какое это уникальное место, как глубоко укоренился Кройдон в великих американских традициях, как силен в нем дух коммуны, в каком почете здесь семейные ценности. Элисон работала в библиотеке — старомодном, уютном заведении, где местным ребятишкам прививали любовь к книгам. И еще мне очень понравились закусочная и супермаркет, где жители встречались и обсуждали события дня. Когда Элисон освободилась после работы, мы забрали маленького Джеффа у очаровательной старушки, которая присматривала за ним, пока Элисон была в библиотеке, и отправились на озеро Себаго, чудо света Новой Англии.
Был изумительный осенний день, и леса Мэна поражали буйством красок. Мы взяли напрокат каноэ, Элисон с Джеффом на руках устроилась на корме, а я сел на весла. Если бы тогда я знал Бога, я бы догадался, что это Он проливает на нас свой свет, намекая на то, что в таком красивом и щедром мире, как наш, не должны переступать границы морали, чего так хотелось на обоим.
— Знаешь, Тоби, — сказала мне Элисон, когда мы были на середине озера, — Джерри очень хороший муж: добрый, порядочный, верный. Но… мне трудно признаться в этом… между нами нет искры, нет страсти, влечения, романтики. А я еще так молода, во мне столько нерастраченной любви. Ведь должен же быть какой-то выход…
Бывают моменты, когда сначала говоришь, а потом думаешь. И вот это был как раз такой.
— Почему бы тебе не сбежать со мной? — вырвалось у меня.
Она побледнела:
— Ты серьезно?
— Никогда еще я не был таким серьезным, — сказал я.
— Но мы едва знакомы…
— Я знаю… меньше чем двадцать четыре часа. И все-таки…
Я не договорил, трудно было выразить словами то, что чувствовало сердце.
— Скажи… — попросила она. — Попытайся.
— Уверенность, как эта, приходит только раз в жизни, — сказал я.
— Звучит красиво.
— Это правда.
— Но я замужем.
— Я знаю… так же, как знаю и то, что чувство, которое я сейчас испытываю, никогда не покинет меня.
— О, Тоби… — тихо произнесла она. — Зачем ты ворвался в мою жизнь?
— Мне очень жаль…
— А мне нет. И все-таки жизнь была бы куда легче, если бы…
Теперь настала ее очередь замолчать и отвести взгляд.
— Скажи мне, любовь моя, — попросил я.
— …если бы я не увидела тебя и не поняла сразу, что ты тот, кто назначен мне судьбой.
Потом мы оба долго молчали. Элисон прижалась щекой к головке Джеффа. Прошло какое-то время, и она посмотрела на меня:
— Я думаю, тебе следует уехать сегодня вечером.
Честно говоря, я опешил — меня все-таки беспокоило, куда двигаться дальше и где укрыться. Но, хотя и сознавая, что своим уходом я ставлю под угрозу собственную свободу, я вдруг принял отчаянное решение: если от этого ей будет легче, что ж, тогда я уйду… пусть даже это и означает, что мне придется расстаться с любимой женщиной.
Я стал грести к берегу. Причалив, мы вернули каноэ, пересели в машину и поехали в Кройдон в полном молчании. Солнце уже село, когда мы добрались до города. Дома Элисон стала купать и кормить Джеффа, а я собрал свой рюкзак и позвонил в «Грейхаунд» Бриджтона узнать, когда будет следующий рейс на…
По правде сказать, я понятия не имел, куда мне ехать дальше.
Пока я говорил по телефону, Элисон принесла Джеффа в спальню и уложила его в колыбельку. Когда она вернулась, я сказал:
— В восемь вечера уходит автобус из Бриджтона в Льюистон. Думаю, я успею на него.
— Но куда ты поедешь? — спросила она.
— Да это не важно. Ты права: я должен уйти. Должен…
Я так и не закончил фразу, потому что мы вдруг оказались в объятиях друг друга, и никакая сила не могла нас разлучить. А уже в следующее мгновение мы были в спальне.
Спустя час мы лежали в постели, обнаженные, утомленные страстью, и я думал: у меня в жизни было столько секса и столько разных женщин… но впервые я по-настоящему занимался любовью. Рядом, в своей кроватке, крепко спал Джефф, и ему не было никакого дела до того, что происходило прямо перед ним. Ни я, ни Элисон не проронили ни слова. Мы просто смотрели друг другу в глаза. И тут тишину прорезал телефонный звонок. Элисон напряглась и вскочила с постели, накидывая халат. Она побежала в соседнюю комнату и сняла трубку.
— С кем вы хотите говорить? — услышал я ее голос, а потом: — Простите, но здесь нет никакого Глена Уолкера… правда, вы, должно быть, ошиблись…
Я пулей выскочил из спальни, на ходу натягивая джинсы.
— Это меня, — сказал я.
Элисон отняла трубку от уха и взглянула на меня. В ее глазах сквозил ужас, смешанный с паникой. Так бывает, когда вдруг узнаешь, что тебя предали.
Я взял трубку. Голос на том конце провода был хорошо мне знаком:
— Гручо?
— Послушай, если бы я был Харпо… — произнес я.
Элисон совсем растерялась.
— Принято, — сказал Джек Дэниелс. — И, как всегда, буду краток. Наши друзья, похоже, знают, что ты в Новой Англии. Какой-то парень в билетной кассе «Грейхаунд» в Олбани увидел твою физиономию в местной газетенке, позвонил нашим друзьям и рассказал им, что два дня назад продал тебе билет до штата Мэн. Так что я предлагаю тебе совершить большой прыжок сегодня же. Понятно?
— Понял, — сказал я.
— Вот и хорошо. И наши настоящие друзья с севера устроят тебе рандеву в городке Сейнт-Джордж. Я посмотрел по карте — в общем, тебе часов семь езды… а для них это самое удобное место встретить тебя. Как ты думаешь, тебе удастся раздобыть колеса?
— Не сегодня. Но, возможно, завтра я смогу взять напрокат машину…
— Завтра может быть поздно. Поговори со своей хозяйкой. А я перезвоню тебе через пятнадцать минут.
Связь оборвалась. Я положил трубку. Элисон подошла ко мне и взяла меня за руки.
— Элисон, любовь моя… — начал было я, но слова застряли в горле.
— Ты должен рассказать мне, — сказала она.
— Я не хочу втягивать тебя…
— Я уже втянута, — сказала она, — потому что люблю тебя.
— Я не хотел причинить тебе боль.
— Тоби, прошу тебя, скажи мне правду… какой бы страшной она ни была.
Она увлекла меня к дивану. Усадила. Заглянула мне в глаза… и я рассказал ей все. Я не упустил ни одной детали. Я не оправдывал себя. Я объяснил, что в какой-то момент, после того как Джек Дэниелс попросил меня укрыть бомбистов, я был близок к тому, чтобы сказать ему: «Это неправильно. Я не могу так поступить».
— Но если бы я сказал ему это, они могли бы убить меня. Однажды оказавшись в ячейке «метеорологов», оттуда уже не выбраться. А для предателей существует только одно наказание — смерть.
— Бедный мой мальчик, — сказала Элисон. — Какой страшный выбор тебе пришлось сделать.
— И теперь я понимаю, что сделал неправильный выбор. Я действительно хочу пойти и сдаться властям. Но я знаю, что в этом случае меня ждет двадцать лет тюрьмы. В то время как в случае побега в Канаду у меня на руках будет больше козырей, чтобы торговаться с ФБР. Я знаю, это звучит цинично, но…
— Я понимаю. Потому что, как тебе известно, мой отец годами подвергается преследованию со стороны федералов. И если они поймают тебя на этой стороне границы, пощады тебе не будет. Так что да, конечно, ты должен бежать сегодня же.
— Но как? У меня же нет машины.
Не колеблясь, она произнесла:
— Я сама отвезу тебя.
— Это невозможно, — сказал я. — Тебя же немедленно арестуют. Если нас поймают вместе, тебя отправят за решетку. Тебя разлучат с сыном. Я не позволю…
— У тебя есть документы на имя этого… как его…
— Глена Уолкера. Да, у меня есть паспорт.
— Если мы тронемся сейчас, доберемся до границы за пару часов. Они не станут останавливать человека по имени Уолкер, который путешествует с женой и ребенком.
— Ты собираешься взять с собой Джеффа?
— Он ничего не заметит. И в любом случае, я не могу оставить его здесь одного.
— А скажем, твой муж позвонит, когда тебя не будет?
— Если я сама позвоню ему сейчас, он не станет перезванивать ночью. Это не в его характере — устраивать проверки.
— И все-таки… я не могу тебе позволить…
— Я должна это сделать.
— Но почему?
Она крепче сжала мои руки:
— Я не приемлю жестокость и насилие — особенно в отношении невинных граждан, — но точно так же я ненавижу чудовищную войну, которую мы ведем в Юго-Восточной Азии. Я всегда была вне политики — из страха, наверное… а может, мне просто не хватало убежденности. Но хочешь знать, чему я научилась у тебя за эти сутки? Тому, что самый главный выбор — это глубокая и беззаветная любовь. И поскольку я знаю, что тебя вынудили к укрывательству преступников, я должна помочь тебе бежать.
