Фатерлянд - Мураками Рю
В Народной армии учили, что в случае, когда в твой окоп влетает вражеская граната, первым делом солдат должен схватить ее и отбросить в сторону противника или в дренажный ров. Но если времени на это не остается, то оказавшийся ближе всех солдат обязан накрыть гранату своим телом для того, чтобы свести к минимуму потери личного состава, — в курс молодого бойца входили и такие упражнения на учебных болванках. Чхве не раз слышал истории о командирах взводов, которые во время конфликта с Южной Кореей закрывали своими телами солдат, действуя, как живой щит. В нагрудный карман униформы зашивался пакет с порохом. Для активации запала нужно было оттянуть клапан кармана — взрыв пороха гарантировал мгновенную смерть. Во время операции в заливе Кёнги все бойцы были снабжены такими устройствами; и теперь несколько офицеров ЭКК тоже вшили себе в карманы взрывпакеты. Для Чхве это означало все то же — в момент смерти боль должна была превратиться в силу.
Чхве направился к лейтенанту Чану По Су во временный командный центр. Ему был нужен список преступников, следственные материалы и ордера на арест. Помещения центра были сизыми от табачного дыма. Большинство из подчиненных полковника Хана являлись заядлыми курильщиками. Чхве вспомнил, что скоро в лагерь должны подвезти табачное довольствие. В Республике практически ни один мужчина не представлял себе жизни без табака. В провинции сигареты даже служили своеобразной валютой. С момента начала операции прошло два дня, но Корпус уже успел открыть счета в нескольких городских банках — не без помощи местных чиновников — от имени филантропических организаций и подставных фирм. Акции и облигации пяти задержанных Специальной полицией, которые согласились на конфискацию своего имущества, были конвертированы в ликвидные средства на сумму семьсот миллионов иен. Днем ранее сумму перевели в денежный эквивалент. Задача по переходу конфискованного имущества в собственность Экспедиционного корпуса Корё была поручена На Че Чону, опыт которого в части управления секретными фондами в зарубежных финансово-кредитных учреждениях оказался как нельзя кстати. Конфискованные активы перенаправлялись в иностранные банки, где конвертировались в ценные бумаги, затем переводились в другие банки, обналичивались и возвращались уже в виде «живых» денег.
Одной из первых закупок на вырученные деньги стало приобретение партии сигарет «Севен Старз». Когда шла разгрузка ящиков, из толпы бойцов ЭКК раздались радостные вопли, причем восторг выражали даже женщины, которые не курили. В Республике японские сигареты считались роскошью. Во всем Корпусе вряд ли нашелся хотя бы один человек, который когда-либо курил настоящие «Севен Старз». Конечно, в корейских городах можно было найти китайские подделки, но в провинции даже они были жутким дефицитом. Кроме того, один блок стоил столько, сколько человек зарабатывал за полгода. Заметив Чхве, Чан бросил ему блок, словно собаке кость.
— Я не смогу заплатить! — крикнул ему Чхве.
Чан подал ему зажженную сигарету и со смехом сказал:
— Ну, тогда будешь должен!
Солдаты ЭКК теперь получали жалованье в японских иенах, размер которого зависел от звания. Еда, обмундирование, материалы для изучения языка, ноутбуки и канцелярские принадлежности выдавались бесплатно. Алкоголь был запрещен за исключением особых случаев. Кроме того, солдатам не позволялось покидать захваченный район и посещать магазины, где продавались потребительские товары. Поэтому почти единственным, на что можно было тратить деньги, оставались сигареты. Понятное дело, некурящие женщины были в выигрыше.
В одном углу банкетного зала, служившего временным помещением штаба, Чхве услышал японскую речь. Служащие-японцы, одетые в костюмы серого или темно-синего цветов, занимались телефонными переговорами, просматривали или печатали документы. Это были работники мэрии, откомандированные их руководством. Восемь человек, включая одну женщину, прибыли в штаб два дня назад. В их задачу входила организация транспортного обслуживания, ведение переговоров с банковскими учреждениями, приобретение продуктов, сигарет, одежды и товаров медицинского назначения. Также японцы были обязаны обеспечить бесперебойную поставку топлива для нужд Экспедиционного корпуса и полицейских сил. Как работники, японцы оказались на удивление эффективными, способными решать вопросы коллективно. Они договорились с поставщиками о скидке на сигареты и нашли возможность приобрести партию риса по низкой цене. Рис долгое время хранился на складах фирмы-дистрибьютора, и его продали почти за бесценок. В соответствии с опубликованной декларацией о сотрудничестве офицерам и рядовым ЭКК были присвоены идентификационные номера, что фактически означало предоставление гражданства. Теперь корейцы могли открывать банковские счета и вести финансовую деятельность. Им не чинилось ни малейших бюрократических препятствий.
В отношениях с командованием Корпуса японцы проявили себя честными и надежными сотрудниками. В настоящий момент один из них разговаривал по телефону с представителем компании по вывозу отходов.
— Это совершенно безопасно! — говорил в трубку служащий на местном диалекте. — Рядом со мной сейчас находятся представители Корпуса Корё, и я могу вам гарантировать, что оплата ваших услуг будет произведена своевременно и в полном объеме.
Помимо прочего, японские чиновники оказывали бесценную помощь в выявлении преступного элемента в городе, используя свои должностные полномочия и личные связи для определения недобросовестных граждан, укрывающих неправедно полученные средства. Некоторые из чиновников утверждали, что строительство жилья для прибывающих ста двадцати тысяч корейцев послужит хорошим стимулом для экономического развития, а направление изъятых средств на оплату труда рабочих будет отличным способом легализации «грязных» денег.
Но отчего японцы так легко пошли на сотрудничество с оккупационными силами? Во время завтрака этот вопрос стал главной темой разговора. Чан высказал предположение, что такое поведение является неотъемлемой чертой их национального характера. Чхве, со своей стороны, опасался, что полная покорность воле северных корейцев не более чем уловка, чтобы усыпить их бдительность, а после взяться за оружие. Чо Су Ём говорил, что поведение японцев не является какой-либо национальной особенностью — почти все заложники рано или поздно начинают проявлять лояльность к захватившим их террористам. Он привел пример, когда во время ограбления банка заложницы буквально влюбились в налетчиков и впоследствии даже хотели выйти за них замуж. И в данном случае, говорил Чо, мы наблюдаем явление того же порядка. Когда человека ставят в экстремальные условия, он подсознательно проникается неким пиететом по отношению к своему мучителю.
— Ну а солдаты? — поинтересовался Чан.
— Солдат — совсем другое дело. У них есть устав и приказы офицеров.
Чхве до сих пор не случалось присутствовать на такой дискуссии. Он ел рисовые колобки с консервированными сардинами и ощущал себя довольно странно. Его лицо покрыл румянец, сердце билось чаще обычного, однако он не чувствовал беспокойства. Скорее, ощущение походило на то, когда смотришь на новорожденного младенца.
— Я сейчас рассмеюсь, — откровенно признался Чхве сидящим с ним за столом.
— Что, воздух свободы подействовал? — улыбнулся Чо.
— В Республике мы не могли бы так спокойно обсуждать такие вещи, верно?
Дома были в ходу разговоры, в которых превозносились руководители страны и лично Великий Руководитель. А вот ведение свободных дискуссий не допускалось — из-за единственного слова можно было погубить и себя, и своих близких.
— Воздух свободы? — почесал голову Чхве. — Не знаю. Я еще не понял…
Чо и Чан рассмеялись и сказали, что сами еще не поняли.
— Сегодня займешься вот этим человеком, — сказал Чан, протягивая пакет документов, где были указаны имя, адрес, место работы и приложена фотография подозреваемого. Кроме того, к делу были приколоты карта района и ордер на арест.
