Диана Чемберлен - Папина дочка, или Исповедь хорошего отца

Чего он на самом деле хотел, так это быть со мной каждую минуту, защищать и опекать. Душить меня. Скоро он прикует меня к себе цепями.

В ту ночь я впервые познала настоящий страх. Лежа в постели, я ощущала, как колотится о ребра мое сердце, слышала, как приливает к голове кровь, и боялась заснуть. Моя мать умерла во сне, у нее внезапно остановилось сердце. Поэтому я часами лежала без сна, прислушиваясь к каждому биению своего сердца, как будто, следя за ним, я могла продлить его работу.

На следующее утро отец отвез меня в школу. Я присоединилась к своим друзьям, приехавшим на автобусе. Они говорили о мальчике, который нравился моей подруге Шерри, и о вечеринке, куда они все собирались и где, может быть, будут пиво и травка. Я не могла включиться в их разговор, и они не замедлили шаг, как обычно делали это из-за меня. Шерри и я отделились от остальных по дороге в свой класс, но нам, казалось, нечего было сказать друг другу. У меня слипались глаза после бессонной ночи. Пока мои подруги мечтали о мальчиках, вечеринках и выпивке, я изо всех сил старалась остаться в живых.

В нашем классе естественных наук появился новичок. Мы сидели за партами по двое, и, так как мальчика, обычно сидевшего со мной, сегодня не было, мисс Меррил посадила Тревиса Брауна со мной. Он скорее походил на шестиклассника, чем на восьмиклассника. Коротышка и худющий. Когда я передавала ему листки с заданием, которые мисс Меррил поручила мне раздать, он отвел взгляд. У него были густые волосы, нависавшие надо лбом, и длинные ресницы. Он походил на девочку и выглядел очень печальным. В нашей школе такие ребята становились жертвами хулиганистых задир и придурков.

— Робин, — обратилась ко мне мисс Меррил, — после урока поделись с Тревисом заданиями за последние три недели, чтобы он мог нас догнать.

— Хорошо, — сказала я, не могла же я сказать «не хочу». Шерри, сидевшая на несколько парт впереди, повернувшись ко мне, усмехнулась с таким видом, словно обрадовалась, что ей посчастливилось избежать этого поручения.

Мне меньше всего хотелось оставаться после уроков с этим странным парнем, и я сказала ему, что пошлю задания по электронной почте. Когда я уже выходила из класса, меня подозвала мисс Меррил.

— Я не без причины выбрала тебя, чтобы помочь Тревису. У него недавно умер отец. Я подумала, ты сумеешь понять его переживания.

— Моя мама умерла давно, — сказала я. — Это не совсем одно и то же.

— Разве? — Она приподняла брови.

— Не совсем, — повторила я.

Когда я пошла на другой урок, у меня в кармане были адрес и телефон Тревиса. Я поняла, что мисс Меррил права. Мы оба наполовину сироты. Это с тобой навсегда.

Вечером я отправила ему задания, но, когда он не понял что-то в моем тексте, я вдруг решила позвонить ему.

— Мисс Меррил говорила, что у тебя умер отец, — сказала я, объяснив ему задание. — Моя мама умерла, когда мне было четыре года. Я думаю, поэтому мисс Меррил и выбрала меня, чтобы помочь тебе.

— Это не одно и то же, — возразил он.

— Вот и я ей сказала.

— У тебя было время, чтобы привыкнуть к этому.

— И все же это ужасно. Я ее не очень хорошо помню, но я по ней скучаю. Мне не хватает матери.

Он помолчал.

— У меня был замечательный отец.

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет. А у тебя?

— Нет. — Я вдруг остро ощутила одиночество. Мое и его. — Это тяжело.

— Да. А нам еще пришлось переехать. Мы не могли дольше оставаться в нашем доме в Хэмпстеде. А у матери здесь есть друзья в церкви. Но я все здесь ненавижу. Мы снимаем здесь развалюху. И твою дурацкую школу тоже ненавижу. Все, что здесь есть хорошего, это пляжи.

Похоже было, что я отвернула в нем какой-то кран, и слова так и полились из него.

— Где ты живешь? — спросила я.

— В Каролина-Бич.

Я никогда не общалась с теми, кто жил в Каролина-Бич. Мой отец всегда смотрел на них свысока, и я бессознательно тоже усвоила такое отношение.

— А ты? — спросил он. — Где ты живешь?

— У нас квартира в Уилмингтоне, недалеко от университета, где работает мой отец.

Мы поговорили о наших районах, и я поняла, что жизнь у нас с ним очень разная. Моя была упорядоченной, буржуазной, а его — какой-то случайно сложившейся беспорядочной смесью.

— Во всяком случае, у тебя здесь есть друзья, — сказал он. — А мне приходится начинать все сначала.

— Были друзья, — сказала я. — Но теперь их осталось не так уж много.

Неужели это правда? Наконец я это признала. Когда Шерри последний раз звонила мне, а не я ей? Когда она последний раз прислала мне смс? Мои друзья шли дальше, оставляя меня позади, забывая обо мне.

— Что ты хочешь сказать?

— Они… я не знаю. Они меняются, но не так, как я. Они больше не говорят ни о чем важном и серьезном.

У меня получалось так, будто я уходила от них, а не наоборот.

— Большинство девчонок такие, — сказал он. — Пустоголовые.

— Это несправедливое обобщение.

— Может быть.

Он рассказал мне о своих друзьях в Хэмпстеде, какие они замечательные. Я рассказала ему о наших одноклассниках, с кем можно дружить, а от кого лучше держаться подальше. Потом мы заговорили о нашей любимой музыке, и я не заметила, что уже десять часов. Отец постучал в мою дверь и велел ложиться спать.

— Это твой отец? — спросил Тревис.

— Да, он хочет, чтобы я закончила разговор и легла спать.

— Еще только десять часов.

— Я знаю.

Я взглянула на свою постель и вспомнила, как не могла заснуть прошлой ночью, стараясь не дать своему сердцу остановиться.

— Я боюсь заснуть.

Я прикусила губу, желая взять свои слова обратно. Я поверить не могла, что сказала это кому-то, кого совершенно не знала.

— Почему?

— Это просто… глупо.

Я обычно не распространялась про свое сердце. Я не хотела, чтобы кто-то знал, какая я слабая. В моей памяти возник образ худенького коротышки девчачьего вида. Почему я вообще с ним говорила? Но слова так и рвались из меня.

— У меня… у меня та же проблема с сердцем, что была у мамы. Вчера я узнала, что у меня она даже серьезнее. Поэтому прошлой ночью я все время чувствовала, как у меня бьется сердце. Я испугалась и теперь не хочу ложиться.

— Надо же! — Несколько секунд он помолчал. — Ты можешь позвонить мне, — сказал он наконец.

— Что ты имеешь в виду?

— Позвони мне, и мы еще о чем-нибудь поговорим. Это отвлечет тебя от твоего сердца, а меня — от мыслей об отце, — добавил он.

— Это бред!

— А почему не попробовать?

— Нет, спасибо. Мне пора. Мне надо прочитать целую главу по истории, а тебе — сделать эти задания.

— Как будто я собирался их делать! — засмеялся он.

— До завтра.

Я повесила трубку и приготовилась лечь, думая, какая я дура, проболтала с ним целый час. Но когда я легла, сердце снова начало колотиться о ребра, и появилось чувство, что я не могу вздохнуть. Прежде чем я осознала, что делаю, я взяла трубку. Он ответил так быстро, что я поняла: он ожидал этого звонка.

Я стала с нетерпением ждать встречи с ним в школе. Не с Шерри, не с другими моими старыми друзьями. Я теряла их и приобретала Тревиса. Он не сходился с другими ребятами. И дело было не только в его внешности, хотя, честно говоря, я стала находить его привлекательным. У него были красивые серые глаза под невероятно длинными ресницами. Когда он улыбался, что бывало нечасто, он как-то наклонял голову набок, отчего мне всегда хотелось улыбнуться в ответ. Он был слишком потрясен смертью отца, чтобы стремиться войти в коллектив. Он много говорил мне об отце, и я стала завидовать, что он успел так хорошо его узнать, а мне не суждено было узнать мою мать. Его отец был, по-видимому, исключительной личностью. Я любила своего отца, и мы были с ним близки, но отец Тревиса был по-настоящему лучшим другом своему сыну. Очень, очень хороший отец.

Мы говорили по телефону чаще, чем переписывались, так что я скоро поняла, что компьютер, которым он пользовался вместе с матерью, все время ломался, а у них не было денег купить новый. У нас дома было три компьютера на нас двоих с папой. Домашние задания Тревис иногда готовил в школьной библиотеке, а он всегда их готовил, хотя и делал вид, что учеба его не интересует. Иногда отец подвозил меня к его дому, и мы занимались вместе, а потом мы с Тревисом медленно прогуливались до пляжа, и он все время говорил о приливах, течениях и морских животных — обо всем, что он узнал от своего отца. Моему отцу Тревис, казалось, нравился, и он называл его «этот симпатичный парень с пляжа». Отец был счастлив, что я отстала от своих прежних друзей, что вообще-то было в порядке вещей. У меня больше не было с ними ничего общего, и все они хотели отгородиться от Тревиса, которого считали неудачником. Лето Тревис с матерью провели у его тетки в Мэриленде, и вернулся он очень изменившимся. У меня был шок, когда я увидела его в первый день в школе. Я его прямо-таки не узнала. Он очень вырос. Такой стремительный рост был, наверно, болезненным для него. Он стал выше меня, а там, где были кожа да кости, появились упругие мускулы. Ему уже нужно было бриться! Никто теперь не находил в нем сходства с девчонкой. Шерри и мои бывшие подруги вешались на него, но он не забыл, как они обращались с ним раньше. И не забыл одну-единственную девочку, которая всегда воспринимала его всерьез, — меня.