Мухаммед Аль-Али - Произвол
Послышался далекий крик Хасуна о пришествии дьяволов. Учитель еще раз повторил:
— Помните о единстве и ждите моих указаний в ближайшее время.
На токах с раннего утра кипела работа. Домолачивали пшеницу. Пожар на дворе Занубии заставил всех быть осторожнее. Теперь уже ни один двор не оставался без присмотра.
Юсеф и Абу-Омар, как всегда, работали вместе. Когда послышался призыв шейха на утреннюю молитву, Юсеф с досадой сказал:
— По-моему, Абу-Омар, шейх сам не понимает того, что говорит. Изо дня в день он твердит одно и то же, как попугай.
— У него сегодня грустный голос, — прислушался Абу-Омар. — Шейх до сих пор не может прийти в себя после того, как его прогнала Занубия. Он так надеялся, что она сможет уговорить Софию пойти к Рашад-беку. А теперь он не находит себе места. Вечером ему некуда приткнуться. Вчера он почти всю ночь бродил по деревне.
Шейха Абдеррахмана не покидала мысль о том, как бы побыстрее помириться с Занубией. Не надеяться же ему на собственные талисманы, которым он хорошо знал истинную цену! В их чудодейственную силу верили только им же одурачиваемые люди. Вдруг он вспомнил цыганку Суад. «А нет ли у нее средства, которое поможет мне?» — подумал он и решительно направился в сторону цыганских шатров. Увидев впереди Хасуна, шейх, не настроенный на разговоры, хотел уже было обойти его, но дурачок бесцеремонно загородил дорогу:
— Не хлебом единым жив человек. Он должен быть искренним, честным и добрым.
Слова Хасуна задели шейха за живое.
— Что ты мелешь, Хасун? — недовольно спросил он. — Эти слова выше твоего понимания.
— Их мне нашептывают дьяволы, — ответил Хасун. — Или ты не веришь в них? Но ты ведь сам частенько изгоняешь бесов из бедуинов.
— Мне сейчас не- до твоих сумасшедших речей, — отмахнулся от Хасуна шейх.
— Ну что ж, иди, — сказал юродивый. — Тебя никто не держит. Но, между нами, ты пошел против совести. Признайся, и я вымолю для тебя прощение у аллаха.
— Да ты в самом деле сумасшедший! — рассердился шейх.
Хасун несколько раз крутанулся вокруг себя и весело сказал:
— Нет, шейх. Аллах всегда со мной. Он освещает мой разум и мой путь.
— Тебя ждет страшный конец, богохульник.
— Но я не грешу и поступаю только по велению своего сердца. Вот и сейчас я иду к колодцу, а меня сопровождает мой ангел-хранитель.
Хасун, резко повернувшись, быстро побежал в сторону колодца, а расстроенный шейх раздумал обращаться к цыганке Суад.
Юсеф и Абу-Омар сели передохнуть. Вдалеке они увидели направляющуюся к ним Занубию.
— И все-таки, что ни говори, она неплохая женщина, — сказал Юсеф. — А сколько она знает того, о чем мы даже не догадываемся.
— Власть бека безгранична. Он принудил ее подчиниться, — вздохнул Абу-Омар. — Она не виновата. Такова ее судьба.
Занубия подошла к крестьянам и, поставив перед ними чайник, приветливо сказала:
— Этот чай для вас. Вы лучше тех, что пили его раньше.
С этими словами она повернула назад.
А шейх Абдеррахман, возвратившись в деревню, наябедничал на Хасуна старосте и управляющему.
— Если бек узнает об этом, то разорвет Хасуна на куски, — сказал управляющий. — Не ему судить о беке. Кто он такой, чтобы трепать своим поганым языком имя нашего хозяина?
— Что взять с сумасшедшего? Не принимайте его всерьез, — ответил староста. — Лучше расскажи нам, шейх, куда ты шел. Сдается мне, что ты навострился к цыганке Суад.
— Чего я там не видел? — притворно удивленным голосом промолвил шейх.
Абу-Махмуд и Джасим весело перемигнулись. Затем, посерьезнев, управляющий сказал:
— Бек приказал отослать голубей на станцию к мадам.
Староста улыбнулся:
— Вот она-то уж точно дьявольское отродье, как говорит наш Хасун. Почему бы нам не послать ей голубей вместе с дьяволами?
Вся троица ехидно захихикала. Староста хлопнул шейха по плечу:
— Не связывайся ты с этим сумасшедшим. Он способен любому испортить настроение.
— О чем вы говорите? — возмутился управляющий. — Сейчас надо думать не о Хасуне, а о листовках, которые распространяет учитель Адель. Он агитирует людей против французов и беков. Но первыми пострадаем мы. Крестьяне считают нас пособниками бека, и, если затеется буча, нам несдобровать.
— Ты прав, Джасим, — поддержал его староста. — Если, не приведи аллах, что случится, наши головы полетят в первую очередь. Мы должны быть начеку. Эта собака — учитель очень активен. Когда он приезжает в деревню, все крестьяне становятся дерзкими. Поди попробуй сейчас поговори с кем-нибудь из них. Они уже не скрывают ненависти к нам, ее можно прочесть на их лицах.
— Нам ничего не остается, как ждать указаний его превосходительства, — сказал шейх.
Вечером он отправился в помещичью усадьбу. На этот раз у Рашад-бека было прекрасное настроение. Шейх уже было приободрился, но бек не преминул испортить ему настроение, спросив:
— Ну что София?
— Не знаю, что и ответить, мой господин. — Шейх низко склонил голову. — Ее строптивости нет границ.
— Сегодня я видел эту сучку у колодца. Она заигрывала с Хасуном, плескала в него водой. А меня, бека, она и знать не хочет. Что же мне с ней делать? Убить? Похитить?
Шейх, не отстававший от бека, нервно бегавшего по зале, говорил, заглядывая ему в лицо:
— Не марайте свои руки об эту сучку, она не стоит даже того, чтобы вы произносили ее имя.
— Нет, шейх, не хитри. Тебе на сей раз не уйти от ответа. Ты не выполнил мое задание и заплатишь за это. У меня больше нет к тебе доверия, а главное, ты потерял уважение людей. Я хочу, чтобы у меня был сильный шейх, перед которым бы все трепетали.
— Я служу вам, господин, верой и правдой со дня смерти вашего отца.
— Это не оправдание. Следуй за мной.
Бек сошел с крыльца и спустил с цепи своих голодных псов.
Свистнув им, он устремился вперед по тропинке, ведущей на кладбище. Собаки послушно побежали за хозяином. У одной из могил, сгорбившись, сидел Хасун. Бек натравил псов, и те бросились на несчастного. Застигнутый врасплох юродивый отчаянно отбивался. Он схватил палку и ударил первого пса по голове. Но остальные вцепились в него со злобным рычанием. Обвешанный собаками, Хасун напрасно взывал о помощи. Сбив человека с ног, те рвали на куски его тело. Когда Хасун наконец затих, псы, с окровавленными пастями, вернулись к своему хозяину. На лице бека застыла жуткая улыбка. Повернувшись к шейху, он сказал:
— Ну что, видел? Такой удел ждет всех непокорных.
Шейх, потрясенный чудовищной по своей жестокости сценой, безмолвно стоял, объятый ужасом.
Услышав крики о помощи, несколько крестьян прибежали на кладбище. Бек и шейх уже успели уйти. Люди бросились к Хасуну, но он был мертв. Собаки перегрызли ему горло. На теле были видны многочисленные следы клыков.
Абу-Омар сказал:
— Все. Он перешел в иной мир.
Подоспевшие женщины огласили округу горестными воплями и причитаниями. Перед заходом солнца тело Хасуна было захоронено рядом с могилой Аббаса.
Смерть Хасуна потрясла жителей деревни. Всю ночь крестьяне не смыкали глаз. Когда Хасун был жив, многие не принимали его всерьез, а сейчас все себя чувствовали осиротевшими. Люди не могли и предположить, что произошло зверское убийство, которое осталось тайной шейха Абдеррахмана и бека.
Потрясенный, шейх долго бродил в одиночестве по полям. Он снова и снова представлял себя на месте Хасуна. Наконец он решился пойти к Занубие, горько оплакивавшей гибель юродивого. С пожелтевшим, как у мертвеца, лицом он склонился перед женщиной.
— Я ни в чем не виноват, Занубия. Пощади меня. Я очень страдаю. Только у тебя я могу отойти душой. Хасун умер. Не настает ли и мой час?
Занубию глубоко опечалила смерть Хасуна. Но она отнюдь не сочувствовала шейху и подумала про себя: «Лучше бы аллах прибрал тебя, труса и прихвостня. Хасун же был смельчак».
Смерть Хасуна напугала людей. Все укрылись в своих домах, откуда сквозь щели едва пробивался скудный свет. Жизнь в деревне, на которую обрушивалась одна беда за другой, замерла.
Занубия решила навестить Ибрагима. Тот встретил ее настороженно и нехотя спросил:
— Что-нибудь случилось, Занубия?
Женщина сдавленным голосом ответила:
— София.
— Что — София? Говори.
— Я боюсь за нее, Ибрагим. По-моему, это бек натравил собак на Хасуна. Предупреди Софию. Бек давно замышляет против нее недоброе.
— Ты молодец, Занубия. Мы были несправедливы к тебе. Посиди, а я пока схожу к Софие и Хусейну.
София тоже скорбела по Хасуну, к которому относилась как к брату. Он всегда находил слова утешения и поддержки, вселявшие в нее уверенность. Вызвав во двор ее мужа, Ибрагим, оглядевшись по сторонам, сказал:
— Слушай, Хусейн, мне стало известно, что вам грозит опасность. Ты знаешь, что я имею в виду. Бек давно пялит глаза на Софию. Пока не случилась беда, вам надо скрыться.
