Джим Додж - Не сбавляй оборотов. Не гаси огней
Я спрятал пакет с пивными банками и бензедрином за куртиной ив, а сам решил прогуляться по берегу вверх по течению, одновременно не упуская из виду машины, проезжавшие по дороге справа. Далеко внизу по течению виднелись фары автомобилей, пересекавших мост.
У самой воды было холодно. Я смотрел, как гаснут последние лучи солнца; мимо пронеслись три черных тени, одна крикнула:
— Кар! Кар! Каррабль!
Вороны.
— Каррабль! — негромко повторил я, но вороны уже улетели.
Передо мной, на торчащем из воды камне футах в десяти от берега, возникла душа.
— Да ты с ума сошел, — заявила она мне. — Уже на луну каркаешь.
— То были вороны, — оправдывался я. — Искали ковчег. Ну, помнишь — Ноев ковчег? Каждой твари по паре? Знаешь, а вот меня всегда интересовало — и как это вороны смогли дать потомство, если Ной отправил одного и тот не вернулся? Ведь другой остался один, а? Так как же…
— Эй, не надо, — оборвала меня душа. — Давай лучше послушаем плеск воды — успокаивает гораздо эффективнее, чем вороньи порождения твоего помутившегося рассудка.
— Но-но, полегче, ты ведь моя душа, не забывай. Значит, и ты такая же сумасшедшая.
— Мне нет необходимости чем-то быть, — возразила душа и исчезла.
Наклонившись и зачерпнув воду, я плеснул себе в лицо: вода стекла по шее. Я поежился — холодно. Открыв глаза и поморгав мокрыми ресницами, я как будто увидел огонек, мелькнувший вверх по течению. Протерев глаза, я снова посмотрел. Ну да, так и есть. Неясно только было, мелькал ли это сам огонек или что-то периодически загораживало его. Я пошел в том направлении, хотелось разглядеть источник света как следует. Судя по всему, огонек загораживали ивы. Костер, подумал я, рядом с палаточным лагерем. А может, лесник — жарит на костре сосиски для своих лесных друзей. Я снова плеснул себе в лицо — вода замечательно отрезвляла, — чтобы видеть четче. Ага, вон мелькнула тень Бемби, а та, другая, должно быть, зайчонок Толстячок. А это чья тень: высокая обнаженная женщина, расправляющая крылья? Я пошел обратно к машине.
— Ну а теперь куда собрался? — подступилась ко мне с расспросами душа.
Я не видел ее, зато отчетливо слышал.
— Тебе не кажется, что правильнее еще немного задержаться здесь? Прежде чем снова пуститься в путь — доводить эту глупую задумку до конца? Лично мне на берегу нравится.
— Хочу поплавать, — ответил я.
— Тогда ты не туда идешь — река-то вон где.
— Хочу захватить с собой подарок.
— Джордж, — нотки в голосе моей души советовали не испытывать ее терпение, — а тебе никогда не приходило в голову, что ты один из тех воителей, которые, препоясав чресла перед очередным безрассудным прыжком в неизвестность, вдруг обнаруживают, что маленькую штучку у них между ног защемило пряжкой?
— Все когда-нибудь случается в первый раз, — ответил я, не замедляя шаг.
— И в последний, — напомнила мне душа.
Уже шагая с «Божественными конфетами С. Д. Ролло» в руке, я снова и снова повторял про себя: «Даже не надейся, что это Кейси, даже не думай!» Я понимал: уж больно это неправдоподобно. Подойдя к реке, я выбрал место, где вода бежала не так стремительно, — длинную и широкую заводь вниз по течению от мерцающего костра. До меня донесся слабый запах дымка горящей древесины.
Я разделся до трусов и, держа «конфеты» повыше, зашел в реку по пояс, осторожно погрузившись в поток. Меня охватил такой холод, что все ощущения будто застыли; не напейся я стимуляторов, мой мотор едва ли завелся бы снова. Через две минуты механических взмахов руками я переплыл на другой берег — существо с посиневшей кожей, доказательство неестественного отбора.
На песчаном берегу я попрыгал, чтобы хоть как-то разогнать застывшую кровь, а потом, все еще трясясь от жуткой дрожи, подобрал банку с «Божественными конфетами» и припустил к огню. Со стороны дороги берег представлял собой широкую пойму, здесь же он поднимался крутыми, каменистыми обрывами — между рекой и камнями жалась узкая, заглушенная ивами полоса. Я продирался через ивы, пыхтя и бормоча вполголоса, как вдруг у меня мелькнула мысль — а ведь со стороны ни дать ни взять чумной медведь. Я так и представил, как меня уже взяли на мушку. Незачем пугать народ до умопомрачения — еще начнут палить; я остановился и крикнул:
— Эй, кто-нибудь! К вам гости с подарками и хорошим настроением!
— Уходите, я вас очень прошу, — услышал я совсем близко голос молодой женщины; она чуть ли не умоляла меня.
— Да вы не бойтесь, — я сделал еще несколько шагов и выбрался на небольшую прогалину. Костер развели у самого основания каменистого обрыва — он горел в глубине уступа, вымывавшегося приливами в течение столетий. Перед костром стояла девушка и энергично качала головой. Она не отличалась высоким ростом — каких-нибудь пять футов два дюйма, у нее не было крыльев, и, конечно же, это была не Кейси. А то, что я с противоположного берега принял за крылья, оказалось накидкой — армейским одеялом защитного цвета.
— Пожалуйста, выслушайте меня, прежде чем прогнать, — начал я. — Может, у меня и снесло башню, может, я полный идиот, но намерения мои исключительно добрые. Вот, увидел огонь и переплыл, чуть в ледышку не превратился; кем бы вы ни были, хочу вам кое-что подарить.
И указал на банку «Божественных конфет» — можно подумать, конфеты служили неопровержимым доказательством.
— Очень любезно с вашей стороны, — опустив голову, равнодушно сказала она, — но мне не нужна компания. Я не готова развлекать вас.
— Ну что вы, — поспешил я заверить ее, как будто безумные глаза придурка, облепленного песком, в одних мокрых трусах и размахивающего какой-то штуковиной типа упаковки детского конструктора выражали какую-то уверенность. — Это я буду развлекать вас. Ну пожалуйста! Просто мне хочется с кем-нибудь поговорить.
— Ладно, — хоть и с неохотой, но она согласилась.
Звали ее Майра Уитман, ей было двадцать. Она слушала рассказ о моей незадавшейся авантюре и высочайшей глупости, сидя на бревне у костра: сгорбившись и опустив голову, Майра рассматривала собственные пальцы, переплетенные на коленях. У девушки была небольшая, неправильной формы голова, короткие каштановые волосы, а тонкий и острый нос никак не вязался с широкими скулами. Ее лицо сильно загорело.
Когда я закончил свой рассказ, дойдя до того места, в котором отгоняю машину, чтобы преподнести ее в дар, то бишь спихнуть с края континента, девушка, все так же глядя на руки, рассудила:
— Мда, вы и впрямь малость того. Но знаете, по крайней мере, это хоть настоящее, реальное сумасшествие, у вас хотя бы есть цель. Надеюсь, вам удастся исполнить задуманное, если вы действительно этого хотите. В смысле, разбить машину.
— Ну да, именно к этому и стремлюсь. Только я не рассказал вам еще кое-чего: в последнее время я стал видеть свою душу. Она сама появляется. Выглядит точь-в-точь как я, только что не из плоти и крови. Мы с ней общаемся. Как думаете, это причина для беспокойства или все так и должно быть?
— Даже не знаю. С такими вопросами не ко мне. Да и разве не видно? Я вообще уже ни в чем разобраться не могу! Мне сейчас по силам разве что встать утром и глядеть на реку. Или на лист. На муравья вон.
— Почему так? — осторожно поинтересовался я. — Впрочем, если это как-то связано с мужчиной — любит он вас или нет, бьет, обожает, умирает или уже умер — лучше не говорите. В таком случае я знать ничего не хочу. За последний год каких только женщин не перевидал, и у каждой что-то да не ладилось в личной жизни.
Она посмотрела на меня, потом — на свои руки.
— Мне показалось, вы затеяли все это ради любви и музыки.
И прежде чем я ринулся доказывать несостоятельность подобного утверждения, продолжила:
— Нет, дело не в мужчине. В таких случаях бывает просто больно. Или ты испытываешь злость. Нет, дело во мне. Вернее, в том, что я — не я.
Девушка прикусила губу и снова подняла голову.
— Я потерялась.
На этот раз она не опустила глаза.
— Вы хоть что-нибудь понимаете?
Я вздохнул:
— До боли знакомый случай.
— Нет, — девушка оставалась при своем мнении. — С вами-то хоть все ясно. Вы видите в своем деле смысл.
— А вы?
Девушка уставилась мимо — на огонь, потом снова глянула мне в лицо.
— Вы хороший человек, Джордж. И мне нравится то, что вы пытаетесь сделать. Но говорить об этом бессмысленно. Вам слова помогают донести смысл до других, дают за что-то зацепиться, но в моем случае они только лишают понимания, превращают все в сентиментальные сопли.
Она хотела сказать что-то еще, но передумала и снова уставилась на огонь.
— Джордж, мне очень приятно пообщаться с вами, но лучше вам все же уйти.
— Нет, я не уйду, — ответил я.
