Мэтью Томас - Мы над собой не властны

— Так, с этим почти закончили, — сказал доктор Халифа. — Еще один вопрос, и я попрошу вас проделать несколько физических упражнений.

— Да, хорошо.

— Ответьте, пожалуйста, на вопрос. Кто у нас сейчас президент?

Если бы врач нарочно хотел задеть Эда, лучшего способа он бы не придумал. Эйлин даже захотелось, чтобы Эд в насмешку ответил неправильно, только не стоило давать доктору возможности записать неправильный ответ в медкарту.

Эд молчал — может, придумывал остроумную реплику?

— Республиканец, это я точно знаю...

— Можете назвать его имя?

Эд почесал подбородок:

— Рейган[21], да? Лицо отчетливо помню... Нет, не Рейган? Слушайте, прямо неловко.

— Эд, да ты же знаешь!

От взгляда доктора Халифы захотелось дать ему пощечину.

— Вот прямо вижу его, — сказал Эд. — А как зовут, забыл.

Доктор Халифа что-то записал. Эйлин хотелось выкрикнуть правильный ответ. Все это так глупо! Ну что он его мурыжит? Вид у Эда был совершенно убитый, словно он совершил какой-то позорный поступок, а не просто забыл какую-то ерунду.

— Не спешите, — сказал доктор Халифа. — Иногда сложно с ходу ответить на вопрос. Попробуйте подумать о другом, — возможно, тогда само вспомнится.

— О белом слоне?

— Да, в таком духе.

Эд потер затылок, словно хотел выдавить ответ из собственного черепа.

— Не помню, — тяжело вздохнул он. — Так кто?

— Буш, — сказал доктор. — Джордж Буш.

— Да! Точно! Ведь знал же! И лицо его помнил. Ну конечно! Вместе избирались, их нетрудно спутать.

Доктор молча записывал.

Когда-то в школе Эйлин заставляли заучивать наизусть президентов и сроки их президентства. Сестра Альберта вызывала всех по очереди к доске. У Эйлин она спросила, какой президент был после Тедди Рузвельта. Вокруг Рузвельта столько президентов с именами или фамилиями на «W» — Эйлин до сих пор их помнила: Уильям Мак-Кинли, Уильям Хауард Тафт, Вудро Вильсон, Уоррен Дж. Гардинг. Эйлин добросовестно готовилась, а тут вдруг они все смешались у нее в голове. Она страшно испугалась, что выставит себя дурой перед всем классом. Сердце бешено колотилось, все мысли вылетели из головы, перед глазами плавали размытые очертания имен. «Итак, мисс Тумулти?» — поторопила сестра Альберта. И Эйлин под общий хохот ляпнула: «Уильям Уилсон!»

— Действительно, их легко спутать, — сказала она.

Эд посмотрел виновато, как будто она была заодно с доктором Халифой, а не с ним. Эйлин придвинула стул поближе к Эду.

А доктор продолжал себе строчить как ни в чем не бывало.

— Так, еще кое-что запишу и двинемся дальше. Вот, замечательно! Сейчас я вас попрошу переодеться в спортивную форму. Нужно будет выполнить несколько упражнений.

Они перешли в соседнюю комнату. Эйлин помогла Эду переодеться — словно перед уроком физкультуры. Какие еще унижения его ожидают?

Доктор Халифа велел Эду выполнить несколько наклонов, дотрагиваясь до пальцев ног, потом сесть и снова встать. За этим последовал бег на месте. Доктор непрерывно делал какие-то пометки. Эд между упражнениями оглядывался на Эйлин. Она старалась взглядом его ободрить. Одно задание Эд не смог выполнить с первой попытки — дотронуться пальцем до носа.

— Я не пьян, честное слово! Хотя после всего этого, наверное, напьюсь.

43

После мессы пришлось ждать, когда папа подгонит машину, — из-за снегопада мама не захотела идти в церковь пешком. Снег шел и сейчас, хотя уже не так густо. Мама раскрыла зонтик над собой и Коннеллом.

— В бейсболе ты ничего не добьешься, сам знаешь.

Он бы обиделся, если бы не знал, что дело не в бейсболе. Мама давно уже его донимала, чтобы вступил в дискуссионный клуб.

— Мне нравится бейсбол.

— Одно дело — нравится, а другое — что ты на него свое время тратишь. Не всегда получается делать только то, что нравится. И потом, дискуссии тебе тоже нравятся. У тебя от природы сильный дух соревнования. Это от меня тебе досталось.

— Зачем мне обязательно надо вступать в дискуссионный клуб?

— Чтобы как можно полнее реализовать свои способности.

— Хочешь, чтобы я стал сенатором?

— Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— Президентом Соединенных Штатов!

— Не надо меня изображать каким-то огнедышащим драконом. Да, я хочу, чтобы ты приложил немного труда на благо своей будущей жизни. А что?

Коннелл задумался. В самом деле — а что? Расчищенный участок перед домом напротив понемногу вновь покрывался снегом. Хорошо бы когда-нибудь поселиться в таком доме и чтобы можно было кого-нибудь нанять для расчистки снега. Только в дискуссионный клуб вступать совсем не хотелось. Там каждый норовит вцепиться тебе в горло.

— А папа что говорит?

— Мы с папой хотим тебе только добра.

— Что он говорит?

— Ну что он скажет, папа твой? — Она рассмеялась. — Говорит: «Пусть у мальчика будет детство. Пусть мальчик делает что хочет. Пусть побудет невинным, пока еще не поздно».

Мама, разгорячившись, невольно повысила голос. Прохожие начали оборачиваться.

— «Главное — чтобы мальчик ощущал радость жизни». Вот что он говорит, если тебе так уж интересно. А знаешь, что я на это говорю? «Дай мальчику возможность чего-то добиться. Ребята из дискуссионного клуба учатся лучше всех в школе. Пусть наш сын с ними пообщается. Поступит вместе с ними в хороший университет, станет юристом или политиком. Что тут плохого? Чем плохо обеспечить себе на будущее безбедную жизнь?»

— Мама, это просто школьный клуб, только и всего.

— Там — лучшие. С ними и ты станешь лучшим. А иначе только даром время убивать.

— Мне нравится бейсбол, — повторил Коннелл.

— Профессионалом в бейсболе ты все равно не станешь.

— Наверное, не стану.

— Не наверное, а точно.

— Ладно, точно не стану.

— Папа идет. Не рассказывай ему, о чем мы сейчас говорили. Он хочет, чтобы ты играл в бейсбол и не задумывался о разных сложностях. Пока. А может, и вообще всегда. Чтобы ты, как лошадка в поле, бегал на просторе. — Мама коротко и зло рассмеялась. — По-моему, это нереально. Может, я и хочу тебя приручить. Обуздать. Я не умею по-другому. Одно я знаю точно: если ты меня послушаешься, ты никогда ни в чем не будешь знать недостатка. С твоими-то способностями! Я тебя научу, как построить для себя хорошую жизнь. Была бы мужчиной — сама бы давно себе построила.

44

Еще несколько раз они ходили к врачу. Доктор Халифа повторно провел некоторые тесты и добавил еще новые. Через полтора месяца после первой консультации — как раз на День святого Патрика — они пришли за результатами.

Эйлин даже на своей свадьбе так не волновалась. Эд, кажется, уже пережил все свои страхи. На него снизошло необыкновенное спокойствие, словно перед казнью.

Они сидели и ждали врача. Эйлин держала Эда за руку, а он поглаживал ее по руке, будто это она ждала приговора.

Вошел доктор Халифа с папкой для бумаг — от нее слабо пахло железом. Эд немедленно ощетинился. Доктор шел как-то несолидно, слишком быстрым шагом. «Бесчувственный, как репа какая-нибудь», — подумала Эйлин.

— Итак, у меня для вас две новости — хорошая и плохая, — объявил доктор. — Хорошая новость: физически вы здоровы как бык. Великолепный экземпляр.

Эйлин вздрогнула от радости, а потом от страха.

— А плохая новость?

Врач обернулся к ней:

— С большой вероятностью у вашего мужа болезнь Альцгеймера.

Эйлин ахнула; Эд стиснул ее руку.

— Мало радости вам такое говорить, но я бы посоветовал с этой минуты считать, что каждый новый день — это лучший день в оставшейся вам жизни. И постарайтесь наслаждаться ими, пока можете.

— Не понимаю, — сказала Эйлин и невольно поморщилась — так сильно Эд сжал ей руку.

— Если бы не синдром Альцгеймера, ваш муж дожил бы до девяноста пяти. Сердце, легкие, почки, кровообращение — все в прекрасном состоянии. Но случилось вот так.

— А это точно? — спросила Эйлин.

— Сомнений практически нет, — ответил доктор с безличной основательностью громадного компьютера из старых фильмов, выдающего ответы на перфокартах.

— Я знал, — мрачно произнес Эд.

И Эйлин вдруг поняла, что он в самом деле знает — быть может, уже не первый год.

— Но как же? Ему пятьдесят один едва исполнился!

— Рановато, но такое бывает, — ответил доктор Халифа. — Сочувствую.

Кажется, он жалел не столько их, сколько самого себя: неприятно сообщать людям печальные новости.

— Право, не знаю, что тут еще скажешь, — прибавил доктор.

Эйлин посмотрела на Эда: пусть объяснит понятней.

— Я оставлю вас ненадолго. — Доктор встал, хлопнув себя папкой по колену. — Вам, я думаю, найдется о чем поговорить. Я вернусь через десять минут, отвечу на вопросы, и поговорим о дальнейших планах.