Сергей Герасимов - Шаги за спиной
Обчно это только шаги, но сегодня мы смогли увидеть их. Это все те люди, которым я причинил зло. Никогда не вреди никому – этот человек будет идти за тобой всю твою жизнь и когда-нибудь догонит. Тебе понятно?
– Ага, – сказал шофер.
– Тогда можешь одеваться и уезжать. Я раздумал, я тебя прощаю. А если захочешь вернуться за деньгами, то помни, что у меня остался пистолет. Ты понял?
Шофер надел джинсы, развернулся и уехал. Второй автобус на время исчез, потом воздух заколыхался и призраки придвинулись Валерий пошел им навстречу, но они пропали и снова появились сзади. Когда он пошел к городу, шаги двинулись за ним.
Почему я их вижу? – думал он. – Наверное, виновата эта ясная ночь. Луна уже зашла, а звезды светят так, что, пожалуй, можно читать газету. Небо светится все, ни единого черного места. Так и должно выглядеть настоящее небо. До города еще километров двадцать, ни одного огонька; воздух чист от пыли, грязи, дыма и вони. О такой ночи можно только мечтать. Может быть, я схожу с ума все сильнее. Но мне все еще везет. Я хочу встретить Тамару.
Он увидел черную фигурку впереди, вырезанную на фоне светящегося неба и ускорил шаг. Шаги за спиной тоже заспешили.
– Это я, не бойся!
Тамара обернулась.
– Что это за твоей спиной?
– Мои призраки. В такую ночь они становятся видимыми.
Правда, эта ночь особенная? Что там такое?
– Это волки, – спокойно ответила Тамара.
– Настоящие волки?
– Не бойся, они не нападают на людей, когда в лесу есть звери. Они могли бы меня сьесть много раз. Я боялась вначале, а потом привыкла. Они смелые и совсем не жестокие. Людей напрасно пугают волками.
– Они уходят, – сказал Валерий.
– Да, они испугались твоих призраков. Если бы я была волком, я бы тоже сбежала.
121
Они снова вернулись в город у моря. Море было радостной возможностью; его тепла и света они не добрали в прошлый раз – теперь времени хватит. Валерий долго выбирал квартиру, не отвечая ни на какие вопросы; наконец выбрал.
Квартира была большой, удобной и хорошо обставленной. Валерий настоял, чтобы мебель стояла именно так. Тамара согласилась.
Две комнаты плюс кухня, плюс маленькая детская для несуществующего ребенка, плюс туалет вместе с ванной. Одна из комнат – спальня; вторая – зал с четырьмя креслами и красивым столиком. Кресла и столик Валерий выбирал особенно тщательно.
– Зачем тебе именно этот стол? – спросила Тамара и Валерий ответил что-то несуразное. Никто их не поймет, этих мужчин.
Вечные романтические причуды.
На этот раз причуда действительно была романтической – он повторял первую квартиру Людмилы, ту самую, в которой она учила его любви, усыпив предварительно важного гостя. Это была их первая ночь; и самая первая ночь – для него.
«Если ты даже обманешь меня, и если ты даже меня предашь – говорила Людмила тогда, – я все равно буджу тебя любить. И моя любовь не позволит тебе быть счастливым с другой. Даже если меня не будет поблизости, то с тобой всегда останется наша первая ночь – твоя первая ночь, когда ты научился любить. Запомни, это было лучшее в твоей жизни. Лучшего уже не будет. Твой пик счастья был сегодня ночью – дальше будет лишь пологий спуск. Когда-нибудь ты попробуешь повторить все то, что мы делали сегодня с тобой. Но у тебя не получится. Потому что никто не поднимается дважды на пик счастья. Ты еще будешь тосковать об этой ночи.» Так она говорила, и сейчас он тосковал.
Когда все было закончено, приехала мать Тамары. С ней приехал неестественно толстый мужчина, которого она называла другом. Оба приехали с похорон. Мать была совсем мало похожа на дочь: если Тамара была невысокой пухлой, с добрыми глазами и упрямой складкой у левой брови, то мать – худой, загорелой, молодящейся женщиной с избытком контрастной косметики на лице. Выглядела она лет на тридцать пять, хотя имела чуть за сорок. Ее взгляд был остр, чуть насмешлив и чуть презрителен.
Она сразу же заговорила тоном превосходства, но Валерий легко остудил этот пыл – так легко, что удивил всех, включая самого себя.
Мать любила сочетание красного с черным: много черного и красное здесь и там. Она обводила тонкие губы (у Тамары были пухлые), очень тонкие губы черным карандашом и оставшуюся мелочь заполняла ярко-красным. Особенно интересно она рисовала глаза: узкие смоляные брови делали несколько изломов; разрез глаз искусственно удлинялся сантиметра на два, потом линия заворачивала над веком и почти касалась брови. Ее глаза были похожи на два иероглифа, красиво намалеваных кисточкой. Ресницы были длинными, как у Вия. Она была свободной женщиной и любила это повторять, чтобы кто-нибудь, не дай Бог, не забыл.
Друг был очень толст, но толст непропорционально – природа от души потешилась над его животом. Живот, килограмм в пятьдесят, был подвешен ко вполне нормальному стройному туловищу. Для сохранения равновесия друг вынужден был отгибаться назад и вытягивать шею (плохо видя собеседника).
Руки он обычно держал скрещенными сзади, а колени чуть согнутыми.
Валерий помнил название тех таблеток, которыми Людмила усыпила гостя. Он справился в аптеках, но узнал, что там их не продают. На него даже посмотрели подозрительно и спросили, не наркоман ли он. Валерий решил пойти на базар. Базар был просто раем для человека, имеющего деньги. При желании тут можно было купить атомную бомбу с доставкой к месту взрывания. Валерий спросил нужное лекарство у первого попавшегося грузина и грузин ответил, что сам не знает, но слышал, поэтому пойдет спросит другого грузина, другой грузин уж в точности знает, который грузин об этом лекарстве слышал в точности. Хитросплетения сработали с быстротой и точностью компьютерной сети – через две минуты Валерий имел в кармане несколько упаковок.
А-анашаа… Ха-арашаа…
Так спел грузин и осведомился, не хочет ли Валерий еще чего нибудь. Валерий отказался.
Теперь предстояло поговорить с другом семьи. Судя по лицу, друг семьи был прост, а значит, любил деньги.
– Слушай, денег надо? – спросил Валерий.
– А сколько?
Валерий назвал сумму. Сумма друга устроила и он уехал на несколько дней. Мать не могла этого понять и заметалась по комнатам, как пойманная тигрица – но деньги есть факт, а факт есть вещь упрямая.
Наконец, наступил тот самый вечер.
Мать сидела в кресле и смотрела мелодрамму, дочь читала медицинский учебник, кошка Барсик (купленная для большего эффекта) игралась бумажкой на ковре.
– Может, выпьем кофе? – спросил Валерий.
– Тома, сделай, – сказала мать.
– Я хочу сам, – ответил Валерий.
Мать пожала плечами. Валерий был невероятно привлекателен, но что-то отталкивающее она заметила в нем с самого начала.
– Пожалуйста, если умеешь.
Тамара все же пошла помогать. Почуяла недоброе, что ли?
Валерий обнял ее и стал целовать. Он держал ее так, что вырваться было почти невозможно. Вначале она была твердой, но потом поплыла.
– Не делай этого, – просила Тамара, – ты же знаешь, что она против.
– Как там кофе? – спросила мать.
– Сейчас.
– Может помочь?
– Мы и сами большие детки. Сколько можно за нами ухаживать? – сказал Валерий.
– Не говори с ней в таком тоне. Она очень горда. Она даже нас с папой бросила из гордости.
– Мы ее гордость на время усыпим, – сказал Валерий.
Он вынул пластинку с таблетками.
– Что это?
– Это от желудка. Я свой желудок совсем расстроил. Мне нужно принять десять сразу и, если не пройдет, по одной в течение недели.
– В первый раз слышу такую дозировку, – сказала Тамара, – не ври мне, я поступала в медицинский. Покажи название!
Он снова стал ее целовать, пока она не растаяла. Потом вышел в спальню и вылущил десять таблеток. Десять – безопасная доза, так он помнил. Таблетки вылущивались плохо; бумага была слишком плотной. Некоторые ломались и сразу рассыпались в порошок. Он растолок таблетки ручкой ножа и высыпал порошок на блюдце. Потом вернулся в кухню.
– Я приготовил тебе сюрприз! – сказал он.
– Где? – обрадовалась Тамара.
– Под подушкой, но не в спальне.
– Под подушкой, но не в спальне, – медленно проговорила она, – Ага!
Она ушла и Валерий высыпал снотворное в нужную чашку.
– Кофе почти остыл, – сказала мать, – твой друг не умеет делать кофе.
Она выпила.
Валерий сел в кресло сбоку от нее и стал наблюдать. Вот ее глаза стали тяжееле, вот уже закрываются. Достала сигарету, но не закурила.
– Совсем скучная серия, – сказала мать, – просто спать хочется.
– Рано еще, – ответила Тамара.
– Да, рано, – она открыла глаза, с усилием, и продолжала смотреть.
– Может переключим? – предположил Валерий.
– Попробуй.
Он переключил и услышал довольно интересную музыку. Музыка была интересной только для него. Женщины начали изнывать.
– Иду спать, я больше не могу, – сказала мать.
