Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта
…А поэт под розою подъятой перед смертию внезапной вдруг вспомнил Тунис полуденный…
И Карфаген осиротевших сов…
Глава XVIII
ТУНИС. ЭЛЬ-ДЖЕМ
…Одинокий поэт в развалинах Колизея зачарованно сладко слышит древние рукоплесканья…
Как будто ему рукоплещет давноусопшая толпа…
…А поэт под розою расстрелянной ширазской то ли дремал,
то ль умирал…
Глава XIX
ШИРАЗСКИЕ БЕЛЫЕ ЧАШЕОБРАЗНЫЕ НЕИСТОВЫЕ РОЗЫ
Дервиш развел возвел в своем бедном дворике-хавли ширазские белые розы что стоят до снежного декабря и снег декабря ложится и смешивается со снегом божественных лепестков…
И дервиш до декабря бродил средь роз и забывал средь них прошлые дни свои и возлюбленных прошлых дней своих а их
было больше чем ширазских роз и больше чем хладных снежных декабрьских лепестков…
И дервиш шептал средь младых чистотелых роз:
— Зачем я ушел из родного убогого кишлака Чептура своего
в дальние пыльные дороги и города?..
И больно горячо полюбил возлюбил многих людей…
И многие возлюбили меня и почти всех потерял навек насмерть но ни одного не забыл…
И зачем на одном дереве уродился урожай всего бесплодного сада и деревце рухнуло от непомерного урожая и подломилось как бедная малая кишлачная душа моя?..
Зачем в одно чахлое гнездо птицы горлицы снесла яйца несметная стая голубей-вяхирей веселых мимолетных?..
…Но потом по соседству с кибиткой дервиша поселился мясник Кассоб-Иргаш Хан…
И через утлый дувал стало днем и ночью пахнуть тянуть смертной голой скотьей бараньей кровью и лежалым нетронутым сеном и испуганной мочой предчувствующих смерть животных…
И эти три алчных запаха вместе с запахом чадного дымного шашлыка стали день и ночь обволакивать кибитку дервиша и ноздри его и белопенные атласные ширазские розы его…
И дервиш бродил как прежде средь роз и хотел услышать вдохнуть запах их родниковый жасминный но слышал удушливый дух излитой терпкой крови и сена и мочи и шашлыка…
И розы стали неистребимо неудержимо победно пахнуть свежим шашлыком и устали быть розами и повяли погорели обвяли истлели и стали розовомясистым вялым вареньем висячим…
Тогда дервиш сказал печально:
— Розы мои устали быть розами а я устал быть мудрецом…
И пошел к гостеприимному мяснику который давно нежно
и хищно ждал его и накормил свежим шашлыком:
— Гляди дервиш — еще мой мудрый кормилец нож едва коснулся горла барана — а ты уже вкусил горящего мяса его…
О первый нежнейший удар треск вход ножа по горбатому напоенному горлу — о, этот первый всхлип еще живого животного — о ради него и живет мясник на земле!..
О!..
А мудрость разве не нож которым мы черпаем из живой жизни дервиш?..
И что сонная мертвая царственная ширазская роза равнодушная рядом с несметно курдючным глазастым бараном чуящим мой возлюбленный крадущийся нож?..
Что?..
Но в гражданскую войну чад пожарищ и пепелищ затуманил забрал безвинную родину мою — страну роз…
И уже не осталось ни одной розы что не отдавала бы тошным духом этим…
И палачей мясников стало больше чем роз ширазских…
И от всякого мужа несло мясником палачом…
И забыли о мудрости на земле мудрой древней моей…
Но дервиш не забыл…
Глава XX
ЗОЛОТО МУДРОСТИ
Дервиш сказал:
— Осенью всякий неприметный кустик становится золотым…
Так и всякий Божий человек в зрелости изрекает золотые
слова мудрости…
Дервиш внемли всякому человеку на земле этой блаженной веселой…
Глава XXI
МОЛОДОСТЬ ЗРЕЛОСТЬ СТАРОСТЬ
Дервиш сказал:
— Молодость — это горячечный бег по пыльной дороге кривой пьяной и пыль вдали за тобой вьется отстает остается…
Пыль курчавая веселая!..
Зрелость — это бег по пыльной дороге и пыль догоняет тебя…
Пыль задумчивая…
Старость — это когда ты по пыльной дороге бредешь и пыль окружает объемлет тебя…
И сам ты становишься святой пылью…
Пыль слепая…
Пыль святая…
И где плоть твоя и где пыль твоя — ты уже не разделяешь не разлучаешь не различаешь не знаешь…
Блаже!..
И еще сказал:
— В молодости я сочинял стихи, в зрелости — романы, а старость — это притча… это афоризм… это эпитафия краткая…
Глава XXII
ВЕЛИКИЙ ЧЕЛОВЕК
Дервиш сказал:
— Великий человек родившийся в маленьком безвестном богозабытом селенье подобен золотому шмелю среди смоляных муравьев…
Они найдут к нему дорогу, но лишь когда он падет златоусопший сойдет с небес на их землю и они будут поедать золотое былое неприступно певучее тело его…
…И вспомнил дервиш средь кровавых ивовых плакучих дней вечносолнечного вечноулыбчивого златоуста Ходжу Насред-дина о котором тоже все забыли в гражданскую войну…
Глава XXIII
ОТРОЧЕСТВО ХОДЖИ НАСРЕДДИНА
— Дервиш ты говоришь, что великий человек, родившийся в безвестном кишлаке убогом, тоскует и он похож на золотого летучего шмеля среди смоляных низких муравьев…
И они найдут к нему дорогу и съедят отведают его лишь тогда когда он смертно уснет и падет на землю!..
Тут они липко облепят его и отомстят ему — уже мертвому — за небеса высокие его…
…И Ходжа Насреддин вырос в малом кишлаке Ходжа-Ильгар и тянуло его на Великий Шелковый Путь где ждала его великая шелковая судьба его?..
Да?..
Чуя великий зов судьбы, ушел он, покинул убогий богоза-бытый кишлак свой?
Да?..
Дервиш улыбнулся и сказал шепнул:
— Нет у Аллаха богозабытых убогих кишлаков и человеков!
Всякий кишлак и человек свят и позван на землю для великой судьбы!..
…Когда Насреддин стал ярым гонным отроком, стали мучить его спелые сны…
И в ночах зебб карагач его слепой воздымал поднимал над ним одеяла ночные, и холодно было спать ему без одеял…
И однажды десять одеял набросил он на спящее тело свое — но проснулся от сквозистого холода, потому что одеяла взошли в потолок низкой кибитки от зебба древовидного стреловидного его
А потом по ночам и дням во все стены нищей кибитки упирался устремлялся натыкался бедный отрок зеббоносец своим непокорным необузданным стволом…
И мудрец сказал ему:
— Не даст тебе, Насреддин, спать зебб горизонтальный бамбук твой, что шатает колеблет кривые стены кибитки утлой твоей…
Тебе нужны, Насреддин, большие домы, дворцы, чтоб не душили не тушили они вольный слепой карагач неистовый твой, а в нашем кишлаке нет таких…
Иль ты видел чтобы могутный карагач иль белый тополь иль благородный балхский тут-шелковица выросли поднялись в мазанке-кибитке?..
…Тогда ушел Ходжа Насреддин на Великий Шелковый Путь в большие города где есть большие дома и дворцы для необузданного святого дерева…
Мудрец сказал вослед жизни Ходжи Насреддина:
— Есть поверье-легенда о великом златоусте Азии Ходже Насреддине…
И он познал всех вольных дев и жен кишлака своего и пошел в соседние селенья и там познал всех а потом совершил такие же деянья неистового зебба своего во всех встречных городах…
В последние дни земной жизни своей он бродил с астрономами звездознатцами унылыми как яйца старца обвислые и глядел на Плеяды алмазнотекучие…
И вздыхал и шептал смущенным мужам ученым, которые никогда не знали, что значит живой карагач меж младых ног:
— Есть! есть! там! жизнь на несметных плеядах звездах пла-
нетах лунах!..
Есть! я чую! есть есть там жены и девы недоступно
непочатые!..
Ай горе мне! Айх! Аи! — до них мне уже уж не доб-
раться!..
Только там они остались!..
Потому что нет меня там!
Айхххх!..
И рыдал и улыбался святой шейх мулло Ходжа Насреддин всеземной зебболов зеббостранник!..
А ведь в отрочестве я мог бы по ночному необъятному зеб-бу древу своему на ближайшую звезду взойти взобраться!..
Ай мне!.. ой мне!..
А я по сладкой земле дев и жен скитался метался словно муравей ползучий необъятный сладкожалящий!..
Мудрец сказал:
— Велик не язык а зебб бессмертного Ходжи Насреддина…
Но потом мудрец Ходжа Зульфикар усомнился и опечалился…
И вспомнил свою дальную скороспелую жену Анор-Султан и Ходжу Насреддина…
Глава XXIV
ХОДЖА НАСРЕДДИН И ХОДЖА ЗУЛЬФИКАР
