Kniga-Online.club

Эфраим Баух - Оклик

Читать бесплатно Эфраим Баух - Оклик. Жанр: Современная проза издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Говоря по телефону, вернее, помалкивая с Ветрич, я видел себя со стороны глазами Лили, я вообще в эти дни часто вздрагивал, внезапно представляя, как видят меня со стороны, особенно после того, как однажды забрался в поздний ренийский поезд, чтобы ехать до Бендер после посещения какой-то обеспамятевшей в болотах и бездорожье деревеньки, забрался в залепленных грязью сапогах, весь в поту от долгой ходьбы до станции, и вдруг очутился рядом с девицей, которая вынырнула из натопленной темноты вагонного коридора на каблучках, обошла меня с грациозностью лани, а быть может, пантеры, села в углу, около окна, поглядев на меня отчужденно-внимательным взглядом, и я вздрогнул от мысли: каким я должен отражаться в ее глазах такой, какой есть, вынырнувший из хлябей и хлевов, – нежно и боязливо в зрачках лани, хищно и агрессивно – в зрачках пантеры, или наоборот, ибо ланям грезятся сильные, а пантерам боязливые, и вдруг понял, что все мои мысли, как самоуспокоение, попытка негодными средствами соединить несоединимое – грациозную девицу и меня, вот уже полгода как погружающегося в навоз, несмотря на то, что официально я значусь не более и не менее как преподаватель русского языка и литературы в молдавской школе.

Девушка исчезла вместе с поездом, словно бы стертая лапой тьмы с доски ночи, и, оставшись на пустом перроне, я вдруг ощутил страшную опустошенность: я ведь абсолютно не знал, что ждет меня завтра.

Странно мне было думать, лежа в привычной с детства постели под покосившейся стеной родного дома, что всего каких-то несколько часов назад я брел по беспамятным волчьим местам, уже по-звериному привыкший ориентироваться в непроглядной, настороженной и опасной тьме, а затем – высоко поверх насыпи – небесным видением скользнула девица, и, как зверь, вылезший из навоза и беспамятства и увидевший это чудо, я сгреб девицу загребущими лапами тьмы и унес в сон, который тут же обернулся кошмарами и тревогой, сворой тварей – козлов, мышей и тараканов – преследующих меня с моей добычей; и я вскочил в постели с бьющимся сердцем и страшным подозрением, я вдруг кожей и захолонувшим дыханием ощутил: все, что со мной произошло в последние месяцы, – не сон, не вымысел, а дело не шуточное, и от этого просто так не отвертеться.

Вот, что было ново и страшно: раньше всегда был закоулок, изгиб, по которому можно отвертеться. Теперь же все было до отказа заверчено через мой позвоночник, ставший частью винтовой лестницы в темных закоулках Политеха, продолжающей сверлом своим буравить набегающие дни.

Оглядываясь назад через десятилетия, думаю, что та ночь была донным часом моей жизни, стиснувшим своими мертвыми неразгибающимися пальцами мое горло, и никто не мог мне помочь, хотя рядом спали мама и бабушка, и можно считать чудом, что я вырвался из этих мертвых объятий и не потерял рассудок.

Помню, какое-то время после этого я пребывал как бы в оцепенении: работал, машинально поглощал пищу в чайной, подымался в лесок на скалистый горб, торчащий посреди степи над Каушанами, безучастно часами не отрывал взгляда из окна в домике Прилуцкой, прикованный к зрелищу: два мужичка в низине суетились вокруг одинокого старого дерева, махали топориками, пытаясь его вырубить, и непонятно было, чем оно им мешало в этой гладкой и плоской уныло тянущейся в даль низине; мужички кузнечиками прыгали вокруг ствола, топорики отскакивали от корней, дерево печально и щедро роняло экзекуторам на головы остатки прошлогодних листьев, обрывки ветвей.

Грунт был исчервлен ходами, сух, как черствая запеканка.

Прилуцкая терла хрен, он торкался в терку.

Начало марта нахлынуло неожиданной не ко времени оттепелью, решетчатые отверстия в торцах мостовых, канализационные глотки захлебывались грязными потоками, несущимися с захлестом вдоль торцов, я простыл, с температурой тридцать семь и восемь лежал в углу под радиоточкой и ходиками с гирей, внезапно насторожился: голос Левитана усилил и без того сильный озноб в теле – Сталина хватил удар – это я сразу понял из нудного наукообразного медицинского заключения, которое читалось грозным с легким трагическим надрывом голосом, знакомым каждому существу в заледеневшем пространстве одной шестой земного шара. Самое странное и смешное, отчетливо на всю жизнь запомнившееся, что у отца народов и у меня в этот миг была одна и та же температура.

Озноб прошел. Такие встряски лечат посильней всяких лекарств. Несмотря на уговоры Прилуцкой не ехать, я встал, оделся потеплее, терпеливо дождался автобуса: такое событие можно пережить в полной мере только в родном углу и среди самых близких.

Было пятое марта пятьдесят третьего года, евреи тайком ели пуримские "озней аман". Полуденный город, весь в тающих снегах, полный звонкой капели, был пуст. Я абсолютно выздоровел, я брел по пустынным гулко-солнечным улицам под звуки мрачной Пятой симфонии Бетховена, лившейся из репродукторов: природа вместе с музыкой просто исходила слезами, но были ли это слезы горя или радости – решалось в человеческой душе.

Странное ощущение преследовало меня в этот и весь следующий день, одиноко бредущего в солнечной пустыне города: словно бы, вздрогнув, открыл глаза в некий миг жизни, и неясно, пробудился ли ты, пробудилось ли окружающее пространство, которое до этого мига казалось мертвым собранием камней, облаков и деревьев, неясно, кто кого приметил, ты – окружение, или оно – тебя, кому становится не по себе от ощущения, что застали врасплох, – тебе или ему; кто стремится укрыть греховную наготу случившегося, увиденную собственным взглядом, – как при съедении яблока с древа жизни – ты или оно; кто, сопротивляясь, с болью и муками выталкивается из чрева небытия доя рождения и жизни – ты или оно; кто, наконец, уехав сопротивляться, раскрывает объятия подобно сонному младенцу, пахнущему молоком и солнцем самых истоков, охватывает шею, дышит в затылок – ты или оно?

Неужели и вправду в шоковые мгновения жизни выплескивается внезапно из глубоко дремлющего подсознания, как в наркотическом опьянении, короткий до потери дыхания миг счастья, пленительного слияния с природой, выплеск от молочных часов человечества, чьи сосцы питают поэзию, райскую наивность, солнечный покой?

Каким сладким и запретным кажется это беспричинное счастье, усиленно скрываемое под маской равнодушия среди всенародного плача, больше похожего на массовый психоз и помрачение сознания среди бесчисленных запоров, затаптываний, запретов, заушательств, в которых, как в своей стихии, чувствует себя тиран, могущий в одну ночь перемещать народы, как пешки в гиблой игре, уверенный, что открыл новую наследственность подчинения и страха, и это будет вечно и неизменно, ибо все это знают, и чувствуют, и верят, что так и должно быть. Старики-то, которые знали иное и говорили об этом, давно уничтожены, и следа от них не осталось; но вот в какой-то миг умирает даже не тиран, а имя его, на котором, как на оси держалась вся махина, и все угрожающе зависает и стопорится: к хорошему ли это, к плохому?

Что еще с нами будет?

В газетах антисемиты распоясались вовсю. Двадцатого марта Вас. Ардаматский публикует в "Крокодиле" фельетон "Пиня из Жмеринки": со смесью омерзения и стыда пытаюсь отвернуться от прыгающих строк этого фельетона в руках соседа по автобусу, едущему в Каушаны, который не устает вслух разглагольствовать о "нашенских Пинях, Абхамчиках и Сахочках" и о том, что к еврейским врачам даже не порог нельзя: они же отравляющие уколы ставят беременным женщинам, чтоб русские дети не рождались; весь этот бред с каким-то почти опьянением подхватывает весь автобус, что попадись им тут еврей, в клочья растерзают. Меня спасает моя, как говорил профессор Добровольский, славянская физиономия.

Ужас и отвращение становятся хроническими. Дыхание погрома подступает и охватывает весенним плотным туманом, пахнущим углем, намокшей одеждой, жженой резиной, вонью из подворотен, запахом гниющих десен преподавателей в учительской, которые опять же и не менее мерзко говорят об евреях, главным образом, о еврейских врачах: вот же святую профессию превратили в преступную. И забившись в угол, печально улыбаясь, поглядывает на меня преподавательница французского зачумленная жизнью и своими учениками Сарра Львовна, а шумно глотающий слюну Гитлин, несмотря на тяжелую поступь грузчика, бесшумно проскальзывает в свой директорский кабинет и тихо отсиживается там до конца занятий, боясь даже уборщицам давать указания.

Как ни странно, короткое облегчение приходит со стороны военных, при виде формы которых у меня возникает ощущение, что мне набили рот древесной стружкой, замешанной на портяночной вони: с математиком Сивривером, голова которого напоминает гладкий и блестящий кегельный шар, стоя у обочины в жидкой грязи, мы голосуем на Бендеры; остановилась легковая с двумя полковниками; они невероятно общительны, казалось, истосковались по человеческой беседе, рассказывают, что служат на Сахалине, какая-то закоренелая тоска и незащищенность, идущая от их лиц и голосов в соединении со столь высокими в моих глазах званиями и тоскливой тяжестью, не рассасывающейся у меня в груди, развязывает мне язык: я сыплю анекдотами, они почти с детской готовностью ожидают очередной развязки анекдота и без удержу хохочут; осторожный, с вечным испугом в глазах, Сивривер пытается меня остановить, тыча локтем в бок; полковники не хотят нас отпускать, силой затащили в ресторан в Бендерах, заказывают водку и уйму закуски; узнав, что я водку-то никогда в рот не брал, приходят в неописуемый восторг, начинают наперебой меня учить, как опрокидывать рюмку, задерживать дыхание, занюхивать коркой и закусывать лимоном; выпив пару рюмок, я, вероятно, совсем распоясался: анекдоты сыплются, как из рога изобилия, полковники падают со стульев, вытирая глаза от слез, Сивривер устал бить меня в бок и по ногам, смирился, а, выпив пару рюмок, пригорюнился; все плывет и тает, только мелькающие вокруг женщины воспринимаются более обостренно, как будто алкоголь открыл во мне их истинное прелестное и влекущее измерение, даже если и приукрашивает их чрезмерно; древесно-неперевариваемая, торчащая тупо, как забор, военщина топорщится поодаль, и я, вероятно, даже вслух, ибо Сивривер, пробудившись, стал меня буквально избивать под столом ногами, диву даюсь, как она еще вообще может быть окружена романтикой, ведь в корне изменилась с тех пор, как избранная молодежь, аристократы, пошедшие на Сенатскую площадь, считали высшей честью избрать военную карьеру; полковники по-моему и не очень поняли, о чем я ораторствую, они усиленно стараются записывать на салфетках анекдоты, забывают, переспрашивают; добравшись до дома и увидев удивленные глаза матери, я весело и бесшабашно говорю: "Мама, я пьян", – и мгновенно проваливаюсь в беспробудный и сладкий сон.

Перейти на страницу:

Эфраим Баух читать все книги автора по порядку

Эфраим Баух - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Оклик отзывы

Отзывы читателей о книге Оклик, автор: Эфраим Баух. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*