Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия
– Она никуда не поедет, – неожиданно произнес он, – зря мы в эту глухомань забрались.
Я ничего не ответил, зная чем заняты его мысли.
– С этим решительно нужно что-то делать, – сказал он напоследок и встал. – Идем. Этот бубнеж с твоей кралей ничего нам не даст, нужно двигаться дальше. И, знаешь, я не так ловок, чтобы стелиться у ее ног.
Он умолк, но я знал, что мысль его оставалась невысказанной, и ждал заключительного слова.
– Мы клонируем твою Аню, – наконец произнес он, оправдав мое ожидание.
Сколько было шутки в его утверждении, я не знал.
– Просто не верится, что кончился этот ад, – добавил он.
Я тоже не чувствовал уверенности в том, что смогу убедить Аню вернуться к нашим прежним занятиям, уж слишком далеко она ушла от проблемы улучшения породы людей. Но разве встречу с ней можно назвать адом? Мы все еще сидели на скамье.
– Идем! – Жора посмотрел на свои ручные часы и вдруг резко встал.
– Что еще? – я не понимал его возбуждения.
– Идем же! – он стал тащить меня за рукав.
Через каких-то полчаса мы были гостями Иоселиани. Он познакомил нас с Алекс, милой обаятельной французской графиней, игравшей главную роль в его «Фаворитах луны». Море книг, на полу шкура зебры… Мы пили французский коньяк; Отар, смеясь, рассказывал, как они вместе с Алекс разгружали фуру с керамикой панно Людмилы Мешковой для ЮНЕСКО, приехавшей в Париж в выходной день.
– Звоныт мнэ Люся и просыт: «Отар, выручай!». «Что случылось?». Она рассказывает, что нэкому разгрузыт фуру, так как французы нэ работают по выходным. Я говорю: «Счас будэм». Мы пришли с Алекс, закатали рукава и таскали эты чертовы ящикы, представляешь?..
– И Алекс? – не удержался Жора.
– Oui, bien sur![12] – улыбнувшись, подтвердила Алекс.
Затем Жора рассказывал о Пирамиде!
– Поднимитесь по ступеням материи, и вы найдете Дух… Поднимитесь по ступеням сознания, и вы найдете Бога…
Лучшей лекции я в своей жизни не слышал. Мы говорили всю ночь напролет.
– Вы с ума сошлы! – восторгался Отар.
Даже его лысина засияла. А мешки под глазами расправились.
– Хочешь снять фильм о Пирамиде? – спросил Жора.
– Как ты сэбэ это прэдставляешь? – глаза Отара просто сверкали. – Как?!
Жора настаивал.
– Приезжай, – сказал он, когда мы расставались.
– Обязатэлно, – пообещал Отар, посмотрел на стоящую рядом мило улыбающуюся Алекс и спросил, – поедэм?
Его острые седые усики замерли в ожидании ответа, но Алекс так ничего и не сказала. Они так и не приехали в тот год, а мы, даже не попрощавшись с Аней, улетели в Москву. Когда самолет набрал высоту, я набрал ее номер:
– Ань, мы срочно улетаем домой.
– Подожди секунду.
Прошла минута, я смотрел на часы, затем трубка спросила:
– Привет, – сказала Аня, – ты где?
– Уже в небе.
– Что-то случилось?
– Я приеду. Обещаю.
– Обещаешь?
Я молчу.
– Что-то случилось?
Вдруг я понял: случилось! Я просто не мог поверить, ибо казалось совершенно невероятным, что мы с Аней можем вот так запросто вернуться в то веселое мимолетное прошлое, где нам было так восхитительно хорошо!
Глава 10
Однажды нежданно-негаданно заявился Вит.
– Ста-а-рик, – сказал он Жоре с порога, не подавая руки, – есть разговор…
Он нашел нас не ради забавы и прилетел специально, чтобы предложить нам участие в совместном проекте по генной инженерии.
– У нас в Массачусетсе, – сказал он так, словно делился впечатлениями от поездки на дачу, – мы спорим о том…
И стал рассказывать историю с генами ржи и хомячка, которая вызвала в научных кругах волну пересудов и споров. Мы молча слушали, Жора курил свою трубку.
– А главное вот что: они ковыряются в фундаментальной на-ауке, как куры в говне. У них нет никакого практического использования мировых идей в этой области…
– Вит, – сказал Жора, когда тот на секунду умолк, – а ты растолстел.
Вит был по-прежнему тощ, как щепа: тонкая шея, худые руки, только лысеющая голова казалась непомерно большой, блестящий череп и выпуклые глаза, которые он, вероятно, взял напрокат у Жана Рено, придавали лицу устрашающе-жуткое выражение.
– Помнишь наш модуль, – сказал Вит, – если мы сможем его запустить… Понима-аешь, они не думают так, как мы. Это бе-еда.
– Вит, – сказал Жора, – пива хочешь?
– Чудак, – сказал Вит, – это же куча денег…
Жора сделал затяжку и долго не выпускал дым, затем произнес:
– Мы едем в Америку?
– Да.
– Я бы предпочел казино на Сейшелах, – сказал Жора.
Вит выжидательно смотрел на него. Жора посмотрел на меня:
– Мы едем в Америку?
– Жор, – тихо произнес Вит и коснулся рукой Жориного плеча, – я не шучу. Там такие для на-ас возможности!..
Он так и сказал: «Для нас»!
– Зачем нам все это? – улыбнувшись, спросил Жора, – нам и тут хорошо.
– Жор, – тем же тоном сказал Вит, – там – это море денег, а тут твоими идеями давят клопов…
Жора посмотрел на меня:
– Мы едем?
Вит мельком взглянул на меня и, не дожидаясь моего ответа, сказал:
– Да, я все устро-ою.
– Ты же был в Израиле…
– А теперь в Штатах. Не все ли равно?..
У меня не мелькнуло даже крохотной мысли об Ане. Это меня поразило.
Глава 11
Америка! Америка! Америка! Америка!..
Мы бросили все! Осознавая тот факт, что нет пророка в своем отечестве, мы предложили себя другому. Родная страна не заметила нашего исчезновения, как армия не замечает потери бойца. Америка хороша тем, что любое зерно находит там благодатную почву. Вит, как и обещал, быстро устроил все выездные дела, наше путешествие было прекрасным, единственные неудобства на таможне нам создали наши клеточки, ставшие частью нашей жизни. Мы не собирались оставлять их на родине, которая не могла разглядеть их даже под микроскопом. Это был уже солидный банк генов. Геномы Ленина, Сталина и Вита, и Васи Сарбаша, и всех остальных, кого нам удалось собрать за эти годы, в том числе Жорин и мой. Если бы нам удалось всех клонировать, это была бы целая армия воскресших из мертвых, обещанная Иисусом Христом. Такой клад нельзя было оставлять без присмотра. Это было бы равносильно смерти. Все эти геномы стали смыслом нашего существования, нашей надеждой. Трудно было придумать, как эту армию протащить сквозь таможню, но и с этими трудностями мы легко справились. Жора, всегда здоровый на выдумку, перенес клеточки через границу (шириною в два шага мраморной плитки) в увлажненном питательной средой синем в мелкую клеточку носовом платке.
– Что это? – спросил сержант, кивнув на платок.
– Сопли, – сказал Жора, – мои сопли… Snivel, – уточнил он.
И чихнул так, что сержант поспешил отскочить в сторону. Я рассмеялся, а Жора был серьёзен как никогда.
Как только мы оказались в чужой стране, Жора сунул платок в пластиковый герметический пакет. Каждая клеточка на платке содержала капельку суспензии и была пронумерована нами для дальнейшей идентификации личности. Это была целая история – как мы потом резали платок на полоски и малюсенькие квадратики, которые помещали в чашки Петри и давали новую жизнь этим геномам. Зато мы убили и еще одного зайца. Нам, наконец, удалось сосчитать солдат армии, расставить их, так сказать, по ранжиру, по весу и росту, по своей социальной значимости и, конечно же, по жизнеспособности, тяге к жизни. Кем-то пришлось пожертвовать.
Ради чистоты линий. Жертвы в науке – залог успеха. Да, это была целая история! Так наши геномы пересекли границу и вырвались на свободу. Мы знали, зачем тащили с собой этот нежный груз: клеточки поддерживали в нас уверенность в собственных силах и служили доказательством нашей состоятельности. Как рекомендательные письма. С их помощью мы надеялись не только удивить, но и перевернуть этот жуткий никчемный мир, поставить его с головы на ноги. Я старался не думать о будущем, полагая, что в Америке хуже не будет, и кому-то понадобятся наши профессиональные способности. Запас знаний и навыков – вот все, что мы везли с собой за океан. Но как быть с командой? Теперь мы лишились не только Васи Сарбаша и Какушкиной, не только Саши Милекянца и Танечки, не только Аленкова и Айлахяна с Ирузяном и Салямоном, мы лишились родной земли под ногами. Осознавать это было не только грустно, но и страшновато. А что я скажу теперь Ане при встрече – поехали с нами в Америку? Я старался не думать об этом. Мы рассчитывали и надеялись на нюх Вита, который никогда, по твердому убеждению Жоры, его еще не подводил. И на собственные силы и знания! Мир уже знал наши имена и снимал перед нами шляпу. Это служило прекрасным залогом гостеприимства в любом его уголке. И мы ничего не боялись!
Был июнь, на земле шел дождь, а здесь в небе сияло сильное слепящее чужое солнце, облака под нами были залиты золотом, слышался рев турбин и пахло грибами.
Мы были уже над Атлантикой, когда Вит произнес:
– Слушай, ста-а-рик, через час по прибытии я улетаю на несколько дней в Израиль, затем у меня дела в Гонконге, а потом я вас найду…
