Дарья Асламова - Приключения дрянной девчонки
– Я решил развестись с женой. Я поперхнулась шампанским.
– Ты это серьезно?
Он молча кивнул, и глаза его досказали остальное. _ Но, надеюсь, ты ей этого не сказал. Такие решения нельзя принимать наспех. Вы прожили вместе несколько лет, ты так легко хочешь порвать со своим прошлым.
– Я уже говорил с ней о разводе.
"О господи, – подумала я. – На что же он надеется?" – Но ведь не я являюсь причиной?
– Ты. Но не только. Я не люблю ее и не хочу лгать ей, – сказал Олег, пытая меня взглядом.
– Но я не давала тебе поводов думать, что у нас возможна совместная жизнь. Ты же знаешь, ко мне нельзя относиться серьезно, – пролепетала я, улыбкой смягчая свои слова. Но Олег игнорировал мои попытки свести все к шутке.
Ночью, когда я никак не могла уснуть и ворочалась на узкой кровати в своем номере, меня терзала одна мысль: "Что же Олег сказал на заседании редколлегии и почему меня, журналистку, выгнанную с работы за прогулы, отправили за счет редакции в шикарный круиз?" 27 сентября. Я плыву на большом-большом корабле, заполненном разношерстным людом, и почти счастлива. Все волнения отъезда остались позади. Томительное ожидание на морском вокзале, суматоха с моим заграничным паспортом, где неправильно проставили срок действия, неверие до последней минуты, что сказочная поездка состоится.
Каждая жилка трепещет во мне от полноты жизни, забортом переливается праздничное море, по вечерам в барах яблоку негде упасть, много вина, шума, дневной лени и вечерней возбужденности, трепет предвкушения приключений, новые знакомства. Единственное, что портит мне жизнь, – это Олег, следующий за мной как тень, и где бы я ни оказалась, я все время чувствую его требовательный, зовущий взгляд. К моей радости, в ресторане нас посадили отдельно, и я хотя бы на некоторое время избавлена от его опеки.
Сегодня в шесть вечера мы прибыли в греческий порт Пирей. Нас долго не выпускали на берег, и я от волнения не находила себе места. Я металась по палубе в своем любимом пестром летящем костюме, который в свое время так сразил бедного Олега, и не сводила глаз с незнакомого берега. Меня завораживало бурное кипение чужой жизни. Вожделенная заграница сулила чудеса. Моя радость оказалась заразительной, наслаждался моей неискушенностью, новизной моих ощущений и невинностью. Я превратилась в ребенка, который ждет неслыханного подарка.
Когда мы вышли на берег, все показалось мне прекрасным Даже мусорные свалки – они были чужими, "заграничными", следовательно, хорошими. Каждый встреченный незнакомец – загадка, каждая реклама – искушение, витрины магазинов – чудо и восторг. Я пялилась на них, раззявив рот и потеряв всякое чувство разборчивости и критики. Я не замечала грязи на улицах, дурных запахов и безвкусицы бедных кварталов, убогости многих товаров, выставленных на продажу. Все имело волшебный вкус "заграницы". Я хотела зайти в каждое кафе, и Олегу стоило немалых трудов удержать меня от всеядности. "Мы найдем нечто особенное, – говорил он. – Настоящий греческий ресторан".
Наконец на тихой, почти домашней улице мы обнаружили милое заведение с приветливой хозяйкой, чья внешность внушила нам полное доверие к ее кулинарному искусству. Это был недорогой семейный ресторанчик с большим выбором морских блюд и домашним вином. Нас встретили с почестями, как китайского императора, и усадили на улице за маленький столик. Вечер был ласковым, под ногами шныряли большие черные коты с изумрудными глазами. Хозяйка принесла графин белого вина и большое блюдо улиток, запеченных в пряном коричневом соусе прямо в ракушках. К ним прилагались острые палочки, которые следовало вонзить в сочную мякоть улитки и вытащить ее из "домика". Это требовало известной ловкости, я промучилась минут десять и вся перемазалась в соусе, но результат был равен нулю. Хозяйка хохотала, наблюдая за моими бестолковыми действиями, а потом взяла дело в свои руки. Она молниеносно доставала улиток из ракушек, окунала их в соус и скармливала их мне, как несмышленому птенцу. Мне оставалось только открывать рот. Олег смеялся от души над этим спектаклем.
После улиток мы налегли на сытные блюда греческой кухни. Я выпила много вина и философствовала под звездным небом. Ночь тянулась, как черный бархатный шлейф.
– Странно, – вдруг сказал Олег, – я встречал женщин много красивее и элегантнее тебя, но почему ты повсюду привлекаешь внимание?
– Самоуверенность – вот что притягивает в женщинах моего типа. Вовсе не обязательно быть красивой. важно уметь внушать, что ты неотразима и обаятельна, что ты центр земли, пуп вселенной. Люди с такой готовностью прияимают навязанные мнения. Но я боюсь потерять это счастливое качество – умение убеждать мужчин в своей исключительности. У меня все меньше для этого оснований.
После долгих пьяных речей я слегка утомилась и настроилась на благодушный лад. Я внимательно рассматривала Олега и думала, почему мне не хочется с ним переспать.
Он высок и поджар (я как раз люблю такой тип мужчин), у него чувственные губы, улыбка чеширского кота и вид ловеласа. Наверняка он нравится женщинам. Но в чем же тогда проблема? В серьезности его намерений, в страсти. Если бы он был заурядным юбочником, я бы отдала свое тело без сожалений, в знак благодарности за подаренную поездку. И мы были бы в расчете. Но я боюсь последствий. Олег не понимает, что от такой чаши, как я, можно лишь пригубить. Он захочет выпить до дна, а мое вино предназначается не для него. 28 сентября. Утром нас повезли на автобусе через Афины в Акрополь. Я умирала от желания опохмелиться. Солнце Гомера палило нещадно. Я представила себе, как буду взбираться на подгибающихся ногах по белым древним камням к храмам в мерцающем зное, и мне стало дурно. "Олег, – слабым голосом попросила я. – Давай выйдем в центре города и что-нибудь выпьем".
Я пришла в себя в уличном кафе после стакана кампари с апельсиновым соком и льдом. Вокруг бурлила современная жизнь огромного делового города из стекла и стали, без намеков на могучее легендарное прошлое. Мы пошли слоняться по улицам, и я тормозила у каждой витрины. Снисходительный Олег привел меня в модный магазин, где нас тут же облепили продавщицы в черной форменной одежде, как мухи, садящиеся на слиток меда. Они верещали в десять голосов и совсем сбили меня с толку. Моему неопытному глазу все казалось красивым. Шустрые девицы натянули на меня Розовый костюм дешевого вида, который к тому же был мне велик. Они тут же заявили, что ушьют его, и всадили в меня Уйму иголок, убирая лишнюю ткань. Я стеснялась сказать, Что мне не нравится эта вещь, но меня выручил Олег. "Не валяй дурака, – спокойно сказал он. – Это совсем тебе не подходит. Лучше взгляни на это". Он показал мне обманчиво Простой пиджак классических линий чистого красного цвета таинственной печатью элегантности. Я примерила его с кроткой черной юбкой, и у меня захватило дух. Он сидел как литой. Это была Моя Вещь. Из зеркала на меня смотрела молодая эффектная дама, соблазнительная и благовоспитанная одновременно.
Далее мне купили маленькие черные трусики, заколки побрякушки, костюмчик моему племяннику. Я рассыпалась в благодарностях, но душу грызла черная мысль: чем же я расплачусь? 3о сентября. Я схожу с ума. Красота и равнодушие моря только подчеркивают накаленность наших отношений. Удушливая атмосфера маленьких ссор обещает бурю.
Олег постоянно ищет моего общества. Он хочет сорвать меня, как розу, и вдохнуть мой аромат.
По утрам я выхожу на палубу, заваленную желе дряблых тел богатых немолодых мужчин. С ними контрастируют гибкие тела красоток в скудных купальниках, с ошпаренным цветом кожи. Я пробираюсь к бассейну, устраиваюсь поудобнее на полотенце, заказываю водку с апельсиновым соком, закрываю глаза и наслаждаюсь жгучими поцелуями солнца. Но вот я чувствую приближение Олега. Сквозь опущенные ресницы я наблюдаю, как он высматривает меня, переступает через тела отдыхающих, наконец лицо его светлеет – увидел. Он подбирается ближе, кладет мне руку на плечо, я делаю вид, что сплю, но он настойчив. Тогда со вздохом покорности я открываю глаза, и его радость приводит меня в раздражение. Страсть выдает его, как колокольчик прокаженного. Ничто так не бесит женщину, как неумолимое постоянство поклонника. Если бы он приволокнулся за какой-нибудь смазливой девицей, во мне проснулся бы азарт охотника и, держу пари сама с собой, я оказалась бы в его постели. Но он не отходит от меня ни на шаг. Если бы не водка, которую я пью с десяти часов утра, жизнь была бы несносной.
Все мы – пленники этого корабля. Нам некуда идти и негде спрятаться, мы обречены терпеть общество друг друга-Единственное мое убежище – крохотная каюта без иллюминатора, с тусклым светом ночника. Я прячусь там от Олега и сижу тихо, как мышка в норке. Намедни он ломился туда после ужина, но я не открыла. Я слышала его ревнивое дыхание у двери и боялась, что он меня учует.
