Кингсли Эмис - Старые черти
— Господи, ну и сборище! — пробормотал Чарли, переходя от снимка бородача в мундире с высоким воротничком к другому изображению. — Вряд ли это родители Гарта и Ангарад или их дяди и тети: снимали очень давно.
— Может, они фотографировались еще молодыми.
— Нет, не похоже… Взгляни вон на ту старую перечницу. Как ты думаешь, это ведь перья страуса? Когда их носили? Даже не во время Бурской войны, скорее в период войн с зулусами, в тысяча восемьсот восьмидесятых, да?
— Ну…
— Знаешь, мне кажется, все эти фотографии не имеют никакого отношения к Памфри. Скорее всего шли вместе с домом, как ковры и шторы. И с мебелью, судя по ее виду. Тут есть еще что-то… Ничего не чувствуешь?
— Ты о чем, Чарли?
— Такое впечатление, что здесь никто не живет. Нигде нет личных вещей. Конечно, вполне возможно, что эту комнату держат специально для гостей. В конце концов, не такой уж и старомодный обычай в здешних краях. Хотя больше напоминает историю с одним моим знакомым, Лайонелом Уильямсом, может, ты даже его знаешь. Однажды в Кинвер-Хилле он пригласил меня после паба к себе, выпить по стаканчику на ночь, так вот у него дома было совсем как здесь. Очень похоже. Я было подумал, что это семейное жилище, но, как выяснилось, его жена развелась с ним пятнадцать лет назад, а он продолжает жить в ее доме, квартирантом. И обстановка там была точно такая же. Представляешь? Как ты думаешь, может, Гарт и вправду здесь… э-э… жилец у Ангарад?
— Вряд ли, — довольно резко ответил Питер. — Глупость какая!
— Что? Да, конечно. Собственно, я не всерьез и спрашивал. Но, знаешь, тогда у Лайонела мне было не по себе. Очень гнетущая атмосфера.
Чарли закончил разглядывать фотографии на рояле и со стаканом в руке подошел к стене, где висело около дюжины снимков. В другом углу, рядом с сервантом, Алуну удалось выжать довольно сдержанную улыбку у Малькольма и визгливый смешок у Гарта. Чарли решил, что готовность развлекать Гарта — признак великого смирения. Или исключительного тщеславия, кто знает. Как бы то ни было, он радовался, что Алун с ним и все остальные тоже. Для Чарли не существовало комнаты, где он согласился бы остаться один, хотя та в Бирдартире, где он читал работу Алуна, была неплохой и даже подарила ему обманчивую самоуверенность. Да, здесь ничего такого не случится. Он велел себе успокоиться и лишь мельком бросил взгляд на цветной снимок заката или рассвета в пустыне, укомплектованный верблюдами, пальмами и пирамидой. Чарли готов был поспорить на тысячу фунтов, что видел точно такой же на квартире в приморском Порткауле, где жил лет пятьдесят назад.
Возле следующего фото Чарли замер и уставился на него во все глаза.
— Господи, а это кто? В былые дни я и сам погулял бы с такой красоткой! Видать, упрямица, взгляни на ее рот! Уж она-то наверняка поступала по-своему. Всегда. Кто бы это мог быть?
Вдруг он заметил, что Питер опустился на соседний диван и смотрит в пол.
— Это Ангарад. Я никогда не думал… Мне и в голову не приходило…
— Что?
— Такой она была до болезни.
Чарли сел рядом с Питером и поставил стакан на маленький восьмиугольный столик, предположительно восточного происхождения. Седалище тотчас же почувствовало неприятный холод или сырость от диванных подушек, обтянутых кожей или синтетическим материалом.
— Что с тобой?
— Так мне и надо, зря я сюда пришел. Ангарад была еще красивее, чем на фото, особенно когда я увидел ее впервые. Я оставил Рианнон из-за нее, а не ради Мюриэль… Мюриэль появилась позже. Я не хотел бросать Рианнон…
Лицо Питера побагровело, он схватился за грудь и шумно втянул воздух, как будто собирался заплакать.
— Принести тебе что-нибудь? — спросил Чарли.
— Просто посиди так, чтобы они меня не увидели. Спасибо. — Питер торопливо достал маленький цилиндрик и вытряхнул из него белую таблетку. — Побудь со мной еще немного, и все пройдет.
Питер положил таблетку под язык и теперь сидел неподвижно, с закрытыми глазами. Его тело подрагивало, а один раз лицо исказила гримаса, и он дернулся так сильно, что Чарли испугался — не умирает ли. Сам Чарли тоже молчал, не убирал руку, на случай если Питер захочет за нее подержаться, и прислушивался к разговору остальных, чтобы вовремя заметить паузу или всплеск интереса к ним с Питером. Правда, он не знал, что в этом случае делать. Электрический камин негромко гудел. Действительно, вскоре к Питеру вернулся нормальный цвет лица, дыхание стало ровнее. Еще через минуту он открыл глаза, слабо улыбнулся, не разжимая губ — как всегда в последнее время, не хотел показывать зубы, — и глотнул из своего стакана. Питер пил виски с водой — с недавних пор он отдавал предпочтение этому пойлу вместо старого доброго джина (по его словам, джин нагонял на него тоску) и низкокалорийного тоника (в котором треклятых калорий все равно было не так уж мало).
— Уф, похоже, отпустило. На чем я остановился?
— Что? Ну, мы говорили об Ангарад. Ты уверен, что хочешь…
— Да. Мне гораздо лучше. Спасибо, что сидишь со мной, Чарли. Ангарад захотела… пожалуйста, Чарли, позволь мне рассказать! Так вот, Ангарад потребовала, чтобы я бросил Рианнон, если хочу встречаться с ней. Как ты справедливо заметил, она умела настоять на своем. Конечно, такая девушка… ты, наверное, меня поймешь. И поймешь еще лучше, если учтешь, что все парни — эгоистичные мерзавцы, которые млеют, когда красотки обращают на них внимание. А вскоре Ангарад еще раз настояла на своем, только теперь она сказала, что мы не должны больше встречаться. Другой мужчина… в общем…
Он замолчал и уставился на пустой стакан.
— Принести еще? — спросил Чарли.
— Нет, Чарли, не уходи. Можно я допью твое виски?
— Хорошо, только не считай это прецедентом, ясно?
— Спасибо. Конечно, мне надо было вернуться к Рианнон, хотя бы попробовать, но я не мог смотреть ей в глаза. А еще трусил из-за работы, к сожалению, это легко понять. В общем, все банально, а потом я встретил Мюриэль. Не поверишь, она была подругой Ангарад. Это случилось задолго до того, как она заболела. Рак матки. В двадцать девять лет. Врачи хорошо поработали, все ей там удалили. Тотальная гистерэктомия — так, по-моему, это называется. Полностью разрушает гормональную систему. После операции я не видел Ангарад лет пять, а когда мы встретились, она выглядела почти так же, как сейчас.
Питер немного помолчал и продолжил:
— В те дни о раке матки знали чертовски мало. Я не говорю, что сейчас известно намного больше, но тогда считали: причина в половой распущенности — так это называлось. Думали, что она как минимум способствует возникновению болезни. Конечно, даже в то время я понимал: глупо брать всю ответственность на себя — и все равно думал, что моя доля вины тоже там есть; моя и еще одного-двух парней. Именно так. Всякий нормальный человек выкинул бы эту чушь из головы, если он не полный кретин, выросший среди чертовой кучи методистов, кальвинистов и пресвитериан. Ладно, Чарли, спасибо, что выслушал. Вряд ли ты знал об этом раньше.
— Да, кое-чего я не слышал. Всем было интересно, но о многом никто не догадывался.
— Говорят, что в Уэльсе невозможно сохранить тайну. Оказывается, можно, если она достаточно грязная. Все знают, какие у других длинные языки. Ну и ханжество тоже.
— Но ведь Мюриэль знала?
Питер рассмеялся:
— О да! Теперь я просто поверить не могу, что вообще на ней женился. Или что Мюриэль согласилась за меня выйти. Конечно, ей очень хотелось замуж. Она была не то чтобы девственница, но вроде того. Возможно, даже искренне считала, что не против быть третьей после Ангарад и Рианнон. Если так, пелена спала с ее глаз…
— …стремительно.
— И необратимо. Ладно, поделился с тобой, сразу на душе легче стало. Сколько это еще будет длиться — другой вопрос. О Господи, ну и зануда же я — ною, ною, ною… Пора вновь наполнить стаканы.
Наконец-то они встали с дивана, и Чарли спросил:
— А Рианнон знает?
— Думаю, да. Ну, может, не все, что я тебе рассказал. Мы с ней это не обсуждали.
— Само собой, понимаю.
Чарли не ждал, что все услышанное сразу уложится у него в голове. Есть предел тому, что старый дурак может усвоить за один вечер. С таким надо сживаться мало-помалу. Который час, Чарли понятия не имел, но чувствовал, что пора двигаться дальше. Еще по одной, и можно предложить Питеру перебраться в «Глендоуэр». От включенного электрокамина в комнате почти не потеплело, зато появился тяжелый запах сырости, смешанный с вонью застоявшейся в цветочных вазах воды. Если Гарт не живет в этом доме, то где же тогда он обитает? Или он и вправду квартирант?
Питер и Чарли подошли к компании, когда Гарт спрашивал:
— Так, за чей счет пьем сейчас?
Словно по уговору, Алун и Чарли, а затем и Чарли с Питером переглянулись. Как обычно, честь озвучить то, что все думают, но не хотят говорить, досталась Малькольму.
