Джонатан Коу - Номер 11
– Неладно? В каком смысле?
– Не знаю.
– А вдруг… вдруг она убила старуху? Чтобы заграбастать дом.
Как это похоже на Элисон, подумала я. Глупо и с перебором.
– Не мели ерунды, – сказала я, и Элисон умолк ла. Встревожившись, не обидела ли я ее, и не желая обрывать разговор, я добавила: – Да и птицы у нее больше нет.
– Значит, она сюда и не придет, – откликнулась Элисон и поднялась со скамьи: – Хватит рассиживаться. Пошли.
– Хорошо. – Я хотела посмотреть телевизор вечером, одну из моих любимых комедийных передач. – Кстати, уже почти девять.
– И одиннадцать на Корфу, – заметила Элисон. У нее не получалось быстро шагать, так что я вынуждена была подстраиваться под нее. – Время ложиться спать. Интересно, какой-нибудь из наших мам привалила удача?
– Удача? – не поняла я. – Но ведь они поехали туда не ради азартных игр или еще каких состязаний, а просто отдохнуть.
Элисон рассмеялась противным высокомерным смехом:
– Не прикидывайся, Рэйч. Даже ты не можешь быть настолько наивной. – И, поскольку вид у меня был все еще озадаченный, она продолжила: – Как по-твоему, зачем они рванули туда?
– Не знаю… Отпуск всем необходим время от времени.
– Они обе одиночки. И уже давно. Не врубаешься? Они за мужчинами туда двинули.
Это заявление ужаснуло и взбесило меня.
– Прекрати говорить гадости!
– А что я такого сказала?
– Заткнись, Элисон! Достала твоя болтовня.
– Ты живешь как во сне. Так нельзя!
– А ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
Лишь бы не разреветься, думала я.
– Еще как имею. И ничего такого в этом не вижу. Если твоя мама укатила на недельку за границу и перепихнулась там со смазливым греческим официантом, кому от этого плохо?
На несколько секунд мы застыли в угрюмом молчании. А потом я влепила ей пощечину, наотмашь. Она вскрикнула от боли, закрыла лицо ладонями, тогда я толкнула ее, и она упала. Затем я разрыдалась и ринулась в сторону нашего дома. Оглянулась я только один раз: Элисон так и сидела на пожелтевшей, поджаренной солнцем траве, поглаживая щеку и глядя мне вслед.
* * *Комедийную передачу я так и не посмотрела, потому что, когда вернулась домой, дедушка смотрел политическую программу по другому каналу. То, что ему показывали, его очень злило, и чем больше он злился, тем сильнее его притягивало к экрану. В программе обсуждали незаконную транспортировку людей и подневольный труд в сегодняшней Британии. Ни о том, ни о другом феномене я прежде не слыхивала и, когда ведущий заговорил о рабочих-мигрантах, существующих на положении «рабов», не знала, что и думать. До сих пор при слове «раб» в моем воображении возникали древнеримские галеры, закованные в цепи рабы на веслах и полуголые мускулистые надсмотрщики, что ударами хлыста подгоняют гребцов. Однако сюжет этой программы вырисовывался не менее суровым: рассказы строительных и сельскохозяйственных рабочих, все как на подбор – о том, как их заставляют вкалывать от зари до зари и ютиться по двадцать человек в одной комнате в загаженных квартирках, подействовали на меня удручающе.
– Позорище! – бубнил дедушка, но не успела я вслух согласиться с ним, как стало ясно, что он имеет в виду нечто прямо противоположное. – Недели не проходит, чтобы Би-би-си не скармливала нам эту левацкую дурь. Если латышам и литовцам не нравится работать в Британии, пусть ищут работу у себя дома. Ты в курсе, что в Селби открылся магазин, где торгуют только польской едой?
Полагаю, вопрос был адресован бабушке, но она уже вышла из гостиной. Впрочем, аудитория деду и не требовалась, я тихонько выскользнула вон и поднялась в спальню. Элисон еще не вернулась, и я бы забеспокоилась, но неутихающая обида лишила меня чуткости.
Должно быть, я сразу уснула. Когда я почувствовала, что меня трясут за плечо, между шторами и стеной просачивался синеватый сумрак. Я с трудом разлепила глаза. И конечно, надо мной стояла Элисон.
– Что? Что ты делаешь? Я спала.
– Да, но это важно.
Нехотя я села в кровати. Потрясла головой, просыпаясь, и тут заметила, что Элисон бьет мелкая дрожь.
– Что с тобой?
– Я видела его, Рэйч, – ответила она придушенным голосом. – Там, в лесу, только что.
– Видела кого?
– Тело. Мертвое тело. – Наши глаза встретились. Я молчала. – Вот только что, – повторила она, будто это уточнение добавляло ее выдумке правдоподобия.
Я снова легла и отвернулась к стенке:
– Элисон, ты жалкая врунья.
– Но я видела, Рэйчел… ей-богу.
Я развернулась и гневно уставилась на нее:
– Мертвое тело, да? В лесу. Точь-в-точь как тот человек из газеты, да? Он тоже сидел, прислонившись к дереву?
– Да. – И в голосе ее прозвучали такое смятение и упорство, что у меня мелькнула мысль, а не говорит ли она правду.
– Я тебе не верю, – тем не менее сказала я. – Ни на грош.
– Это было дико страшно. Его голова как бы… запрокинулась назад, и, когда я подошла, он будто смотрел на меня. Глаза открыты. Кожа желтая… и такая дряблая, вся в морщинах. Он был такой тощий…
Я опять села и пристально посмотрела на Элисон. Из-за своей доверчивости я часто становилась жертвой дурацких розыгрышей.
– Что у тебя в руке? – спросила я, заметив, что Элисон сжимает в кулаке игральную карту.
– Подобрала в лесу. Там их полно, разбросаны вокруг.
Я вытянула карту из ее ладони. На рубашке узор из желтых и черных ромбов. Перевернув карту, я увидела паука. Причудливый и страшноватый рисунок: паук стоял на двух лапах, прочие подняты, словно он свирепо грозил кому-то, готовясь затеять драку. На глянцевом черном фоне его бледно-зеленое брюхо сверкало с тошнотворной яркостью, раздутое тело покрывали колючие волоски, а ниже – деталь, от которой мне стало совсем плохо, – болталось нечто вроде мешочка из паучьей плоти, наполненного бог знает чем. Рисунок выглядел любительским, мультяшным, но одновременно и весьма реалистичным, даже чересчур.
Меня передернуло, я отдала карту Элисон, и тогда она порывисто обняла меня, уткнулась головой в шею и крепко прижалась ко мне. Ее все еще колотило, и в тот момент я поняла, что выбора у меня нет и я просто обязана поверить всему, что она наговорила.
6
– Вот это дерево, – сказала Элисон. – То самое.
– Ты уверена?
Утром, необычайно теплым и солнечным, мы топтались на лесной опушке в низине у восточной оконечности Вествуда. Солнечный свет над нами струился сквозь густую листву, и крона дерева, словно тент, охлаждала лучи, попутно окрашивая их в зеленоватый лаймовый оттенок. Воздух был свеж и тих, лишь изредка отрывисто запоет птица или прошумит в отдалении автомобиль. В таком месте пикники бы устраивать или лежать под деревом с книжкой. Мы же искали труп.
– Ничего нет, – констатировала я. В чем мы убедились, глядя на траву у ствола дерева. Но кому повредит, если об очевидном скажут вслух?
– Исчез, – согласилась со мной Элисон.
И что нам теперь было делать? Я прочла уйму приключенческих книг и все рассказы про Шерлока Холмса и знала, что в подобных обстоятельствах нужно действовать по определенным правилам. Я опустилась на колени и принялась изучать землю.
– Что ты делаешь? – спросила Элисон.
– Ищу улики.
Элисон присела рядом на корточки:
– Какие улики?
– Не знаю. – Следы чьих-либо ног? Отпечатки пальцев? Но это показалось мне слишком несовременным. И тогда я вспомнила о передаче, что недавно показывали по телевизору. – ДНК, – важно произнесла я. – На месте преступления всегда находят ДНК.
– Ладно.
И мы вдвоем начали тщательно исследовать травинки, отделяя их одну от другой.
– А как выглядит ДНК? – поинтересовалась Элисон.
– Она такая… липкая. – Я понятия не имела, о чем говорю. – Липкая и прозрачная.
– Ничего похожего я здесь не вижу.
Терпения Элисон хватило ненадолго. Она встала и с рассеянным любопытством огляделась. Укоризненно покачав головой, я продолжила обследование. Возможно, я найду что-то стоящее: оторванную пуговицу или лоскут ткани. Или же только попусту трачу время, а Элисон посмеивается надо мной втихаря: ехидный розыгрыш пока удается ей на славу, так она мстит мне за пощечину, что я отвесила ей прошлым вечером, о которой она пока ни разу не вспомнила, а я до сих пор не извинилась.
Вскоре она и вовсе скрылась за деревьями. Я не заметила, куда она направилась, ощутила лишь, что тишина в лесу уплотнилась. Даже птицы примолкли, а на шоссе, пролегавшем всего в сотне-другой ярдов от опушки, движение будто замерло. Поэтому, когда я услыхала треск то ли сломанной ветки, то ли хвороста под ногой, в моих ушах этот звук прозвучал точно выстрел. Я резко выпрямилась и судорожно глянула влево, вправо… Никого.
