Иржи Грошек - Реставрация обеда
– Что вам, в конце концов, от меня нужно? – Я повернулся лицом в купе, с целью навести там порядок и прекратить бессмысленные вопросы.
Десять глаз смотрели на меня с неподдельным интересом – шесть накрашенных и четыре обыкновенных. Собственно говоря, это была не гидра, а три пассажирки и два пассажира. И как их угораздило набиться в купе задолго до моего прихода?..
– Вам надо отвечать всем сразу или какому-нибудь представителю? – деликатно осведомился я, а они закивали, что можно всем сразу. – Я знать не знаю вашего Йиржи и куда он подевался! Как, кстати, его фамилия?
– Геллер, – подсказали накрашенные глазки.
– Спасибо, – блеснул я своим воспитанием. – Так вот, никакого Йиржи Геллера я не знаю и познакомиться с ним – не хочу.
Думая, что достаточно прояснил для окружающих свою позицию сварливого пердуна, я уселся на сорок второе место и сделал вид, что размышляю о судьбе светил, паря в пространстве. А на самом же деле мысленно переливал из пустого в порожнее: «Будвайзер», «Хольстен» и «Крушовницу». Впрочем, не так явно, то есть – не поскуливая. Поскольку, на соседнем месте оказалась дама в черных чулках и могла бы предположить, что мои утробные звуки – по этому сексуальному поводу. Вторая купейная дама находилась в брючном костюме и ничего подобного предположить не могла. Третья – листала богато иллюстрированный журнал, по всей вероятности, чтобы сравнить меня с Жан-Полем Бельмондо или Арнольдом Шварценеггером…
– Извините, естественно, за беспокойство, – обратился ко мне мужчина, сидящий возле окна, – только на вашем месте должен ехать Йиржи Геллер…
– Что же вы думаете, – огрызнулся я, – вы думаете, что я убил Йиржи Геллера и ограбил? Расчленил его тело, расфасовал по мешкам, смыл с мостовой кровь, вытащил у него из кармана железнодорожный билет, сел в поезд, а мешки с Йиржи Геллером отправил в Оломоуц, на имя своей тетушки?!
– Нет, мы так не думаем, – сказал мужчина. – Во всяком случае, не так подробно, – добавил он.
– И слава богу, – поблагодарил я, – если, конечно, не врете.
– Видите ли, в чем дело… – вмешалась в разговор дама в брючном костюме. – Все мы едем на конференцию, посвященную – не важно чему… Ну, скажем, «Внутренний монолог как средство от изжоги»… Едем и недоумеваем – что же случилось с Йиржи Геллером?
– Могу себе представить, – ответил я, – опираясь на десять минут нашего знакомства… Йиржи Геллер выбросился из окна!!!
– Да что вы говорите! – Дама в ажурных чулках поменяла позу, то есть переложила левую ногу на правую. – Я всегда ожидала от Йиржи Геллера какого-нибудь сумасбродства. Во сколько часов времени это произошло?
– Вы едете на конференцию в качестве докладчиков или в качестве экспонатов? – в свою очередь поинтересовался я, поскольку не ожидал, что мои откровения по поводу безвременной кончины Йиржи Геллера будут восприняты так прямолинейно.
– Я не есть природный носитель чешского языка, – разоткровенничалась дама в чулках. – И не всегда понимаю, о чем тут речь. В данном случае мы разговариваем об Йиржи Геллере, не так ли? Повторите, пожалуйста, что с ним случилось?
Я попытался выйти из ситуации и снова в нее войти. Чтобы окинуть весь этот идиотизм свежим взглядом. Так же я поступал, редактируя женский журнал. Однако чем дольше анализируешь, тем больше уподобляешься. И через месяц я овладел всеми приемами писькиной грамоты не хуже любой из корреспонденток этого женского журнала. Сам того не желая.
– Йиржи Геллер сошел с ума, – печально констатировал я. – А я отправляюсь следом.
Дама в чулках снова поменяла позу и принялась меня утешать:
– Ну-ну, – сказала она, – ш-ш-ш, ш-ш-ш… Не надо так грустно. Все мы подвержены некоторым заболеваниям… Кстати, Йиржи Геллер давно прикидывался сумасшедшим, и надо теперь признаться, что курочка умалишается по зернышку. Вы меня хорошо понимаете?
– Не очень, – признался я.
– Это потому, что я не есть природный носитель чешского языка, – обрадовалась дама. – И Йиржи Геллер – тоже.
– Да и черт с ним, – поддакнул я. – Не хотите ли переменить тему?
Дама в чулках вдруг глупо захихикала. Следом за ней стала пофыркивать и дамочка в брючном костюме, далее – мужчина возле окна, а после него – все остальные.
– Вы на что намекаете? – спросила дама в чулках. – Йиржи Геллер не был транссексуалом. Как родился мужчиной, так и сошел с ума.
– Да-да, – подтвердила дама в брючном костюме. – Он ничего не хотел менять. Как вы могли такое подумать?
– Наверное, твои брюки, – подсказала дама в чулках, – ввели его в заблуждение.
Я мужественно пообещал самому себе, что сокращу потребление пива до разумных пределов, если этот кошмар немедленно прекратится. Высунул как можно дальше язык, чтобы на него посмотреть, – ничего таким образом не увидел и стал разыскивать в купе зеркало. Хотя никогда не мог правильно определить – заболел я или чем-нибудь обожрался.
– Что вы делаете? – озадаченно спросила дама в чулках, глядя, как я рыскаю по купе с разинутой пастью. – Вы продолжаете опасно заблуждаться?
Среди нас, кроме дамочки с журналом, находился еще мужчина, не проронивший до сих пор ни слова. И теперь он нарушил обет молчания и обратился ко всем присутствующим:
– В тысяча девятьсот девяносто первом году Йиржи Геллер завел меня в темный лес своих рассуждений. Он утверждал, что время, поделенное на количество дам, дает в остатке свободу мыслей. Тут мы заспорили по существу вопроса, чего у нас больше – дам или времени? Если в переизбытке дам, то надо их сокращать, а не делить на время. А если полным-полно времени, то где же взять столько дам, чтобы его заполнить?
Присутствующие слушали мужчину с неподдельным интересом, кивая в такт железнодорожным колесам. Только я не кивал, опасаясь прикусить язык.
– И что представляет собой эта пресловутая свобода мыслей? – продолжал разглагольствовать мужчина. – Возможность порассуждать о всяких гадостях или отсутствие мыслей вообще? Йиржи Геллер говорил, что подлинная свобода – отпустить свои мысли на волю и больше ни о чем не думать. «Идите, мысли, на хрен, – говорил Йиржи Геллер, – плодитесь и размножайтесь!» Думаю, что этими словами он подтолкнул разрядку напряженности в Европе! – патетически закончил мужчина.
Все одобрительно покрякали, в смысле – покряхтели.
– А помните, – воскликнула дамочка с журналом, – как Йиржи Геллер разоблачил ясновидящую? «Спорим, – сказал Йиржи Геллер, – что на вас белье красного цвета?» «Что?!!» – переспросила ясновидящая, как будто была плохослышащая… И тогда Йиржи Геллер ее разоблачил. Потому что всегда с подозрением относился к паранормальным женщинам. А может быть, видел их насквозь…
– В память о Йиржи Геллере, – сказала дама в брючном костюме, – я тоже готова снять брюки, но только при одном условии. Если наш попутчик засунет свой язык обратно.
– И не будет провоцировать женщин на сексуальные отклонения, – поддакнула дама в чулках. – Как Йиржи Геллер…
Надо было срочно что-то предпринимать. Либо выходить из купе к чертовой матери. Или покидать весь поезд.
– Еще раз хоть слово скажите про Йиржи Геллера, и я вас тресну, – честно предупредил я. – Это касается всех присутствующих, – добавил я, обводя строгим взглядом купе.
Мужчина возле окна моментально заинтересовался железнодорожными столбами и стал их вслух пересчитывать – «раз, два, три, четыре, пять…» Дама в брючном костюме стукнула его локтем в бок, мужчина, естественно, сбился и принялся считать сызнова – «раз, два, три, четыре, пять…»
– Я иду искать! – воскликнула тогда дама в брючном костюме и, обращаясь ко мне, укоризненно пояснила: – Кто не спрятался – я не виновата… Потому что меня иногда тошнит в поезде.
Она достала из сумочки платочек и демонстративно приложила к губам.
– Да что же вы нам рот затыкаете! – возмутилась дама в чулках. – Мы едва спросили – куда подевался?..
«Только без имен!» – предупредили ее.
– А вы обрюхатили нас подробностями.
– Обременили, – машинально отредактировал я. – Кстати, если вам необходимо поговорить об Йиржи Геллере – можете сделать это в тамбуре…
– Ага!!! – закричали они. – Кто сказал «Йиржи Геллер» – тот дурак!!!
И действительно, подумал я, из сумасшедшего дома не выпускают разом пять человек, даже на экскурсию. Вдобавок, если это экскурсия, то где же гид? Значит, я действительно попался на слове и меня разыгрывают как дурака. И поскольку недавно, с целью подремать, я присутствовал на лекции о спектральном анализе и ничего не понял, то почему это каждый считает себя специалистом в области филологии? Только потому, что умеет читать и писать? Помнится, как ко мне в редакцию заявился один старичок с воплями: «Где тут принимают современную литературу?» – «Бестселлеры? – спросил у него сторож. – Если бестселлеры, то на втором этаже в отделе прозы, а если рядовой онанизм, то читайте прямо здесь, только недолго…» Короче, этого старичка добрые люди направили ко мне. «Всю жизнь я проработал слесарем, – поведал он. – Вышел на пенсию и задумался – чем бы заняться? Жена умерла, дети разъехались – свободного времени образовалось много. И вот решил писать романы». – «А почему не симфонические произведения?» – удивился я. Старичок посмотрел на меня, как на полоумного. «Так этому ж учиться надо! – воскликнул он. – А романы – садись да пиши…» Я к тому, что только диалог двух бобиков похож на монолог: «Гав!» – «Гав!», «Гав!» – «Гав!», «Гав!» –
