Вячеслав Миронов - День курсанта
Зато снова нашли спрятанные вшивники, продукты, кипятильники. Все это полетело в общую кучу посередине взлетки.
Земцов достал нож и беспощадно кромсал вещи. Распускал на полосы. Быстро и аккуратно. Но зло. Было видно, как желваки у него катаются под кожей. Он злился, но не показывал этого.
Обидно командиру, что его роту подозревают в воровстве. А также ему обидно, что из всего батальона, только сорок вторая рота такая «залетная»!
Все это читалось у него на лице. Казалось, он говорил «Порву всех на хрен!». И рвал нашу теплую, но неуставную одежду.
У Боцмана его знаменитая тельняшка попал под нож ротному. Он с удивлением сначала смотрел на шитую-перешитую тельняшку. Потом улыбнулся Луневу, погрозил пальцем. И с особым наслаждением порезал на такие кусочки, что уже невозможно было восстановить. Просто пошинковал. Потом бросил в общую кучу тряпочек и переворошил ее.
— Эх! — только огорченно и зло сказал Боцман. — Я ему этого никогда не прощу!
Шмон закончился. Ничего из пропавшего не нашли. «Гости» удалились не солоно хлебавши.
Земцов:
— Товарищи курсанты! Надеюсь, что сгущенку и сахар, а также все, что перечислил начпрод, не вы украли. Не думаю, что вы способны на это. Слопать булочки и арахис — допускаю. А все остальное — пусть между собой разбираются, кто и сколько чего вынес.
А еще есть такой дурной лозунг в Сибирском военном округе «пятьсот сибирских километров». Это означает, что каждый воин должен пробежать за зиму 500 километров на лыжах!
Не знаю, как в частях учитывали этот пробег, а у нас в училище кафедра физо очень даже следила за этим. Строго. И если к весне у какого курсанта не было намотано этих проклятых километров, то в свободное время вечером, в выходные, преподаватели этой кафедры ставили на лыжи. И отслеживали, чтобы курсант пробежал много километров. А иначе… Иначе летний отпуск был под угрозой срыва. А кому хочется проводить отпуск в казарме?
В училище много шутили про кафедру физо. «Физический износ организма», «Физическое изнасилование организма». «Здоровому спорт — не нужен, а больному — смертельно опасен», «Если бы спорт был полезен, то все Политбюро висело бы на перекладине», — но это говорили шепотом. Шутка политическая, значит, опасная.
Только снег упал, лежит, сволочь, не тает. Все! На лыжи!
Каждое воскресенье все училище, от первого курса до выпускного — на лыжи!
И только потом — отдыхать, кто в увольнение, кто в самоход. Учет строгий!
Лыжи, что стояли в казарме, раздали. Выдали крепления, крутите.
Куда, чего крутить?
Ладно, кто из районов необъятного СССР, где есть снег, знает, что и как делать. А кто из Украины или Средней Азии снег-то они видели только по телевизору, на картинках. Ну, здесь впервые, воочию.
Лыжи армейские, как и многое в армии — огромные, надежные, тяжеленные. Не те, что в школе или дома были. Чтобы кататься на скорость, получать удовольствие от самого процесса или ставить рекорды. Здесь вам не тут! Палки тоже, хоть и алюминиевые, но прочные, массивные. Их можно использовать для устройства бивуаков, палатку соорудить. Раненых вывозить. И много чего еще. Если постараться, то можно и как оружие использовать. В умелых руках и хуй — балалайка, что же говорить про лыжные палки!
Вот и первое воскресенье, все училище и мы идем за Южный, там кафедра физо с их спортсменами нарезали нам лыжню.
Шапки можно одеть по-лыжному. Это когда клапана завязываешь сзади, а уши прикрыты.
Всему училищу бежать десять километров, нам, первому курсу, в первый раз — скидка, всего пять километров!
И поехали! Оттолкнулись! Это так кажется, что поехали! Толкаешь, а лыжи стоят на месте!
Это вам не дома в свое удовольствие кататься!
Шинель, сапоги, лыжи.
Хуже всего мужикам из Средней Азии.
— Шайтан! Билядь! — пыхтит Икром.
— Я и так плохо бегаю, а тут эти деревяшки привязали! Зачем? — Бадалов тоже двигается вперед с матами — Давайте я лучше пешком, рядом с лыжней сбегаю! Эчке! Маймун! Джиляб! — по-узбекски, но уже понятно нам, во весь голос кроет Умид всю Сибирь и эти «500 километров».
Даже для спортсменов, типа Басарыгина, который занимался до училища лыжными гонками, эти пять километров с непривычки дали знать о себе.
Они, конечно, показали лучшее время в батальоне, но сложно.
— Ну, как, Олег?
На финише, когда дошли, спросили у Басарыгина.
— Да, его в баню! Не лыжи, а два деревяшки пудовые! Надо будет написать тренеру, чтобы он сначала ставил спортсменов на эти армейские лыжи. А потом — на спортивные. Тогда будут такие мировые рекорды! А то придумывают всякие утяжелители на тренировках! Их бы в армию! Да, на эти лыжи потом! Неправильно все это!
Вадик Полянин тоже, тяжело повиснув на палках.
— А у вас, таежников, что, не так что ли?
— У нас лыжи — легкие, чтобы по тайге ходить. Снизу мехом подбиты. В горку идешь, они не катятся назад. А, эти! — Вадик сплюнул. — Стоишь на месте, буксуешь! Надо цепи ставить, как на грузовики, что древесину из лесу вывозят! Я в детстве делал из старых бочек лыжи. Они изогнутые. С горок только и шпаришь. Вот такие здесь нужны!
Потом вернулись в казарму. Кто в увольнение, кто отдыхать.
И вот незаметно подкрался декабрь. Морозы наступили такие, что местные не помнят. Ночью выдавливало до −50!
Одна радость — снег не шел! По утрам тоже не зарядка, а прогулка. Не положено в армии ни солдату, ни курсанту по Уставу шарф или кашне, а шее холодно. Берешь свое вафельное полотенце на шею, вместо шарфа. Так и теплее, и гланды целы. Но это только на прогулке как утренней, так и вечерней. И в самоход особо никто и не рвался. Холодно.
Самая главная проблема в армии — скука. Казалось бы, вечером сиди, смотри программу «Время». Но становится скучно. В наряде тоже скучно.
Начали вспоминать, что же делать в такой мороз. И начали устраивать турниры в роте по домино и шашкам. Сначала сделали турнирную таблицу. Соревнования во взводах. Потом взводные победители выходят на ротный финал, и там уже каждый взвод болел за своего чемпиона! Болельщики чуть морды не били другу в порыве спортивного азарта!
А еще, пугая сорок первую роту, горланили песни «Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла», «Четвертые сутки пылают станицы! От крови набухла донская земля!». И все такое из полузапрещенного репертуара. У соседей снизу стыла кровь в жилах от такого воя. Они сами не осмеливались на такое. Как мыши под веником сидели и почти не дышали.
А мы все это делали не с команды сверху, а сами. Сами себя организовывали.
Конечно же, использовать мороз можно и по-другому.
— Если взять одеколон и по лому, или металлическому уголку лить под углом в миску, то получим спирт. Вся парфюмерная фигня примерзнет к металлу, а у тебя — чистый спирт.
— Проверим?
— Давай!
Схватил флакон одеколона, на улицу, за казарму, так чтобы никто не видел. На улице стоит покрытый инеем лом с приваренным топором на конце, чтобы долбить крыльцо ото льда.
Иней рукавицей содрали, льем одеколон. Действительно, многое остается на ломе. Только вот все равно, то, что добежало до плошки пахло одеколоном.
— По второму разу запускаем на лом?
— Да, тут того одеколона — кот наплакал. Была бы канистра. Так лей хоть по пять раз, пока вся гадость не останется!
Поп смотрел в задумчивости на складированные трубы за казармой для предстоящего ремонта.
Я знал этот задумчивый взгляд Женьки.
— Чего надумал?
— Мне рассказывали, что чугун на морозе таком — хрупкий. И хорошо рубится топором.
— Как топором? Как дрова, что ли?
— Примерно так. — Женя кивнул — Только топор надо нагреть. Попробуем?
— Давай!
В ротном хозяйстве было несколько топоров. Положили в сушилку на батарею. Спустя полчаса решили, что горячее уже он не станет, побежали на улицу. Вот и не очень толстая и широкая чугунная фановая труба.
Женька размахнулся и рубанул там, где расширяется на конце труба.
Кряк! Сказала труба, и от нее отвалилось ровное кольцо. Как будто ножом отрезанное.
— Здорово! — сказал я — Дай-ка, я!
Хрум! Снова сказала труба. Я отрубил небольшое ровное кольцо.
Мороз уже пробирался под шинель.
— Пошли в казарму!
Мы подхватили отрубленные кольца, топор и побежали в казарму. Топор — на батарею. Пусть греется!
В казарме рассмотрели отрубленные чугунные кольца. Показали сослуживцам. Рассказали что и как.
Скучно вечером в казарме. Население решило самостоятельно проверить этот опыт.
Топор нагрелся, и уже несколько курсантов рванули с топором наперевес на улицу. Через несколько минут притащили с десяток колец. Похоже, что одна труба уже закончилась.
На следующий день весть уже облетела батальон. И по вечерам было слышно, как курсанты рубят чугунные трубы. Просто так. Для чистоты эксперимента!
