Вячеслав Миронов - День курсанта
Баров посмотрел, покачал головой.
— Надо менять фамилию. На Чебурашкина или Слоникова. Летом хорошо — не жарко будет. Пиздец полный. Чего стоишь? Бегом в санчасть! Миронов! Дай сопровождающего! Наберут в армию идиотов! С одними мучаешься два года, с другими — двадцать пять лет! Блядь! Ну, что за рота! В увольнение сходить не могут! Кто нажрется, как дите малое! Кто уши отморозит! Если еще кто-нибудь придет с отмороженными хуем и яйцами — не удивлюсь. Скажет, что пытался переспать со снежной бабой! Стадо ебанутых носорогов, а не рота! Где их только понабрали? И всех идиотов сгрузили в сорок вторую роту! Прямо селекция какая-то. Неестественный отбор! Весь четвертый батальон — эксперимент! Но сорок вторая рота — это просто какая-то рота вурдалаков, которая только и делает, что пьет кровь у командиров, закусывая водкой и обмороженными ушами! Во всех вселился дух злой! И всех надо сжечь! Тьфу! С этой бандой с ума сойду скоро! А до пенсии так далеко! Не доживу!
Вечером еще один сюрприз — общеучилищная вечерняя поверка. Все училище строится, и проходит поверка поротно, потом докладывается ответственному по батальону, а тот уже — ответственному по училищу. Ответственные по батальонам — замполиты. Праздник-то политический, вот они и бдят…
Пока шла поверка, курсанты четвертого курса — первый батальон на шинели от первого КПП несли тело. Руки и ноги качались в такт движению. В свете электрических прожекторов это смотрелось страшно. Неужели убили? По строю побежали разговоры.
— Убили?
— Да, ну, на фиг!
— Посмотри, он не шевелится!
— Чую, ночь веселая будет!
— Если первый бат сейчас поднимется в город, может, и все училище двинуться. Тогда от города могут только головешки остаться.
И тут тело, которое трое его сотоварищей тащило на шинели, шевельнулось и проорало в ночной морозной тишине:
— Витек! Мы куда идем? Давай в общагу к девкам!
Училищный строй одобрительно заржал. Понятно. Никого не убили и не избили. Просто напился мертвецки курсант. Благо, что не замерз!
Бачурин — ответственный по училищу:
— Смотрите, товарищи курсанты, на этого негодяя! Стыд и позор! Его привезла милиция!
По строю пошел гневный ропот. Ладно, напился, но чтобы тебя менты привезли и бросили возле КПП! Позор тебе, курсант!
— Обещаю, — продолжил Бачурин — что после окончания училища он поедет служить туда, где вода привозная и вертолет бывает по праздникам! Чтобы трупы вывезти! Запомните, товарищи курсанты, это мерзостное зрелище!
Утром комбат построил батальон. Боцман стоял с ушами, забинтованными и обклеенными пластырем. Огромные уши. Клапаны у шапки опущены, чтобы не мерзли обмороженные уши. А сами забинтованные уши были, как у Чебурашки, только белые. А так как они еще и закрывали слуховой проход, Валерка плохо слышал. Рота над ним потешалась. Но построение было не обычное. Залет в сорок второй роте. Комбат и раньше к нам не совсем ровно дышал, ну, а теперь совсем озвереет.
Весь развод комбат неистовал по поводу пьяных курсантов. И такие были только в нашей роте. Точно знаю, что в сорок первой были такие. Еще пьянее. Или не попались, или ответственный скрыл их. Ну, наши-то после забега по аллее, на поверке уже стояли трезвые, как стеклышко.
Комбат всем «залетчикам» объявил, что с ними надо делать — нужно, чтобы комсомольское собрание роты решало.
Мы онемели. Какую еще пакость придумал комбат?
— Мы, что, сами должны их отчислить, что ли?
— За пьянку?
— За УСН не отчисляют, выгоняют, за то, что попался!
— И что делать?
— А на их месте завтра любой может оказаться.
— Ну, по отработанной схеме…
— Какой?
— Рапорта в Афган!
— Верно. Один черт все там будем!
Вечером.
— Рота, рассаживаться в спальном помещении на комсомольское собрание!
— А я не комсомолец!
— И я тоже! Значит, не идем?
— Собрание открытое. Явка всем строго обязательная! И комсомольцам, и беспартийным, и кандидатам в члены партии!
Комсорг роты из третьего взвода Витя Кресс. Парень серьезный.
Поначалу, как всегда. Есть ли кворум, председателя собрания и прочая обязательная атрибутика. Все офицеры роты и замполит батальона.
Выступил Кресс с информацией о том, что три комсомольца в увольнении, в светлый для всех советских людей день, напились, как свиньи, тем самым уронили высокое звание курсанта военного училища и комсомольца! Их надо сурово наказать! Чтобы впредь не было повадно другим.
Земцов сидел с маловыразительным лицом. Баров с Тропиным что-то шептали другу другу на ухо. Явно потешались. Но с трудом сдерживали улыбки.
Вертков, открыв тетрадь, что-то там писал с очень озабоченным лицом. Как будто это его курсанты «залетели».
Я толкнул Гшенкова в бок, мол, чего там Слон рисует?
— А, — Димка протянул. — Это он в «Спортлото» играет. Вот и высчитывает возможные выигрышные комбинации. Его Тропин с Баровым озадачили. Все втроем с получки покупают лотерейные билеты, а потом заполняют. Я как-то дежурным по роте стоял. Они до трех часов ночи сидели, втроем крестики рисовали. У каждого своя система. Чуть не подрались. Так орали друг на друга. Обзывали друг друга так, что нам и не снилось.
— Трезвые?
— Как стеклышко!
— У меня почти пачку сигарет «расстреляли». Упыри! Я потом своих дневальных «доил» на курево. Той ночью было человек десять из роты в самоходе. Взводные так увлеклись, что за ночь ни разу роту не подняли!
— Они хоть раз что-нибудь выигрывали?
— По мелочи. И тут же покупали на эти деньги лотерейные билеты.
— Давно играют?
— Уже месяца два, кажется.
— Вертков даже как-то заставил весь караул вытаскивать бумажки с номерами из шапки. Всех по очереди, потом записывал в тетрадь результат.
Тем временем собрание продолжалось. В выступающие записали всех «замков». Хотят они того или нет.
— Товарищи! Друзья! — начал я — считаю, позором на всю роту грязный поступок курсантов! Это же надо такое было удумать! Сходить на парад, к которому мы так долго готовились, а потом в увольнении, в котором никто не был с присяги, и напиться! Но! Надо отметить, что они пришли сами! Их не поймал ни патруль, ни милиция! Они не стали участниками драки с гражданским мирным населением города Кемерово! Конечно, они виноваты, но давайте будем к ним снисходительны. Я предлагаю объявить им всем по устному замечанию. Взять на поруки. И ходатайствовать перед командованием батальона и училища, чтобы не отчисляли их, дав возможность доучиться, и отправить служить в ДРА для выполнения интернационального долга!
Остальные выступающие тоже придерживались такой же линии. Заклеймить позором, но оставить.
На том и порешили.
После окончания собрания, Земцов построил роту и объявил «залетчикам» по пять нарядов вне очереди.
Потом в курилке они жали руки всем, кто выступал в их пользу. Ну, а мы стреляли у них сигареты.
Ночью нас поднял по училищу.
— Ну, что опять?
— Да, никто у нас в роте в самоход не ходит.
Сонно бубнили мы под нос, выстраиваясь в белом нательном белье на «взлетке». Но не было привычной поверки.
Дежурный по училищу:
— У кого вторая положительная группа крови, выйти из строя на шаг вперед!
Я тоже вышел. Будучи студентом частенько сдавал кровь, чтобы прикрыть свои прогулы. Потом и за деньги начал это делать. Привычное дело. Но лучше молчать. Армия быстро отучает от проявления инициативы. Это зачастую плохо заканчивается. Как старая шутка, на которую «покупаются» многие молодые.
Как-то Тропин построил роту:
— Добровольцы разгружать вагон с печеньем есть?
Вышло человек сорок. Оказалось, что нужно раскидать вагон с углем. Когда «добровольцы» вернулись с разгрузки, еле волоча ноги, Тропин им популярно объяснил, что пока тебя не назначат добровольцем на подвиг, не надо никуда дергаться. Целее здоровье будет.
И здесь тоже. Понятно, что не будет дежурный по училищу вот так просто поднимать роту, чтобы поинтересоваться у кого какая группа крови. Кому-то нужна кровь. Но тут и, может, где-то «собака зарыта». Могут и снова вагон с углем раскидывать.
— Кто не болел гепатитом из тех, кто вышел — шаг вперед!
Многие остались, я вышел.
— Значит так, женщина рожает в роддоме на Южном. Сильное кровотечение. Нужна кровь, как у вас. Вторая группа, резус-фактор — положительный. Добровольцами будут: ты, ты, ты, ты…
Набрал он человек шесть, в том числе и я.
Загрузили нас в дежурную машину — ГАЗ-66, который караул возит в учебный центр и повезли.
Нас быстро отвели в какой-то кабинет и стали по очереди вызывать. С нами увязались, так просто, от нечего делать старшина и Колька Панкратов.
Они быстро осмотрели кабинет, в котором мы сидели. Соседние кабинеты тоже. Притащили зеркало настенное, пару медицинских халатов и полбутылки медицинского спирта.
