Дэвид Митчелл - Сон №9
Ледяной взгляд королевы Эрихниды заполнил экран.
– Вольный Крыс, скажи, что это не так.
Вольный Крыс потянул себя за ус.
– Это просто старинная формальность, ваше величество. Предоставьте это мне. Я открою [email protected] и раздобуду первоклассную штучку для *** мозгов! Расслабьтесь! Дело в шляпе! У него нет ни *** шанса в бангкокском ***.
Королева Эрихнида закрыла глаза в кибероргазменном экстазе.
– Давай! А потом его истории,– разноцветные газовые облачка лопались и растворялись на экране,– их «душа»,– она запрокинула голову,– права на экранизацию и издания на двадцати семи языках,– ее смеющийся рот поглотил экран и вверг веб-сайт в темноту ее глотки,– будут принадлежать мне! Мне! Мнеееееееее!
Тем временем Питекантроп, выскользнув из кабельных джунглей,– он знал, что такое джунгли,– изучал окраины похожего на пещеру веб-сайта – что такое пещеры, он тоже знал. Он заметил, что все провода скручивались и уходили в гигантских размеров штепсель. Над штепселем крутился вентилятор, охлаждающий систему, а на решетке этого вентилятора, спрятанная в футляр с гаечными ключами фирмы «Филипс», висела любимая авторучка Козла-Сочинителя. Сквозь решетку Питекантроп разглядел лестницу, ведущую из соседней шахты на поверхность. Он задумчиво замычал, но, услышав, что Вольный Крыс вернулся, скользнул обратно к экрану. На грызуне был сверкающий пиджак ведущего викторины, а в лапах он сжимал конверт с надписью: «Загадки на миллион долларов».
– Добыл, ваше величество! Вот загадка тысячелетия!
– Давайте расставим все точки над «i»,– сказала королева Эрихнида.– Если ты не ответишь, авторские права перейдут ко мне.
– А если господин ответит верно,– госпожа Хохлатка потрясла перьями хвоста,– мы уйдем на свободу – с авторучкой нашего господина.
– О, какое живое воображение,– королева Эрихнида презрительно усмехнулась,– для когтистой прислуги. Вольный Крыс! Загадывай!
Вольный Крыс вскрыл конверт своим острым клыком. Из невидимых динамиков раздалась барабанная дробь:
– Какое животное самое математическое? «
– Вот чертовщина.– Госпожа Хохлатка сложила свои крылья.– Что за дурацкая викторина?
Вольный Крыс стильно сплюнул сквозь зубы. Плевок стек по экрану.
– У тебя одна минута, пачка брынзы!
На экране появился циферблат секундомера.
– Начали!
Зазвучала музыка обратного отсчета. Козел-Сочинитель пожевал бороду.
– Самое математическое животное… Ну, что касается людей, минута перед телевизором полностью отшибает им мозги… Дельфины побеждают в состязании на соотношение веса мозга и веса тела… Однако нет лучших знатоков евклидовой геометрии, чем пауки… а познания морских гребешков по части изготовления овальных оптических стекол в декартовой системе координат остаются непревзойденными прочей фауной…
Вольный Крыс хихикнул:
– У тебя тридцать секунд!
Королева Эрихнида радостно захлопала в ладоши и затанцевала страстную румбу с проказником-грызуном.
– Я уже чувствую вкус обедов с издателями! Слышу восторг писак из «Ньюйоркера»!
Взволнованная госпожа Хохлатка принялась рыться в сумочке, ища чего-нибудь пожевать для вдохновения, но отыскала лишь засохший каштан. Питекантроп решил, что момент подходящий, хлопнул госпожу Хохлатку по крылу и сунул авторучку Козла-Сочинителя ей в сумочку. В сиянии экрана острым глазом госпожа Хохлатка разглядела, как меж бровей Питекантропа скачет существо из ее самого страшного кошмара.
– Блохи! – пронзительно завизжала она.– Я так и знала! Блохи!
– Да, да, конечно же да! – Козел-Сочинитель застучал копытами.– Именно! Самое математическое животное – это блоха!
Румба королевы Эрихниды оборвалась. С мордочки Вольного Крыса сползла усмешечка.
– Тебе придется объяснить почему, или это не считается!
Козел-Сочинитель прочистил горло:
– Блохи вычитают из счастья, делят внимание, прибавляют горестей и умножают тревоги.
Вольный Крыс уставился на своего экранного идола:
– Что-то вы выиграли, ваше величество, а что-то вы…
– Двойным кликом королева Эрихнида заставила Вольного Крыса умолкнуть.
– Ты провалил мой план, ты, продажный, нашпигованный жучками киберпаразит! Есть только одно наказание твоему преступлению!
«Неее-еее-еее-т…» Вольного Крыса затихло, когда королева перетащила его в корзину. Ярость королевы становилась все ярче.
– Что до тебя, о Бородач, если ты думаешь, что всякая болтовня-шмалтовня насчет законов помешает мне получить,– в ее сощуренных глазах сверкнула ледяная угроза, раздался треск мегабайтов,– предмет моих желаний, то даже для писателя ты невероятно глуп! Стой смирно – сейчас начнется оцифровка! – Она включила преобразователь на экране.– Пять – четыре…
– Мой господин! – Госпожа Хохлатка забила крыльями, но сеть по-прежнему крепко ее держала.– Мой господин!
Козел-Сочинитель из последних сил пытался сбросить кабельную сбрую.
– Проклятая, подлая приспешница дьявола!
– Зубы королевы Эрихниды сверкнули силиконом.
– Три-два…
Питекантроп вытащил штепсель из розетки.
Экран погас, и веб-сайт исчез, будто его и не было, что в каком-то смысле соответствовало истине, поскольку Козел-Сочинитель, Питекантроп и госпожа Хохлатка обнаружили себя посреди выжженной солнцем пустыни. Они были так потрясены, что не могли произнести ни слова.
***Лыжный курорт в горах Нагано,
17 сентября
Эйдзи,
если ты пытался позвонить или написать мне после того, как я сбежала из клиники в Миядзаки, это было очень мило с твоей стороны, но я больше не могла там оставаться. Кюсю, как ни кинь, слишком близко к Якусиме, чтобы найти там успокоение. (Если не пытался, я ни минуты тебя не виню. На самом деле я и не ждала этого.) Возможно, я не совсем еще поправилась, но другие пациенты были так ужасны, что я решила снова попытать счастья в большом скверном мире. (По крайней мере, здесь можно есть ножом и вилкой.) Сожги мое последнее письмо. Пожалуйста, сожги. Я больше никогда ничего у тебя не попрошу. Единственное, чему меня научила доктор Судзуки, это что в нашей жизни есть рубеж, перейдя который мы уже не можем измениться. Мы такие, каковы есть, хорошо это или плохо, такими и останемся. Я не должна была рассказывать тебе про тот случай на лестнице. Ты наверняка меня ненавидишь. Я бы ненавидела. Иногда я правда ненавижу. Ненавижу себя, я хочу сказать. Не доверяй психоаналитикам, разным специалистам, главным врачам. Они во все суют свой нос и разбирают все по косточкам, не думая, как соединить снова. Сожги письмо. Такие письма не имеют права на существование. (Особенно на Якусиме.) Сожги.
Итак, сейчас я в Нагано. Если бы ты видел закаты в здешних горах! Отель, где я живу, стоит у подножия горы Хакуба, и в моем окне – эта гора. Чтобы описать ее, приходится каждый раз подбирать новые слова. Тебе обязательно нужно побывать в Нагано. В период Эдо[109] все миссионеры из столицы проводили здесь лето, спасаясь от жары. Я думаю, что именно миссионеров мы должны благодарить за то, что эти горы прозвали «японскими Альпами». Почему людям всегда нужно сравнивать свою страну с заграницей? (Например, Кагосима – японский Неаполь, у меня просто зубы скрипят всякий раз, как я это слышу.) Никто не знает, как местные жители называли эти горы, когда никто еще не ведал, что где-то есть Альпы и вообще Европа. (Неужели это расстраивает только меня?) Я живу бесплатно в маленьком отеле, который принадлежит человеку, которого я знаю давным-давно, еще со времен жизни в Токио, когда я оставила вас с Андзю на попечение бабушки. Он теперь важная персона в гостиничном бизнесе, вполне респектабельный человек, если не считать двух очень дорогих разводов, и я уверена, что он этого заслуживает. (Он успел измениться раньше, чем перешел тот рубеж, после которого все в жизни застывает, как бетон.) Он хочет, чтобы я помогла ему отыскать место для нового отеля, который собирается строить с нуля, но он еще не знает, сколько я пью, или убеждает себя в том, что сможет меня «спасти». Его любимые слова «проект» и «предприятие», что, кажется, значит одно и то же. В конце ноября выпадет снег (осталось всего шесть недель. Еще один год хвост показывает). Если к зиме лимит воспоминаний о добрых старых временах у нас с моим другом иссякнет, я, наверное, подамся туда, где тепло. (Старая китайская пословица: «Гости, как рыба, – через три дня начинают вонять».) Я слышала, что «зимовать» приятно в Монте-Карло. Я слышала, там даже можно встретить принца Чарльза Уэльского. Вчера ночью мне приснилась Андзю. Андзю и сибирский тигр, бегущий за мной по подземному переходу (я поняла, что сибирский, по белым полоскам), и та игра, в которой нужно спрятать в библиотеке костяное яйцо. Андзю не отпускает меня. Я отдала священнику целое состояние на заупокойные обряды, но что толку? Лучше бы я потратила эти деньги на французское вино. Ты мне никогда не снишься – по правде сказать, я не помню своих снов, кроме тех, что с Андзю. Почему так? Д-р Судзуки, похоже, считает… а, неважно. Просто сожги то письмо, пожалуйста.
