Рышард Клысь - «Какаду»
Грозный и Рен поднимаются по деревянным ступенькам на второй этаж гуральской хаты. Из окна открывается вид на лежащую перед ними как на ладони деревню. Грозный подносит к глазам бинокль. Видит снова приближающийся к деревне самолет.
— Черт подери, проклятье!..
— Неужто они учуяли нас? — замечает Рен.
В хату вбегает Чайка с ручным пулеметом. Грозный поворачивается и смотрит на него выжидающе.
— Ну, — бросает он, — ты чего?
— Есть отличная идея, пан поручик!
— Какая?
— Ежели пульнуть в этих сукиных сынов из парочки пулеметов разом, упадут на землю как пить дать…
— Как пить дать!.. Не мог придумать чего-нибудь более идиотского?! — восклицает Грозный. — Катись отсюда!
Чайка безмолвно покидает избу.
— Полный кретин! — бормочет Грозный. — У него идея…
Рен с явным напряжением наблюдает за всем, что происходит в это время в деревне. Он видит, как стадо коров, подгоняемое двумя пастухами, проходит мимо последних построек. Затем замечает запряженную парой лошадей повозку с двумя женщинами. На площади перед корчмой снуют какие-то люди. Кто-то идет по дороге, толкая перед собой тележку. У корчмы возле «лендровера» англичан снуют ребятишки.
— Ну наконец-то, — облегченно вздыхает Рен. — Фабиан ретиво взялся за дело. Любо поглядеть, как люди толкутся по деревне.
Грозный поворачивает к нему угрюмую физиономию и нехотя признается:
— Кажется, я совершил большую глупость, приняв в отряд эту его банду.
Рен утвердительно кивает головой.
— Боюсь, что этих глупостей будет все больше.
— Что ты имеешь в виду?!
— Ничего. Ты должен быть осторожен с ними. Фабиан — отъявленная сволочь.
— Знаю, — говорит Грозный. — Дал я промашку.
— А если у него выйдет задуманное — будет грабить, насиловать баб в деревнях, палить дворы недовольным…
— Выкладывай, что знаешь?!
— Немногое. Крук вякнул как-то, будто Фабиан в эту ночь уйдет со своими людьми.
— Ну и ладно.
— Только, уходя, собирается прихватить с собой взвод Дзика.
— Для начала совсем недурно.
— Не зевай, Грозный!
— Да! Будь я проклят! Буду смотреть в оба. Я еще сумею прижать их как следует.
— Можешь на меня рассчитывать в случае чего. Я тоже буду держать ухо востро.
— Да. Знаю. Ты всегда был надежный парень.
— И на Вятра можешь еще положиться.
— Да.
— И на Кордиана.
— Да. И на Кордиана. Поэтому и жаль щенка. Число тех, на кого можно еще рассчитывать, редеет на глазах.
Через открытую настежь дверь балкона виднеется широкая панорама лесистых гор и над ними — ясная голубизна неба. Марта стоит, прислонившись к стене, и осторожно выглядывает во двор. Рокот удаляющегося самолета постепенно затихает. Слышны лишь какие-то невнятные крики, доносящиеся из корчмы.
— Ну и как там? — спрашивает тревожно Кордиан. — Уже улетели?
— Похоже, — отвечает девушка. — Улетели, вот насовсем ли?
— Это за нами гоняются, — говорит Кордиан с гордостью.
Девушка отходит от окна и наклоняется над ними.
— В конце концов вас найдут.
— Не так скоро. Грозный — ловкач.
— Но в конце концов все-таки найдут.
Кордиан грустно улыбается.
— Я тоже так думаю, — говорит он. — С каждой неделей становится все хуже.
Девушка нервно поглядывает на часы.
— Боже мой! — вздыхает она. — И кому все это, нужно?
Кордиан молчит.
— Как вам кажется? Если вы убьете нескольких членов партии, то все перевернете в Польше вверх ногами?
— Не знаю, — задумчиво отвечает Кордиан. — Я уже ничего не знаю. И даже не уверен, так ли уж надо все переворачивать.
Девушка снова кидает взгляд на часы.
— Это глупо и страшно. Война закончилась уже несколько месяцев назад, но у нас все еще нет покоя! А самое нелепое, что вы даже толком не знаете, за что проливаете кровь.
Кордиан молчит.
— «Выкликая: „Польша! Польша!“, шли они»… Так? Но какая это будет Польша? Вот вопрос!
— Вы тоже кричите: Польша! Вы тоже кричите: отчизна!
— Да. Только мы знаем… У нас есть программа, и мы хотим ее осуществить. А вы?
— О том, какой быть Польше, должен решить весь народ.
— Народ уже решил! — восклицает со страстью девушка. — Ты этого не понимаешь или только притворяешься?
Кордиан молчит. Девушка снова беспокойно поглядывает на часы.
— Что ты все время смотришь на часы? — спрашивает юноша. — Скажи.
— Скоро должен прийти автобус, — объясняет она удрученно. — И если на нем приедет секретарь из повятового комитета, вы его убьете…
— Я против этого. Нельзя убивать людей за убеждения.
— Твое слово ничего не значит. И помешать ты этому не можешь.
— К сожалению.
Девушка подходит к окну.
— О, они уже… — произносит она. — Они уже собираются…
Они стоят беспорядочной группой и молча слушают Грозного, который дает последние указания.
— Автобус должен приехать через каких-нибудь полчаса, уразумели, ребята? Мы должны все так сварганить, чтоб никто и не додумался, к чему идет дело… — Грозный поворачивается, окидывает быстрым взором всю площадь, после чего продолжает: — Задание выполняет взвод Чайки. Займете все выходы с площади! Постарайтесь, чтоб вас не обнаружили раньше времени. Остальное — моя забота, понятно? Я сам побеседую с молодчиком…
— Слушаюсь! — Чайка усердно щелкает каблуками. — Будет исполнено!
Грозный пытливо смотрит на людей.
— В порядке! — произносит он. — Остальные — в корчму. Жратва, наверно, уже готова.
Люди медленно тянутся к корчме. Площадь, залитая жарким солнцем, пустеет. Взвод Чайки занимает свои позиции. Грозный молча наблюдает за их действиями.
Через минуту он замечает в дверях корчмы выходящего оттуда Рена. Не оглядываясь по сторонам, тот направляется куда-то быстрым шагом.
Грозный бросает ему вдогонку:
— Ты куда?
— На виллу доктора! — откликается Рен, не останавливаясь. — Погляжу, что там с Кордианом…
Лицо девушки, полное тревоги и озабоченности, просветляется при виде приближающегося Рена.
— Ну и как? — осведомляется Рен уже в дверях. — Как он себя чувствует?
Девушка прикладывает к губам палец, призывая его к молчанию. Рен на цыпочках подходит к скамейке, на которой лежит погруженный в лихорадочное забытье Кордиан. Он смотрит на изменившееся лицо юноши. Потом, повернувшись к девушке, спрашивает шепотом:
— Где врач?
— Его вызвали к больному. Он в деревне.
Кордиан приоткрывает веки. Смотрит на Рена почти отсутствующим взглядом.
— Где Каин убил Авеля? — шепчет он.
Рен опускается на колени у ложа Кордиана. Берет в руки его ладонь и слегка пожимает ее. Он взволнован и не в состоянии выжать из себя хотя бы слово. Отворачивается и смотрит с грустью на девушку, словно ищет у нее подмоги. Марта встает со стула. Достает из таза полотенце, выкручивает и кладет юноше на лоб.
— Где Каин убил Авеля?
— Не знаю, — говорит Рен. — Не помню.
Кордиану от холодного компресса становится немного легче.
— Рен, — шепчет он с радостной улыбкой. — Ты пришел наконец. Хорошо, что ты здесь.
— Как себя чувствуешь, старик, а?
— Отлично. Даже ничего у меня не болит.
— Знаешь, я принесу тебе сейчас бульон. Куриный.
— Нет, — произносит юноша. — Мне не хочется есть.
— Надо. Иначе совсем ослабнешь.
— Лучше принеси мне соленых огурчиков.
— Ладно. И огурчиков принесу. И соку попить. В этой корчме отличные огурчики, старик.
— Когда приедет автобус?
Рен морщит брови.
— О боже, не морочь себе голову автобусом!
— Вы убьете его?
— Это дело Грозного. Он решит, что делать с этим человеком.
— Нет! — восклицает Кордиан. — Это не только его дело.
За окном нарастает рокот приближающегося к деревне самолета. Рен встает и подходит к окну. Самолет пролетает с ревом над площадью. Через минуту заворачивает и исчезает за волнистой линией предгорий.
На площади неожиданно появляется тройка пришельцев, их ведет Посвист, следуя за ними с косой на плече. Среди прибывших — толстый монах в рясе, какой-то тщедушный мужчина, ведущий велосипед с прикрепленными к багажнику пожитками, и женщина, она также тянет нагруженный велосипед. Все направляются в сторону корчмы.
Грозный поднимает рюмку с водкой и, обращаясь к сидящим напротив за столом англичанам, торжественно возглашает:
— За дружбу между нашими народами!
— Oh, yes! Пусть будет, — говорит толстяк. — Это карашо. That’s the point.
— Польская водка gut, — вставляет умиленный Фабиан. — Первый класс.
— Oh, yes! — говорит толстяк. — Водка пить.
