Линн Каллен - Миссис По

Я не могла больше притворяться.

– До свидания, миссис По. – Ия выскользнула за дверь, чуть не налетев на убиравшую двор миссис Клемм. Она отступила, обратив ко мне свои глупые синие шарики:

– Возвращайтесь поскорее.

Я остановилась на тротуаре, пропуская фургон со льдом, и вдруг увидела, как в канаве что-то блеснуло. Это был гладкий серебряный медальон. Я подняла его, перевернула и увидела выгравированные инициалы «В. П.».

В этот момент впряженная в фургон лошадь дернулась вперед, дверь фургона распахнулась, оттуда выскользнула ледяная плита, ударилась о мое плечо и, хрустнув, свалилась в канаву.

Миссис Клемм выронила грабли и поспешила ко мне. Я потерла пульсирующее плечо (не вывихнуто ли?) и уставилась на огромную ледяную глыбу, вырубленную еще прошлой зимой. Изо льда на меня затуманенными глазами смотрела вмерзшая рыба.

Ко мне уже бежал усатый возница.

– Смотрите, что вы наделали! – воскликнула миссис Клемм. – Вы же могли убить ее!

– Но я закрыть дверь! – с сильным акцентом закричал возница. – Вначале закрыть, потом сидеть! – Он сорвал с головы кепку, явив миру растрепанные поредевшие волосы, и плюхнулся передо мной на колени. – Мадам, я вам навредить?

– Нет. – Я коснулась пострадавшего плеча. – Со мной все в порядке.

Я оглянулась в сторону крыльца и увидела миссис По, которая наблюдала за происходящим, прислонившись к косяку. Как давно она там стоит?

– Вот, – я протянула медальон миссис Клемм. – Это ваше?

Ее щеки покраснели:

– Боже мой, спасибо вам! Как медальон Виргинии сюда попал?

Мне в голову пришло только одно тревожное слово: совпадение.

28

Прошло три дня. Как я и думала, к разочарованию моих дочерей, Сэмюэл больше не приходил. Мистер По тоже не появлялся уже достаточно долго, для того чтоб тревожные слова его жены дали во мне обильные всходы. Достаточно долго для того, чтобы я с головой зарылась в его произведения, ища в них ключ к разгадке человека, с которым была неразрывно связана.

Его рассказы леденили кровь. «Черный кот», «Падение дома Эшеров», «Сердце-обличитель», «Бес противоречия»… Везде гибли невинные люди, пропадали тела, а преступники оставались безнаказанными. Убийца жил, как во сне, медленно, но неукоснительно сходя с ума под тяжестью чувства вины, в конце концов изобличая себя и приходя к полному краху.

Мне вспомнились френологические выводы мистера Бартлетта, который когда-то говорил, что мистер По неуравновешен и способен на насилие. Он заявлял, что такая форма головы указывает на предрасположенность к вспышкам, и я уже была их свидетелем, хоть и отрицала это изо всех сил. Мистер По дает собратьям по перу беспрецедентно жесткие, хлесткие оценки. Герои его рассказов так часто совершают ужасные преступления! Я не хотела этого признавать, но мне доводилось видеть, с каким трудом он сохраняет самообладание, когда миссис По подзуживает его. Есть ли в душераздирающих рассказах мистера По частица его самого?

Несмотря на подобные размышления, я все так же души в нем не чаяла. Впервые в жизни я так почитала, так ценила, так боготворила человека. Очевидно разочарованный в общепринятых правилах, он всегда оставался со мной в рамках вежливости и вел себя как джентльмен. Я не знала, кто он – одержимый чувством вины звероподобный тип, способный на убийство, или почтительный, страдающий, задушевный друг.

После обеда я уже не могла больше сидеть в четырех стенах и читать его рассказы. За окном стоял бодрящий октябрьский денек, и я решила проветриться, прогулявшись до Бэттери-парк. Мне хотелось оказаться среди скучающих светских людей, единственной заботой которых были припачкавшиеся ботинки или не по сезону легкая одежда. Стоя в толпе на набережной у Кастл-гарден[77] и вместе со всеми наблюдая за тем, как в порт входит экзотическое китайское судно, я почувствовала, как кто-то коснулся моего локтя.

– Доставка для мистера Астора?

Я обернулась. На меня сияющими глазами смотрел мистер По, его черные волосы трепетали на ветру. От радости в его взгляде я почти растаяла.

– С содроганием думаю, – сказал он, – сколько медведей и бобров заплатило за этот корабль.

Мне не следовало отвечать на его улыбку. Где он пропадал все это время? Правда, у меня нет никакого права предъявлять ему претензии. И нет права ни о чем спрашивать.

– Вас разыскивала ваша жена, – ровным голосом сказала я.

Радостное выражение ушло с его лица.

– Сожалею. Мне следовало ей сообщить, где я. Да и вам тоже. Я так разволновался, встретив вас тут.

– Это совпадение, – холодно сказала я, про себя поражаясь, как в городе, где живут тысячи людей, возможна встреча, подобная этой.

– Истина заключается в том, что я много дней бродил по улицам в надежде, что мне в голову придет идея для выступления в Бостоне. – Мистер По глубоко вздохнул. – Но этого до сих пор не произошло.

Забота о нем немедленно затмила все остальные чувства. Выступление мистера По в Бостонском лектории должно было состояться через три дня, и для него было очень важно, чтобы оно имело успех. Помимо всего прочего, он всю жизнь мечтал произвести впечатление на бостонцев. Неужели у него совсем ничего для этого нет?

– Совершенно необходимо написать что-то новое? – спросила я. – Наверняка у вас в столе лежат какие-нибудь замечательные стихи, достаточно просто стряхнуть с них пыль.

– Если я просто что-то переработаю, бостонцы непременно это распознают. Они чертовски умны, чтоб их.

– Бостонцы такие же, как все остальные. За один раз они могут ехать только на одной лошади.

– Они кое-чем отличаются, – вздохнул он, – и знают об этом.

Мне стало его жаль.

– Вы ведь сами из Бостона, – мягко сказала я, – поэтому сумеете победить в их игре.

Ветер вздыбил воротничок поэта, и его внешний вид от этого стал еще более диким.

– Просто родиться там недостаточно. Я – самозванец, и они это чувствуют.

– Как человек, который вырос в Бостоне, – сказала я, – могу отметить, что вы на голову выше любого из них.

Его глаза в темной окантовке согрела благодарность.

– Спасибо. Я нуждался в таких словах, неважно, правдивы они или нет.

Его смирение меня обезоружило. Как противостоять этому человеку? Я обернулась посмотреть, как подплывают и отплывают лодки, разгружая китайское судно.

– Я хотел бы, Френсис, чтобы вы поехали со мной в Бостон.

Я снова повернулась к нему.

– Это невозможно.

– Пожалуйста, Френсис. Вы нужны мне. И разве я не нужен вам?

Я посмотрела на парочку, стоявшую у парапета по соседству с нами. Рука мужчины лежала на талии жены (или любовницы), пока они оба чинно наблюдали за лодками.

– Вы мне нужны.

– Тогда поедемте в Бостон. Там хотя бы одну ночь мы сможем быть теми, кем должны бы быть, – мужем и женой.

Я позволила себе обратиться к мучительным, но таким драгоценным воспоминаниям. Тепло и надежность его тела, кольцо надежных рук, обнимающих меня, чистый, сладкий запах кожи. Я так давно его не целовала. Заполучить его целиком, без остатка… вздрогнув, я закрыла глаза.

– Мы должны быть вместе, – сказал, глядя на меня, мистер По. – Я знаю, ты тоже это чувствуешь.

– Я не могу, Эдгар. Это невозможно.

– Если ты будешь со мной, я смогу добиться успеха в Бостоне. Я это знаю. Когда ты со мной, за меня, я становлюсь другим человеком, и этот человек гораздо лучше, я могу им гордиться. Я впервые в жизни могу гордиться собой. Пожалуйста, Френсис, не заставляй меня умолять.

Его надежда привела меня в смятение. Что я скажу Элизе? И что я скажу детям?

– Это же так легко! Твоя матушка все еще живет в Бостоне, скажешь, что едешь ее навестить.

– Элиза знает, что моя мать знать меня не хочет.

– Но Элиза не знает, что твоя мать не передумала. И ты действительно можешь попытаться повидаться с ней, чтобы твоя совесть была чиста. Пожалуйста, поедем. Я обещаю… – он поправил шаль у меня на плечах, – я сделаю так, что ты останешься довольна.

Мое тело трепетало от его близости. Я подняла глаза.

– Я остановлюсь в Тремонт-хаузе, – сказал он, устремив на меня решительный взгляд.

– Эдгар, я была бы там, если бы могла.

– Значит, ты там будешь. – Он поклонился с напряженным выражением лица и ушел, лишь осколки устричных раковин хрустели под его ногами.

Я провела кошмарную ночь, стараясь не вертеться в постели, чтобы не перебудить дочерей. Воображение рисовало мистера По на бостонском пароходе. Я видела, как он прохаживается по палубе, перед ним крутится гребное колесо, а он вытаскивает перо и бумагу, исправляет пару строк и снова убирает писчие принадлежности в карман, подбирая слова для самого важного выступления в своей жизни. Он нуждается во мне. Более того, я тоже в нем нуждаюсь. Жизнь без него бесцветна и уныла. То, что мы врозь, казалось мне жестоким и неправильным.