Мухаммед Аль-Али - Произвол
— Я встречался с учителем, когда мы отвозили сына Айюба в Хаму, — ответил Юсеф. — Он целеустремленный и образованный человек, Возможно, учитель скоро навестит нас. Я слышал, что распространение на станции листовок против бека, французского советника и их прихлебателей дело его рук. Хаджи был вынужден скрыть этот факт, чтобы не сорвать погрузку чечевицы. Так говорили крестьяне. Сейчас в крупных городах волнения и демонстрации. Люди ненавидят Францию и готовятся к восстанию. Каждого тирана ожидает неминуемый конец. Мой дядя вернулся из- тюрьмы, слава аллаху. Бек, желая засадить его снова, обвинил в контрабанде и продаже винтовок бедуинам. Ему пришлось бежать из деревни. Борьба предстоит упорная. Наш бек постоянно вынашивает дьявольские планы. Причем он согласует их с мадам и советником.
— Возможно ли, чтобы наш могущественный бек боялся советника? — спросил Абу-Омар.
— Слабый всегда боится сильного, — ответил Юсеф. — Советник сильнее бека, так как за ним стоит Франция. Они ведут себя как друзья: вместе пьют, меняются любовницами. Но на самом деле советник и другие французы презирают бека, покорно выполняющего их поручения.
Арба накренилась и чуть не перевернулась. Восстановив равновесие, Абу-Омар снова обратился к Юсефу:
— Ты ведешь опасные речи. Но наш народ устал терпеть. Где же выход? Когда мы сможем отдохнуть?
— Легко вздохнем лишь на том свете, — ответил Юсеф. — А пока мы живы, должны гнуть спину на бека. Даже если французы уйдут, а этот час уже близок, нам будет не до отдыха. Франция проиграла войну, ее территория оккупирована немцами. Но меня больше беспокоит, кто займет место французов, когда они уберутся. В любом случае власть сохранится за Рашад-беком и ему подобными. А пока оккупанты грабят нашу страну. Целые составы с зерном идут в Ливан, а оттуда плоды нашего труда переправляются во Францию. Время сейчас смутное. Нам плохо, а французам еще хуже.
— Если мы бессильны против бека, то как мы можем бороться против французов? — удивленно спросил Абу-Омар.
Юсеф рассерженно ответил:
— Если наши мысли будут заняты только едой и питьем, то о борьбе не может быть и речи. Но мы будем бороться против Франции и победим. Разве наш народ не сражался, против французов, когда они впервые пришли сюда? А он тогда был слабее, чем сейчас. Со старыми винтовками и палками шли наши люди на вооруженных до зубов французов. Многие из них до сих пор живы. А теперь, как говорит наш учитель Адель, настал наш черед. За свою свободу платить надо. Как бы я хотел, чтобы полицейский участок в Тамме сгорел со всеми его обитателями, а Рашад-бек вместе со своим дворцом и собаками обратился в пепел! Они посягают не только на хлеб наш насущный, но замахнулись и на самую жизнь.
Безучастная луна посылала на землю свой бледный, тусклый свет. Ночная тишина то и дело нарушалась возгласами крестьян, понукавших лошадей и мулов. Вдалеке послышался звук свирели неизвестного пастуха.
— Эти угнетатели уйдут, как и другие, — убежденно сказал Юсеф. — Справедливость придет на нашу землю, как приходит месяц на небосвод. Нам кажется, что гнету нет конца, но есть люди, которые, мечтая о свободе, борются за нее.
К ним подошел пастух и после приветствия попросил хлеба. Юсеф протянул ему лепешку со словами:
— Ты заслужил ее своей прекрасной игрой на свирели.
А в это время перед домом Занубии, как обычно, сидела троица: управляющий Джасим, староста и шейх Абдеррахман.
— Сегодня я слышал, как пел Халиль, — сказал Джасим. — У него голос лучше, чем у тебя, шейх. Но сегодня он отведал моего кнута. Пусть не распускает свой длинный язык и использует его лишь для пения. Слушай, шейх, расскажи нам про Салюма и его жену Хамду. Правда ли то, что о них говорят? Ведь ты освящал их союз.
Шейх покачал головой и сказал:
— Я заключил их брак по всем правилам шариата. Но его превосходительство не хотел этого. Я не знаю, прав он или нет.
— Даже если он и не прав, мы обязаны выполнять его приказы, — сказал староста.
Управляющий засмеялся:
— Бек сейчас в Бейруте! Пока он развлекается с красивыми женщинами, мы здесь рассуждаем о том, как лучше выполнять его приказы. Как ты думаешь, шейх, вспоминают ли они имя аллаха на своих вечеринках? Сколько раз на приемах мы подносили им вино и мясо, но никогда не слышали, чтобы бек и его гости произнесли имя всевышнего.
Шейх шутливо ответил:
— Когда он посылает мне барашка, то это благодеяние очищает его от десяти грехов. Ты что же хочешь, чтобы я упрекнул бека в неверии?
Вдруг совсем рядом раздался крик Хасуна:
— Дьяволы пришли! Дьяволы пришли!
Управляющий рассерженно промолвил:
— Дьяволы в башке твоей, юродивый!
Староста поддакнул:
— Надоели твои дьяволы, Хасун. Расскажи лучше, как там Аббас на кладбище.
Управляющий обратился к Хасуну:
— Слушай, Хасун, я спросил у шейха, где Рашад-бек, но он не знает. Если ты ответишь на этот вопрос, то окажешься более сведущим, чем шейх.
Староста усмехнулся, а шейх пробормотал:
— Нет силы, кроме как у аллаха.
— Рашад-бек отправился в дом дьяволов, — сказал Хасун. — А потом он предстанет перед пророком Сулейманом. Дьяволица нарядила его в новый красивый костюм. Вы должны покаяться, иначе нечистая сила уничтожит вас и не будет вам спасения. Все вы, шейх Абдеррахман, погибнете и последуете за Аббасом.
Хасун помедлил, затем попросил у Занубии чаю.
Занубия крикнула из дома:
— Он уже вскипел! Возьми стаканы и налей всем!
Джасим расхохотался:
— Хасун выиграл у тебя, шейх. Он хоть и сумасшедший, но прав. Бек действительно сейчас в объятиях дьяволиц.
Все молча принялись за чай. Первым завершил трапезу управляющий.
— Пойду проверю, как идет работа.
Староста тоже поднялся, сказав, что пойдет отдохнуть.
Шейх с Хасуном остались вдвоем. Каждый думал о своем. Шейх вспоминал о смерти Хамуда. Потом его мысли перенеслись на Софию и приставания к ней бека. Ему хотелось спать, но он крепился, чтобы досидеть до утренней молитвы. Его настроение явно испортилось. Встав, он, как раненый зверь, принялся ходить из угла в угол и на ходу рассуждать сам с собой: «Этот Хасун навеял на меня черные мысли. Какое мне дело до бека, дьяволов и могил? Я обязан думать о своих детях, о том, как их кормить и опекать. Почему все эти годы староста и управляющий всегда втравляют меня в разговоры о беке и его злодеяниях? Кто я против бека? У него десятки старост, сотни управляющих и надсмотрщиков. И они готовы пойти на все ради своего господина. Недаром говорят: кто ест хлеб султана, разит его врагов мечом. И что мне этот Хасун, который не понимает, что происходит в мире? Тут не то что сумасшедшему, а и сверх-умному не разобраться.
Мудрость гласит, — продолжал размышлять шейх, меряя двор Занубии широкими шагами, — что устами юродивых глаголет истина. Однако руководствуется ли этой истиной бек? Меня же аллах простит, так как я славлю его имя не только в нашей, но и в соседних деревнях. А новая мадам бека весьма недурна собой. Даже меня она не оставляет равнодушным. Что же говорить о беке? Он не жалеет на нее никаких денег. Но ему, видите ли, еще и Софию подавай. Если она не согласится, то смерть не минует ее или мужа и сына. Она не первая и не последняя. Сколько уже непокорных женщин погибло от рук беков: и девушек, и замужних женщин. Ей-богу, бек сам как дьявол, о которых все время твердит Хасун. Он похитил бедуинок и разжег кровавую войну между племенами. Скольких он лишил жизни в угоду своим прихотям! Сколько женщин овдовело и детей осиротело по его вине! О аллах, не щади тиранов, помилуй бедных!»
Занубия, наблюдая за мечущимся по двору шейхом, думала: «Что с ним? Он ходит не останавливаясь. Уж не поразили ли его дьяволы?»
Она окликнула Хасуна, который не успел далеко уйти:
— Эй, Хасун, что ты сделал с шейхом? Смотри, он ходит как заведенный!
— Ничего я ему не сделал, — ответил Хасун. — Но я вас всех предупреждал, что дьяволы уже близко. Возможно, они поразили шейха.
Занубия позвала шейха, который наконец очнулся от своей задумчивости. Его лоб покрылся испариной.
— Что ты хочешь, Занубия? Я думал, что ты давно спишь, — ответил шейх.
Он подошел к Занубие и сел рядом.
— Я не знаю, что со мной. Мысли занесли меня далеко от этого мира. Я вспомнил Хамуда, — сказал он.
— Ты сильно опечален его смертью? — спросила Занубия. — Ты — знаешь, я не люблю воров. Но Хамуд воровал, чтобы есть и кормить семью. Пусть я богохульствую, но лучше украсть, чем умереть с голоду. Почему волки нападают на овец? Потому что они голодны. Когда они сыты, то не трогают отару.
— Ты, шейх, стал говорить что-то новое, — сказал Хасун. — Раньше я такого от тебя не слышал.
Шейх испугался, что его слова дойдут до людей, они передадут их беку.
