Екатерина Вильмонт - Цыц!
— На Сергея? Мне он не нравится.
— Но почему? Прелестный молодой человек, умница, превосходно зарабатывает, квартира у него — мечта! Окрутила бы его, глядишь, и жили бы в одном доме, ты только представь…
— Мамуля, я даже представлять себе не хочу брак ни с кем, хоть с Брэдом Питтом. Я хочу жить одна!
— Но как же одной, без мужчины?
— Мама, я не членозависимая.
— Как? — рассмеялась Полина Сергеевна. — Никогда не слыхала такого выражения. Очень метко. А я вот зависимая. Выходит, муж твой никуда не годился. А новый знакомый…
— С этой стороны я его тоже не знаю.
— Лилька, скажи, а ты когда-нибудь вообще влюблялась до потери пульса?
У Лили больно защемило сердце.
— Нет, мамочка. Пока нет.
— Это скверно. Хотя… Может и лучше так… А то бывает очень больно. Но тут, видно, ты не в меня. Ладно, пошли смотреть квартиру и завтракать! Кофе хочу — умираю!
Когда-то давно Лиля влюбилась, влюбилась до сумасшествия. Подруга Милка называла эту любовь «татаро-монгольское иго». Его звали Ринат Ахметшин. Красавец, мастер спорта, каскадер. Он был без памяти влюблен в ее мать, а мама лишь принимала его ухаживания. Он был моложе Полины Сергеевны, а у нее как раз тогда закрутился роман с ее третьим мужем, швейцарским бизнесменом, с которым она прожила всего полтора года. Но тогда, в период ухаживания, любовь молодого каскадера не вызвала у нее ответного чувства, и она не заметила, что дочь сохнет по нему. Он относился к Лиле как к сестре или доброй подружке. А Полине устраивал сцены ревности, достойные итальянской комедии. Лилина любовь к Ринату была так сильна, что однажды она сказала матери:
— Мамочка, неужели ты не видишь, как Ринат тебя любит?
— Ах Боже мой, но я-то его не люблю!
— Тогда зачем ты обнадеживаешь его? Зачем приглашаешь в дом? И вообще…
— Лилёнок, он такой красавец! Это приятно для глаз, да и в общем-то лестно появляться с таким мужчиной. Но не более. Какие у меня с ним перспективы? Он остынет, влюбится в молоденькую… Не говоря уж о том, что я люблю Вернера. А почему это тебя так волнует? Ты сама в него влюблена, Лилёнок? Так ради Бога! Бери его себе! Мне не жалко, да и тебе он больше подходит. Молодой, горячий…
Легко сказать, бери! А как?
Но однажды, когда мама уехала в свадебное путешествие с Вернером, Ринат явился без звонка, с букетом васильков. Узнав об отъезде Полины Сергеевны, он впал в отчаяние, плакал и Лиля взялась его утешать. В результате этих утешений они оказались в постели. Лиля была девушкой, что повергло Рината в крайнее смущение, и утром он исчез. Лиля долго убивалась, но не искала его, а потом вышла замуж за Дениса, просто, чтобы забыть Рината. И года через два ей это удалось. А потом Лиля случайно узнала, что он уехал из страны. А куда — неизвестно. Но года три назад Лиля случайно услыхала разговор матери с ее московской подружкой, сценаристкой:
— Помнишь, Лорка, за мной ухаживал такой красавец-каскадер?
— Ахметшин?
— Ну да. Так вот я недавно его встретила…
У Лили замерло сердце.
— Да? Где? Он же, кажется, эмигрировал?
— Да! Я встретила его, когда была в Париже.
— Он все так же хорош?
— Не то слово. Тогда это был красивый мальчик-каскадер, а тут потрясающий мужчина-бизнесмен! Согласись, есть разница?
— И ты дала ему почувствовать эту разницу?
— Зачем так длинно? Я ему просто дала. Это что-то, Лорка! Фейерверк!
— Он был счастлив? Мечта сбылась?
— Мечта сбылась, а насчет счастья… загадка! Он вообще теперь такой… сфинкс! Но в постели…
— Это имеет продолжение?
— Да нет, он живет в Южной Африке, совершенно влюблен в тамошнюю природу, да и вообще зачем, я старше и не хочу…
— Ты пожалела, что раньше не уступила такому мачо?
— Нет! Но и об этой парижской эскападе тоже не жалею. Яркое впечатление!
Лиля тогда была в смятении. Но потом решила — в конце концов Ринат это далекое прошлое, а мама она и есть мама, и разговор не предназначался для ее ушей, недаром бабушка всегда твердила, что подслушивать последнее дело. Что ж, мама переспала с ним однажды и я тоже. Правда, у меня он был первым и не произвел какого-то сверх-впечатления в этом смысле… И меня он не любил. Вероятно, в Париже он маму тоже уже не любил, а просто сам себе доказал, что нет таких крепостей… Все, в общем-то, по справедливости.
— Ну, Лилёнок, какие планы? — спросила Полина Сергеевна после завтрака.
— Сама еще не знаю. Погода хорошая, может, прогуляюсь по Питеру, я люблю…
— Ничего подобного! У меня сегодня совершенно свободный день, знаешь, как сложно мне было освободиться? И мы поедем по магазинам.
— Зачем это? — испугалась Лиля.
— Я заглянула в твой шкаф! Это немыслимо, у тебя абсолютно депрессивный гардероб! Что это за цвета? Чистое безобразие. А цвет волос?
— Мама, но ты меня с таким цветом родила!
— Ну и что? Ошибки природы надо исправлять.
— Мама!
— Что мама? Я хочу, чтобы моя единственная дочь была еще лучше. Нет предела совершенству!
— Но чем тебе мои волосы не угодили?
— Их надо как-то… освежить, что ли. И стрижка у тебя не ахти. И макияж ни к черту.
— Да нет у меня никакого макияжа!
— Но вчера-то был! Ты неправильно красишь глаза. А руки. На что похожи руки?
— Мама, ты это для Сережи стараешься?
— Дуреха ты, я для тебя стараюсь! Хотя Сережа отличная кандидатура!
— Ага, Фауст!
— Ну и что? Тебе же не обязательно брать его фамилию!
— Все равно, меня все стали бы называть мадам Фауст.
— Тогда уж фрау Фауст. И чем это плохо?
— Мам, тебе не терпится меня пристроить?
— А тебе нравится быть разведенкой?
— А знаешь, пожалуй, нравится. Мне как-то легче.
Прекрасные глаза Полины Сергеевны легко налились слезами.
— Лилёнок, тебе было так плохо с Денисом?
— Если честно, мама, то… никак.
— Но почему же ты так долго терпела?
— По инерции… Многие так живут.
— Надо было родить.
— Денис ни за что не хотел детей.
— Подумаешь, большое дело! Родила бы и он еще был бы прекрасным отцом. Он же в сущности неплохой малый.
— Неплохой, — вяло согласилась Лиля. — Но не мой.
— О, милая моя, если ждать свою вторую половинку, можно всю жизнь профукать! И лучше не сидеть сиднем, а действовать методом проб и ошибок.
— Как ты?
— Хотя бы!
— А Мироныч твоя половинка?
— Не исключено! Но во всяком случае я живу с ним уже восемь лет, и он дал мне ту жизнь, которая мне нужна.
Лиля мучительно соображала, как бы потактичнее перевести разговор, она терпеть не могла подобных бесед именно с матерью. Мать всегда пыталась повернуть ее жизнь по-своему. И неужели она не помнит, как настаивала на браке с Денисом? Поразительно.
— Лилёнок, не куксись, тебе не идет. И вообще, хватит трепотни, поехали! К вечеру ты сама себя не узнаешь!
Лиля только плечами пожала. Бороться с мамой бесполезно. Но в тоже время ей было приятно почувствовать себя маленькой девочкой, которую мама водит за ручку.
— Помнишь, как ты не желала ни за что стричься?
— Да, я ревела, а ты волокла меня за руку. Было так обидно…
— А помнишь, ты качалась на стуле, а мы с бабушкой одновременно тебя шлепнули? Вот ты вопила!
— Еще бы не помнить.
И они пустились в путь. В какой-то момент Полина Сергеевна взмолилась:
— Я должна выпить чашку кофе! И передохнуть. С тобой тяжело, Лилька, ты все время артачишься. Скажи-ка, а как у тебя обстоят дела на работе?
— Похоже работа скоро накроется медным тазом. Ну и пусть, там противно… И скучно.
— Что, нечего делать? — удивилась Полина Сергеевна.
Лиля работала в пиар-отделе крупного издательства.
— Да нет, работы хватает, но ее не хочется делать. Все хорошие идеи рубятся на корню. Пришел новый зав. отделом, и решил все поставить с ног на голову, как будто мы все кретины недоделанные, а он один все знает. До него было лучше, я с удовольствием ходила на работу, а теперь… Требуют сами не знают чего, но ты вынь да положь. А спросишь, что, собственно, надо сделать, отвечают: вам за это деньги платят, должны сами знать. Многие уже ушли…
— Значит, ты за эту работу не держишься?
— В принципе нет, хотя я привыкла и к людям и к месту, мне недалеко…
— Лилёнок! Ты должна перебраться в Питер! Думаю, твою квартиру продать можно очень хорошо и купить что-то здесь, мы с Миронычем поможем. Он найдет тебе работу!
— Мама! — поморщилась Лиля. — Я не хочу!
— Ладно, там будет видно!
Полина Сергеевна не зря старалась — к вечеру Лиля себя не узнала. Пушистая светлая головка, новый макияж придали лицу некую загадочность. Мама еще требовала, чтобы ей закачали в губы какую-то гадость, но тут Лиля встала на смерть.
— Ни за что! Не могу видеть этих губастых баб! Они все на одно лицо. Не желаю!
