Стив Дьюно - Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя
– Что нового, пап?
– Стиви, мне дали новый автобусный маршрут, это просто мечта. – Сидеть на пенсии ему быстро наскучило, и он устроился водителем школьного автобуса на полставки. – Я сейчас тебе расскажу, Стиви, эта контора – просто громадина. Громадина. Вторая по величине компания по перевозкам детей в Штатах. И у меня первоклассный маршрут, отличные детишки.
– Они тебя слушаются?
– Шутишь? Они от меня без ума. И родители дарят подарки! Один дал японскую конфету третьего дня. Я так и не понял, что это такое, но вкусно – с ума сойти!
– Зачем ты продолжаешь работать?
– Да ты что, Стиви? Бросишь работать – сразу помрешь. Надо делом заниматься, вот и все.
Лу лежал рядом с моим креслом и грыз кость. Я посмотрел на него, и он тут же поднял на меня глаза.
– Это тебя поддерживает, – сказал я.
– Работа – это жизнь, Стиви. Стоит прекратить, и тебе конец.
– Сьюзен говорит, если хочешь, можешь привести Лу к дошколятам.
– Я думаю, ему это понравится.
Никки работала в компании по изготовлению корпоративных подарков, а также обучала детишек языку жестов. Школа, где она преподавала, принадлежала Сьюзен Горман, которая очень любила собак.
– Чем может быть Лу полезен детям? – спросил я.
– Он может помогать при обучении их языку жестов, – ответила она. – Он ведь знает все эти команды руками. Пусть лети увидят, что даже собака может этому научиться. Для них это станет хорошим подспорьем.
– Отлично! – сказал я. Лу подошел к Никки и завилял хвостом. Он всегда любил оптимистов.
Как и мой отец, Лу собирался работать с детьми.
Для Лу прийти в школу в тот первый лень было все равно что перенестись на машине времени в прошлое, когда к нам в академию приходили дошкольники и их там встречал Лу и другие собаки. Теперь при виде двух с лишним десятков малышей, терпеливо рассевшихся на ковре, Лу заулыбался и принялся радостно вилять хвостом. Я чувствовал, как сердце его забилось в предвкушении. Он очень любил детей. Ему нравилось быть с ними.
Я представился им, потом усалил Лу в центре комнаты, а сам отошел в сторону и немного рассказал детям о том, какой это замечательный пес. Он сидел неподвижно, как скала, улыбался и бил хвостом по полу. Он был настоящим актером, этот пес.
– У меня есть собака! – завопила рыжеволосая маленькая девочка с веснушками.
– У меня есть две собаки и рыбка!
– А почему он там сидит?
– Чтобы показать вам все, что он умеет.
– Он совсем как человек, – заявила крохотная белокурая девчушка ростом не выше сидящего Лу.
Дети так радовались собаке в школе, что засыпали меня вопросами, и я едва успевал отвечать. Большинство недоумевали, как может пес сидеть все это время неподвижно и просто смотреть на них. Никки сидела в сторонке и улыбалась.
– Кто знает, зачем я сегодня привел к вам Лу? – спросил я.
– Потому что он умнее нас! – заявила смуглая девочка с хвостиками.
– Почему ты так думаешь?
– Он знает язык жестов и умеет сидеть смирно.
Я бросил Лу печенье, и он ловко его поймал, не сходя с места. Дети захлопали в ладоши. Лу посмотрел на меня: «Ну что, босс, начнем представление?»
– Ладно, кто хочет посмотреть, как он машет лапой – а я при этом ничего делать не буду?
– Я, я!
Я незаметно подал знак Лу помахать лапой. Он сделал это с удовольствием. Детишки радостно загалдели. Потом, пока он еще держал правую лапу в воздухе, я подал ему знак помахать левой. Он сделал и это тоже. Опять аплодисменты. Мы повторили это несколько раз и привели аудиторию в полный восторг.
Все остальное было для Лу так же привычно: перекат налево и направо, повороты, изобразить мертвого, быстро лечь, опустить голову, утереть морду лапой, залаять по команде, подойти к указанному месту, взять предмет, пойти и остановиться – все это без единого слова.
Через какое-то время комната затихла. Дети были поражены, что собака действительно знает язык жестов.
– Кто хочет познакомиться с Лу? – спросил я, прицепляя поволок.
– Я, я, я! – послышалось отовсюду, и малыши запрыгали в нетерпении.
– Стойте на месте, и я сейчас подведу Лу к каждому из вас. Если хотите, можете его погладить.
Дети тянулись к Лу ручонками, гладили жесткую черную шерсть на загривке, водили ладошками по хребту и по бокам, трогали мягкие уши, целовали и обнимали его, принимали слюнявые поцелуи в ответ и смеялись, когда он вилял хвостом и задевал их по носу. Они были исполнены доверия к моему псу. Даже те, кто поначалу побаивался, вскоре преодолел смущение, глядя на более храбрых друзей, и тянулся погладить этого крупного черно-подпалого красавца, сиявшего ответной любовью к маленьким человечкам – пахнущим свежестью и невинностью щенкам, ничего не знающим о суровостях взрослой жизни. Я покосился на Никки, которая как обычно читала мои мысли, и мы слегка прослезились, глядя на них, а потом улыбнулись друг другу.
Лу светился от счастья и гордости. «Работа – это жизнь. Стоит прекратить, и тебе конец».
Зима в Сиэтле – совершенно особое время. На Восточном побережье зима означает температуру ниже нуля, сугробы по пояс, каток на дороге. В Сиэтле это означает холодный дождь, облака, снова дождь, постоянные сумерки, недостаток витамина D, рост числа депрессий и самоубийств, ветер, опять дождь и один или два крохотных снегопада, парализующие весь регион на неделю.
В ту зиму было не так. Мы мокли и мокли. Затем в декабре выпал снег, и стало очень холодно, после этого случилось потепление – и вновь холода. Растаявший было снег схватился ледяной коркой, сковав весь город. Второй буран довершил начатое.
Окрестности притихли. Никакого движения на улицах, если не считать редких снегоочистителей, детишек с санками и буксующего в сугробе снегохода. Мой автомобиль стоял на обочине под огромным сугробом. Школы не работали, офисы тоже, люди теснились в домах, включая отопление до упора, и только радостные подростки посреди улицы перебрасывались снежками.
Снегопад меняет мир вокруг, переносит его назад во времени, заставляет мечтать о колокольчиках и подарках на Рождество. Именно такой день был в Сиэтле, когда Лу пропал.
Сыновья Никки играли в снегу. Джек открыл боковую калитку, чтобы они могли свободно бегать по двору и по улице. Простое и привычное для Лу удовольствие – смотреть, как резвятся дети, – стало причиной одного из самых странных приключений в его жизни.
На следующее утро я выпустил Лу на заснеженный двор. Он по-прежнему без особого труда мог бы перепрыгнуть через забор, сил у него хватало, но я знал, что он этого не сделает: Лу слишком любил домашний уют. Однако снег он тоже любил, и какое-то время мы развлекались: я швырял в него снежками, он ловил их или отбивал, нарезал круги, взметая белые фонтанчики, залегал в засаде, кусал наст, отчаянно виляя хвостом и радуясь жизни.
Я вернулся в лом, чтобы налить себе чаю, а его оставил снаружи, чтобы он сделал свои дела и мог еще немного поразвлекаться в одиночестве. Иногда собакам это нужно.
Я открыл заднюю дверь и позвал его. Лу не появился. Но он стал слегка глуховат в последнее время, и я подумал, что он меня попросту не услышал.
Я вышел наружу. Термометр показывал минус восемь. На мне был банный халат и незавязанные ботинки.
– Лу.
Ничего. Ни на дорожке, ни сбоку, ни во дворе у соседей. Когда я увидел, что боковая калитка открыта, у меня сжалось сердце.
Я выбежал на передний двор. Лу не было. Я увидел его следы на свежем снегу – у него был выгнут коготь на передней левой лапе, ошибиться невозможно, и передние подушечки крупнее задних. Суля по следам, он не вышел, а выбежал на улицу так, словно гнался за кем-то. Через квартал его следы потерялись, там успел пройти снегоуборщик. Мой пес исчез.
Ничего общего с охотой на павлинов, которая увлекла Лу десять лет назад. Сейчас он был опытным, взрослым, необычайно умным и преданным псом. Он не мог просто сбежать. В лучшем случае он прошел бы на передний двор, устроился на крыльце под навесом и наблюдал бы за детьми, играющими снаружи. Или сбегал бы в гости к нашему соседу Дэйву, у которого обитала новая любовь Лу, белоснежная болонка, по которой он мог часами сохнуть из-за забора. Но сейчас должно было случиться нечто из ряда вон. Он убежал за пределы квартала. Кто-то или что-то выманило его.
– Он не виноват. Он же еще ребенок, – сказала Никки.
– Я знаю. Мне просто надо было найти крайнего.
– Это совсем не похоже на Лу.
– Что-то произошло. Он убежал со двора. Его кто-то заставил.
– Дети?
– Навряд ли. Он любит детей, но с ними бы он не пошел. Это должно быть что-то, что ему показалось важным.
– Серьезный Лу?
– Да, Лу-солдат.
