Видади Бабанлы - Когда молчит совесть
Исмет был куда красивее Вугара — высокий, стройный, белолицый. Черные брови, точеный нос, маленький рот нежных очертаний… На улице девушки и женщины заглядывались на него. В любой компании он сразу становился душой общества. В институте о нем иначе не говорили, как «красивый», «обаятельный». Что же случилось? Почему для Мархамат он не существует? Может, она недовольна его поведением? Или до нее дошли слухи о его легкомыслии? Нет, обвинить Исмета в невоспитанности и легкомыслии никак нельзя. Вспыльчивый и подчас грубый, он, когда нужно, умел быть вежливым и сладкоречивым. Уж кто-кто, а Исмет легко находил дорогу к сердцу нужных ему людей. Почему же на этот раз он потерпел неудачу? Из кожи лез, стараясь заслужить благорасположение Мархамат, и все понапрасну! Сердце Алагёз ему тоже не удалось завоевать. Впрочем, признаться честно, он не делал для этого особых попыток. Почему? Да потому, что по-настоящему не любил Алагёз. Она нравилась ему, но не из любви добивался Исмет ее руки. Им двигали соображения иного рода, Вугар точно угадал его намерения. Женись Исмет на дочери профессора Гюнашли, перед ним откроется зеленая улица! Карьера, слава, высокие должности — все будет доступно. И требуется-то так мало завоевать симпатии Мархамат-ханум!
Будучи давно наслышанным о крутом и своенравном характере Мархамат, Исмет, проведя лето в Кисловодске и наблюдая за семейством Гюнашли, имел полную возможность убедиться, что слухи отнюдь не преувеличены. Но зачем долго ломать голову над тем, как заслужить ее расположение, когда есть простой и верный путь — очернить Вугара. Если это удастся, Мархамат перенесет свою любовь на Исмета. Тогда профессор вынужден будет принять его под свое крыло, а это значит, что Исмет рядом с Вугаром утвердится на пьедестале славы.
Сегодня он не сомневался в том, что пришел час его торжества. Теперь никто не посмеет упрекнуть Исмета в зависти и интриганстве. Вугар все сделал своими руками. Главное — с умом воспользоваться сложившимися обстоятельствами. «Ключ от двери, где хранится счастье, вручают человеку один раз! — рассуждал Исмет, повторяя вычитанный где-то афоризм. — Как отомкнуть дверь, зависит от собственной ловкости и ума…»
Дорогу, которая в иное время заняла бы целый час, Исмет пробежал сегодня за полчаса. Мархамат сама открыла ему дверь и, не приглашая зайти, сухо спросила:
— Что нового? К добру ли твое появление?
Знал бы он, что его встретят так холодно, не стал бы торопиться! Запинаясь, он сказал совсем не те слова, что готовил всю дорогу:
— Он не согласился… отказался…
— Кто отказался? От чего отказался?
Категорические вопросы окончательно сбили его с толку.
— By… By… Вугар… — заикался он.
— Не понимаю. Говори яснее.
Холодный пот выступил у него на спине, и этот лед в голосе привел его в чувство. Исмет заговорил спокойнее:
— Вугар приехал. Переходить на новую квартиру отказался.
— Почему?
— Не знаю. Не стал ничего объяснять, обругал меня и пошел за вещами.
На мгновенье Мархамат-ханум переменилась в лице, но, быстро овладев собой, спокойно сказала:
— Это ничего не значит… — Она улыбнулась. — Молодость… Наверное, не хочет бросить старую хозяйку. Что ж, молодец! Хороший человек всегда помнит добро.
Глупейшее положение! Он ожидал, что Мархамат-ханум разразится бранью в адрес Вугара, она же хвалила его, а Исмету даже не предлагала зайти в квартиру!
— А ваша доброта? Вы, уважаемая женщина, супруга знаменитого профессора! Какая черная неблагодарность! Разве можно сравнить ничтожные услуги простой старухи с вашей заботой?
Мархамат на мгновенье задумалась, улыбнулась:
— Я не верю, вы что-то путаете… Он наверняка не понял вас!
— Упрямец! Я говорил: так хочет Мархамат-ханум. И профессор настаивает… А он кричал, шумел, о вас непочтительно сказал…
Но даже и это, казалось, не произвело на Мархамат никакого впечатления. Женщина смышленая, она еще летом разгадала намерения Исмета.
— Бог простит его! Придет время — самому стыдно станет. Чего не скажет человек в гневе. Зачем придавать значение?
— Если бы он говорил в запальчивости и наедине со мной, я бы не обратил внимания. Но в присутствии людей… — многозначительно добавил Исмет.
Недоверчивая улыбка не сходила с губ Мархамат. Помолчав, она все так же спокойно спросила:
— Как поживает его девушка? Они продолжают встречаться?
В Исмета словно вдохнули новые силы. А он-то уже готов был сложить оружие!
— Они души друг в друге не чают! — воскликнул он. — Все свободное время он проводит у нее… Не сегодня-завтра он переедет к Арзу. Вугар еще весной говорил мне об этом!
Мархамат изменилась в лице.
— Ах, вот что! — Голос стал грубым и резким. — Ну, хорошо! Пусть будет так!
Увидев, что Мархамат, как ретивый конь, закусила удила, Исмет хотел подлить масла в огонь, рассказать еще какую-нибудь небылицу. Но не успел он опомниться, как дверь с грохотом захлопнулась перед его носом. Он не сразу сообразил, что произошло, продолжая стоять перед запертой дверью. Колени дрожали, во всем теле ощущалась противная вялость. Он покачнулся, сделал несколько шагов назад и облокотился на перила. Сердце ныло, точно зуб болел в груди. Ярость овладела им. Но странно, не собственная глупость и неблагодарность Мархамат были причиной его гнева, — во всех смертных грехах он снова обвинял Вугара.
«Подлюга! Камень на моем пути! Ты обесчестил меня!» Как загнанный волк, Исмет заскрежетал зубами, не в силах совладать со своей ненавистью.
* * *А по ту сторону захлопнувшейся двери происходило примерно то же самое. Мархамат металась из угла в угол, глаза ее горели, волосы растрепались. Куда девалось хладнокровие и спокойствие, с которыми она только что вела разговор? Проклятия и ругань то и дело срывались с языка: «Он, видите ли, решился сломить мою волю! Объявил мне вражду! Хочет обвести вокруг пальца! Приглашают в гости — не приходит! Снимают комнату — отказывается переезжать! Ничтожный сопляк! С кем вступаешь в единоборство?!»
Заметив вдруг свекра, безмолвно сидевшего с газетой возле радиоприемника, изредка из-под очков бросавшего не нее осуждающие взгляды, она невольно притихла, вышла в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь. Отступать поздно. Весь город оповещен, что Вугар Шамсизаде влюблен в Алагёз. Если не сломить его упрямство, дочь будет опозорена, и сама Мархамат, которая вечно подсмеивалась и подтрунивала над другими, станет посмешищем. Снова нахлынуло отчаяние, уже пережитое ею после неудавшихся именин. Ее трясло, как в лихорадке, кости ныли. Она подумала о Зумруд и выругалась: «Собачья дочь! Как в воду канула! Шумит, трещит, а пользы никакой!»
Мархамат схватила телефонную трубку.
— Зумруд?! — Гневное сопение перешло в свист.
— Она самая!
— Чтоб тебе ни дна ни покрышки! Куда пропала?
— Мархи, это ты? — Вахидова громко расхохоталась. — И я еще спрашиваю! Кто, кроме этой ядовитой женщины, может так разговаривать? Что случилось? Какая оса ужалила?
— Блудница, ты еще хихикаешь, будто любовника встретила! Не такое у меня настроение.
Смех в трубке мгновенно смолк. Между подругами давно установился развязный тон, допускались пошлые шутки, сальные выражения, забавлявшие и развлекавшие их. Но сегодня хриплый, сердитый голос Мархамат заставил Зумруд насторожиться. Видно, подруге не до шуток. Зумруд спросила серьезно и сочувственно:
— Говори, что случилось? Не нравится мне твой голос… Кто тебе на хвост наступил?
— Эх, — Мархамат-ханум тяжело вздохнула. — Счастливая ты, Зумруд, нет у тебя забот. Море тебе по колено…
— Ради аллаха, не тяни, говори, что случилось?
Мархамат в ответ застонала, заохала:
— Приходи на мои похороны, Зумруд! Конец мне пришел, вот что случилось!
— Перестань прикидываться! У меня полная приемная народу. Сотни людей ждут решения своей судьбы. Некогда мне! Говори, что за горе?
В иное время Мархамат-ханум от души потешилась бы над бахвальством Зумруд. Но сейчас только сказала жалобно:
— Что я просила тебя? Забыла мое поручение? Ответа жду…
— Какое поручение? Кажется, я все сделала? Нашла прекрасную комнату. Чем недовольна?
— Боже мой, какая ты беспамятная! Вот поручай таким… — стонала Мархамат-ханум. — Я же просила, узнай, что за девушка, какая у нее родня.
— Какая девушка? Какая родня?
— Сгореть тебе в огне, как я сейчас горю! — Голос Мархамат набрал силу. — Или не тебя просила я узнать о людях, что живут в крепости?
— Ах, это… — Голос Зумруд оборвался. — Ничего не вышло, подруга, все труды даром пропали.
— Как это даром?
— Потерпи, Мархи, по телефону не расскажешь, после работы забегу, тогда поговорим.
