Видади Бабанлы - Когда молчит совесть
Он старался уснуть и не мог, до самого утра так и не сомкнув глаз. Уходит ночь и уводит с собой сомнения и страхи. Но на этот раз случилось иначе. Как ни уговаривал себя Вугар, что тревожиться не о чем, тоска с каждым часом все больше щемила сердце. Он не находил себе места и в полдень не выдержал. Что за отдых! Быстро собрав вещи, Вугар сел в автобус и поехал в город.
Сойдя на автобусной станции, он тут же кинулся в автомат и позвонил Арзу. К телефону подошла Ширин-баджи. Голос покойный, ласковый. После взаимных расспросов о здоровье и самочувствии Вугар рассказал, что уехал из дома отдыха, обещал вечером зайти. Кажется, страхи его были напрасны.
А вот мама Джаннат встретила его невесело. Вугар взглянул на нее и испугался, — за десять дней, что они не виделись, казалось, она состарилась на десять лет. Резкие морщины прорезали лицо, глаза запали, глубокая печаль и обида таились во взгляде. Может, она больна? Или ее обидели?
Поставив на пол маленький чемодан, Вугар заботливо взял старушку за руку.
— Что случилось, мама Джаннат? — с тревогой спросил он. — Почему вы такая грустная?
Но она лишь ниже опустила голову и ничего не ответила. Вугар встревожился еще больше.
— Что-нибудь болит? — продолжал он настойчивые расспросы. — У вас измученное лицо…
Мама Джаннат глубоко вздохнула, и тяжелый стон вырвался из ее груди.
— Почему стоишь на пороге, заходи… — еле слышно проговорила она.
Сомнений не оставалось — кто-то жестоко обидел эту несчастную и без того обиженную судьбой женщину. Иначе почему она молчит? Если бы заболела, не преминула пожаловаться Вугару. «Может, Исмет?.. — мелькнула мысль. Груб он бывает, нет у него ни стыда, ни совести! Может, неосторожным словом разбередил старые раны?»
Вугар взял чемодан, прошел в свою комнату и, ничего не понимая, остановился. От удивления у него глаза на лоб выкатились. Комната была пуста. Нет, стол, кровать — все на месте. Но где книги, тетради? Где вещи Вугара и Исмета? Словно они и не жили здесь никогда. Вугар обернулся, надеясь получить объяснения у мамы Джаннат. Она стояла позади него, маленькая, худенькая, вся сжавшись, как от боли, и, глядя в пол, казалось, ожидала приговора.
— Что это значит, мама Джаннат? Слезы блеснули в ее покрасневших глазах.
— Разве ты не знаешь? — ответила она вопросом на вопрос. Голос ее дрожал.
— Не знаю! Решительно ничего не знаю…
Не поднимая головы, мама Джаннат исподлобья с ног до головы оглядела Вугара.
— Вы больше тут не живете, — еле слышно прошептала она, и две слезинки одновременно скатились на пол.
— Как это? — тревога Вугара нарастала.
Мама Джаннат обиженно повела плечами, губы ее с трудом разжались, хриплый голос прервался:
— Говорят, вам тут не нравится… — Она всхлипнула. — Комната маленькая… темная… воздуха мало…
— Кто говорит?!
— Исмет… — Она не выдержала и зарыдала. — Твои это слова. Когда ты уезжал отдыхать, велел Исмету мне это передать и найти другую комнату. Так Исмет мне говорил…
— Ложь! Выдумал все! — крикнул Вугар. — Если не нравится, пусть идет к черту! Но кто дал ему право говорить от моего имени такие пакости?!
Маму Джаннат словно обрызнули живой водой, казалось, она медленно выходит из обморочного состояния.
— Ты правда ничего не знал? И не поручал ему?
— Да как вы могли такое подумать, мама Джаннат! Я не предатель! Вы заботились о нас, как родная мать. И после этого сказать: нам здесь не нравится, искать другую квартиру? Какая неблагодарность, бесчеловечность!
Морщины на ее лице разгладились; выпрямившись, она задышала легко и ровно.
— Не верила! Никогда не верила, что бросишь меня! — И благодарная улыбка осветила печальное лицо.
Вугар и раньше не сомневался в ее любви к себе. Но сейчас понял, что разлучиться с мамой Джаннат — это значило отнять у нее последнюю радость и утешение, обречь на новые страдания. Да, это было равносильно тому, чтобы заживо похоронить ее. Крепко обняв старуху и прижав к себе, Вугар сказал убежденно:
— Успокойся, мама! Никогда, ни за что на свете я не оставлю тебя!
Впервые он назвал ее матерью. Не мамой Джаннат, как все постояльцы, а просто — мама. И на «ты», как называют родную мать.
Старуха вконец расчувствовалась:
— Пусть аллах не даст мне дожить до несчастных дней и снова остаться одной, — запричитала она.
И, не в силах удерживать слезы, быстро вышла из комнаты. Вугар слышал, как она долго плескалась под умывальником. Вернулась чистенькая, порозовевшая.
— Не знаю, сынок, чего хочет от меня Исмет? Ума не приложу, что плохого я ему сделала?
Вугар и сам не понимал, что заставило Исмета сменить квартиру. Чем не угодила ему добрая старая женщина? Он молчал, но мама Джаннат и не ждала ответа, ее вполне удовлетворило все сказанное раньше. Мелкими шажками подошла она к столу, покрытому газетой, достала клочок бумаги и протянула Вугару:
— Вот, Исмет велел передать, когда приедешь.
Вугар развернул записку. В ней был адрес новой квартиры и ничего больше.
— Вещи он сам перетаскивал? — вдруг резко повернувшись к старухе, спросил Вугар.
— Сам. Но за день до переезда привел какую-то женщину, сказал, что жена твоего профессора. Запамятовала, как ее зовут…
Все ясно! Вугар от злости прикусил палец. Это дело рук Мархамат-ханум! Сам Исмет ни за что бы на такое не решился. Но что за квартира? Чья? И чего добивается Мархамат, поселив их там?
Глава одиннадцатая
Вугар не стал задерживаться дома, хотелось скорее перенести обратно вещи и книги и покончить с глупым недоразумением. Однако, выйдя на улицу, он подумал, что Исмет, наверно, еще в институте, придется поехать туда, разыскать и, выбранив хорошенько, в наказание заставить заняться переноской вещей. Но, переступив порог института, Вугар забыл и свой гнев и самого Исмета. Его неудержимо потянуло в лабораторию.
Дверь в лаборатории была открыта настежь. Вугар остановился, прислушался — тишина! Не слышно постукивания вакуумного насоса, легких шагов Нарын. Он с порога оглядел комнату. Приборы, установки, баллоны с жидкостью, стеклянные трубы и колбы, окруженные глухой тишиной, казались ненужными и печальными. На табуретке возле окна, как всегда, склонившись над вышиванием, сидела Хадиджа-хала. Услышав шаги, она подняла голову, растерянно взглянула на Вугара, но о места не поднялась.
— Какие новости, Хадиджа-хала? Как идут дела?
Хадиджа-хала долго молчала, опустив глаза, и наконец, запинаясь, ответила:
— Все хорошо… — Но голос ее звучал встревоженно. Странная женщина Хадиджа-хала! Когда бы ни обратился к ней Вугар, отвечала не сразу, робко, словно не было у нее за плечами долгой жизни, трудной и сложной. Стеснительная, как девушка. Зная это свойство ее характера, Вугар не придал значения тревожным ноткам и продолжал расспросы:
— Не слышали, как обстоят дела в проектном отделе? Есть какие-нибудь известия?
— Есть… — все так же испуганно ответила Хадиджа-хала, глядя в пол, и не договорив, быстро поднялась с табуретки. — Нарын здесь, она куда-то вышла, пойду позову ее…
Но не успела она дойти до двери, как на пороге показалась Нарын, и Хадиджа-хала быстро вернулась на свое место. Увидев Вугара, Нарын остановилась как вкопанная. Так же, как и Хадиджу-халу, появление Вугара почему-то смутило ее. Впрочем, после возвращения из отпуска Нарын заметно переменилась, исчезли ее резвость и шутливость. Она стала серьезнее, задумчивее и порой казалась обиженной. Потому ее озабоченность и растерянность не внушили Вугару подозрений. Как ни в чем не бывало, он ласково обратился к ней:
— Салам, Нарын-ханум! Как самочувствие?
— Самочувствие было бы прекрасным, если бы… — Она замолчала на середине фразы.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Вугар.
— Вы получили телеграмму?
— Телеграмму?
— Да, мы послали ее вчера утром.
— Нет, не получал. — Вугар переменился в лице. — О чем телеграмма?
Нарын опустила длинные ресницы. Голос звучал неуверенно.
— Проектный отдел хочет вернуть нашу работу…
— На каком основании? — еле слышно спросил Вугар, чувствуя, что у него отнимаются руки и ноги.
Нарын пожала плечами.
— Точно не знаю, но идет слух, что они обнаружили серьезные ошибки. На имя директора послана докладная записка.
Вугару показалось, что в грудь ему вложили раскаленный уголь. Острая боль прошла по всему телу.
— Копию объяснения передали в ученый совет, — продолжала Нарын. В голосе ее появилась твердость. — Профессор сам составлял телеграмму… Сегодня утром он вызывал меня и спрашивал, когда вы вернетесь.
Не говоря ни слова, Вугар отстранил Нарын и быстрыми шагами направился в кабинет к профессору.
