Леонид Рудницкий - Бомж городской обыкновенный
Обратно шли молча. Настроение было подавленным. Каждый думал о случившемся, о непрочности человеческой жизни и о том, что они защищены от разных опасностей гораздо меньше, чем люди, живущие в собственных квартирах и домах. Тех охраняют стены и милиция, а их – почти ничего.
Не радовало даже то, что Ивану предстоял последний сеанс лечения. В голове у Витька вертелись только два вопроса: «Кто» и «Зачем»?
– Кому понадобилось убивать бомжа? – произнес он вслух. – И почему так жестоко?
– Почему – понятно, – ответил Иван. – Чтобы замести следы. Голову – в люк, тело – еще куда-нибудь – и дело с концом.
– Он был бомжом с рождения, – сказал Витек. – У него не было даже нормального детства, как у нас. И такой вот конец.
Иван вздохнул и промолчал. И без слов было понятно, что Гопчик оказался из тех, с кем судьба обошлась чрезмерно жестоко.
Профессор уже ждал их на решетке.
– Все готово, ребята, – сказал он. – Пошли.
Он долго вел их по району старой одноэтажной застройки, потом свернул во дворы и вывел к длиннющему особняку постройки середины девятнадцатого века. Витек присвистнул. Он много раз проходил мимо, но и не подозревал, что за ветхими домами скрывается такая красота.
Даже в полуразрушенном состоянии особняк выглядел величественно.
Это была городская усадьба с большим садом, флигелем и вспомогательными постройками. Литая доска оповещала, что это памятник истории и культуры, охраняемый государством. Судя по тому, как Профессор свободно прошел вовнутрь, он охранялся государством, но отнюдь не сторожами. Внутри была разруха в ее худшем виде. Все, что было когда-то здесь ценного, вырвали с корнем и утащили еще в незапамятные времена. Не осталось ни полов, ни оконных рам, ни дверей.
Профессор завел их в дальнюю комнату, открыл чемодан и стал распаковывать аппаратуру. Когда все было готово, он усадил Ивана на деревянный ящик, сам сел на круглый чурбан, а Витьку сказал:
– Ты погулял бы пока, Витя. У нас тут будет долгая песня.
– Мне бы хотелось посмотреть, – настойчиво произнес Витек. – Если ты, конечно, не против.
Ему почему-то не хотелось оставлять Ивана одного. Профессор недовольно хмыкнул и пристально на него посмотрел:
– Ну тогда сиди тихо. И чтобы никаких вопросов.
Витек отошел в сторону и устроился на подоконнике так, чтобы видеть обоих.
Профессор включил ноутбук. На экране появилась знакомая картинка, но рассмотреть ее Витек не успел.
– Хозяин, а хозяин! – вдруг позвал его в голове Жак.
– Чего? – неохотно отозвался Витек.
– Я возьму тебя ненадолго, а? – попросил тот.
– Ты же обещал, что будешь предупреждать загодя, – упрекнул он Жака.
– Да тут такое дело – срочно надо.
– А что случилось?
– Посольство скоро закроется.
– Какое еще посольство?
– Французское.
– Зачем оно тебе?
– Долго рассказывать. Сам увидишь.
Витьку очень не хотелось прерываться на самом интересном месте.
– Нет, – отказал он, – сейчас я занят.
– Вообще-то, – сказал Жак, – я мог бы и не предупреждать.
– Отвали! – отмахнулся Витек.
– Извини, – сказал Жак, – но мне очень надо.
И отключил Витька от управления собственным телом. Он заставил его встать и направиться к выходу. Профессор покосился на него, но ничего не сказал. На улице Жак побежал Витьком к остановке, вскочил в автобус и доехал до Якиманки. Там он вышел и направился в посольство.
Витек только наблюдал за происходящим, чувствуя, как, повинуясь командам Жака, сгибаются и разгибаются его члены, поворачивается голова, двигаются глаза, но ни сказать, ни тем более сделать ничего не мог.
В посольстве Жак заговорил Витьковыми связками. Голос у него оказался неприятный, буратинисто-лилипутского тембра, похожий на голос певицы Варум, но в мужском варианте. Витек удивился, как тому удалось извлечь такой тембр из его голосовых связок, ранее таких звуков не воспроизводивших.
Жак говорил на чистом французском языке, которого Витек отродясь не знал и даже никогда не учил, а теперь стал понимать, как родной. Он нагло втирал тамошнему клерку, что он – гражданин Франции, в России оказался по воле случая, документы потерял, живет на улице и голодает. Он хотел бы восстановить документы и уехать на родину.
– Как ваше имя? – спросил клерк.
– Жак Дюпре.
– Где вы постоянно проживали?
– В Марселе.
– Ваш род занятий?
– Моряк.
– Как оказались в России?
– Я был матросом на судне, которое затонуло в Керченском проливе во время шторма. Меня выбросило на российский берег, и я приехал в Москву.
– У вас есть родственники, которые могут подтвердить ваши слова?
– В Марселе живут мои родители и сестра. Можно еще обратиться к бывшей жене, но не стоит.
Жака заставили заполнить анкету и сфотографироваться.
– Хорошо, – сказал клерк, – зайдите через две недели. Мы проверим ваши данные.
На улице Жак отключился от управления, и Витек опять получил власть над собой.
– Ты что это делаешь? – недовольно спросил он. – Хочешь лишить меня собственного тела?
– Боже избави! – ответил Жак. – Только поделиться. На пару часов в день, не больше.
– А Франция твоя мне зачем? Моя родина здесь.
– Ты же там не был, – стал уговаривать его Жак, – посмотришь заодно. А не понравится – вернешься. Там, кстати, государство о бомжах заботится, не то что здесь. Еду дает и одежду.
Витьку, конечно, хотелось побывать во Франции, но не ценой потери своей идентичности. На это он был не согласен. И вообще его все больше раздражал этот наглый тип, непонятно откуда взявшийся в его голове и забиравший там все больше власти. Скорей бы уж Профессор сказал, как от них избавиться.
– А если хочешь знать, – продолжал распространяться Жак, – то лучше всего бомжам живется в собственном государстве.
– А что, есть и такое? – удивился Витек.
– Есть.
– И где же оно?
– Точно не знает никто. Одни говорят, что на границе между Индией и Китаем, другие – что в джунглях Амазонки, третьи – в Африке.
– И что же это за государство?
– Оно не совсем государство. Там нет никаких его признаков – ни армии, ни полиции, ни чиновников. Это просто территория, издавна населенная бомжами. Они и возникли там впервые сотни, а может, и тысячи лет назад. Оттуда бомжи распространились по всему миру. Они строили лодки, пускались в плавание и открывали континенты. Но по пути многие тонули, потому что были мертвецки пьяными, а выжившие назад уже не возвращались по той же причине.
– Интересно.
– А то! Страна бомжей дала человечеству многие великие открытия. Ее жители изобрели самогон, пиво и воблу. Они научили всех пить все и не закусывать. Полигамия тоже пошла от них. Они придумали большие клетчатые сумки, в которые так удобно собирать бутылки. Еще они придумали никогда не мыться, не стричься, не бриться и не работать. Это дало им массу свободного времени для любимого дела – пьянства. Они перестали обращать внимание на одежду и свой внешний вид, и это принесло им дополнительную свободу. Они первыми отказались от денег. Многие сознательно отказались и от грамоты, заставив себя забыть буквы. Они игнорируют медицинское обслуживание, газеты, телевидение, радио, выборы и многое другое. У них нет фамилий, а только имена. У них нет прошлого и будущего, а только настоящее. Боги не оставляют их своей милостью. Там везде стоят мусорные ящики, полные еды, одежды, недопитого алкоголя и кошек. Кошки, конечно, не нужны, но все остальное идет в дело.
– А почему о ней никто не знает?
– Страна бомжей окружена непроходимыми дебрями и к ней не могут добраться колонизаторы. Она не имеет дипломатических отношений ни с одной другой страной в мире. Там нет ни сел, ни городов, ни дорог, ни аэропортов. Но зато везде стоят большие самогонные аппараты и любой может подойти и нацедить себе кружку еще теплого самогона, а в стоящей рядом бочке поймать на закуску соленый огурец.
– Здорово, – мечтательно сказал Витек, – попасть бы туда.
– Это все хотели бы, – заметил Жак, – да не всем дано. Но если будешь меня слушаться, я расскажу тебе, как туда добраться.
– Ты же говорил, что никто не знает туда дорогу.
– Я знаю, – весомо сказал тот. – Мне приходилось плавать в тех местах.
– Я подумаю, – сказал Витек, не очень доверяя его словам.
Но на этом все благости Жака на сегодня не закончились.
– Кстати, хочешь научу, как стать востребованным попрошайкой? – предложил он.
– А что, они кому-то нужны? – скептически спросил Витек.
– Я не так выразился – успешным то есть.
– Давай, учи.
– Смотри и запоминай!
Жак опять перехватил управление Витьком и пошел к подземному переходу. Там он стал на ступени и запел французскую песню – долгую и жалостливую.
Граждане подавали не очень активно. Тогда он перестал петь и стал просить помощи у прохожих на чистом французском языке с прекрасным произношением. Иногда он переходил на ломаный русский с сильным акцентом, а потом опять говорил по-французски.
