Леонид Рудницкий - Бомж городской обыкновенный
Иван стоял в дверях автобуса и смотрел ему вслед. «Чуть не убил бомжа, – подумал он. – Полегче надо в следующий раз. И откуда только он узнал мое имя? Может, слышал, как кто-то из наших назвал? Но он был тогда без сознания». Он так и не нашел ответ на этот вопрос.
Подошли остальные омоновцы, расселись на сиденьях, автобус тронулся. Он обогнал шедшего по тротуару Витька. Иван бросил на него последний взгляд. «Оклемается, – подумал он. – Зарастет, как на собаке. Бомжи – они живучие». Но на душе было скверно, как будто он обидел ребенка.
– Ничего не было, – повторял Витек, глядя себе под ноги, – ничего не было, ничего.
Неровности тротуара, серые камешки, вкрапления и трещины подтверждали его слова – да, ничего не было.
Он поднял голову и огляделся. На дворе стоял все тот же апрель, а вовсе не август, было пасмурно, дул холодный ветер. Руки мерзли без перчаток.
– Конечно, – пробормотал он, – ничего ведь не было. Да и откуда ему взяться?
Он попытался вспомнить номер телефона Нины – и не смог. Он не помнил и ее адреса. Не помнил, где находится решетка, на которой он спал. Не помнил ничего.
– Ничего не было, – повторил он. – И уже не будет, – добавил помимо своей воли, как будто кто-то велел ему это произнести.
Ему показалось, что теперь всегда будет середина апреля и он будет все так же брести по тротуару до самой своей смерти, которая может наступить через много лет, а может – через несколько минут.
62
Затылок у Витька зажил. Его часто можно увидеть по вечерам на Садовом. Узнать его нетрудно: ему около тридцати пяти лет, он неплох собой, у него черные волосы с ранней сединой и он рисует на стенах домов странные знаки, похожие на значок бесконечности с завитушками. Он обходит Садовое круг за кругом, всегда по внутренней стороне, а затем выходит на Крымский мост и ждет, что с ним что-нибудь произойдет. Но никогда ничего не происходит.
Тогда он начинает все сначала. Теперь он твердо знает, что ничего не было.
Он нашел дом Нины и даже узнал дверь ее квартиры, но на звонок открыла какая-то женщина в бигудях и сказала, что никакой Нины здесь нет и никогда не было.
От гаража, где когда-то стоял Пяндж, его шуганули и сказали, что там стоит дорогая машина и чтобы он тут не лазил.
Он нашел ту самую решетку у метро, но там жили совсем другие бомжи и прежних никто не помнил.
Из канализационного колодца, где сидел Гриб, никто на стук не отозвался, а поднимать крышку и опускаться вниз Витек не захотел.
Василиса с хреном куда-то пропала.
Лупоглазого с синим пойлом на прежнем месте не оказалось.
Так что все сходится – ничего не было. И ничего нет – ни дома, ни близких, ни друзей.
Один раз он видел Ивана. Тот проезжал мимо на своем автобусе и вышел спросить, как здоровье. Поговорили пару минут. Ивана теперь перевели в Москву, но москвичей он все так же не любит.
Витек часто вспоминает свой родной город и мечтает туда уехать. Ему кажется, что там еще висит тот самый почтовый ящик, а в нем его ожидает важное письмо, которое может изменить его жизнь. Но у него нет денег на билет.
Если вы его встретите – ссудите посильную сумму. Может, письмо и вправду там его ждет?
