Леонид Рудницкий - Бомж городской обыкновенный
Жак этих угроз не слышал. Он был занят перебранкой с посольским клерком. Наконец до него дошло, что он ничего здесь не добьется.
– Ладно, я ухожу! Но вскоре вернусь при других обстоятельствах, – загадочно добавил он, – и тогда справедливость восторжествует, а некоторым канцелярским крысам придется туго.
Эти слова, казалось, не произвели на клерка особого впечатления. За годы работы в посольстве он наслушался еще и не такого. Он удовлетворенно кивнул и вызвал следующего посетителя.
Уже за воротами, когда Жак отключился от управления, а Витек опять получил контроль над собственным телом, он спросил у Жака, едва сдерживая ярость:
– А какие другие обстоятельства ты имел в виду?
– Не знаю, – рассеянно ответил тот. – Пусть он теперь гадает, что это может быть.
– А если бы нас забрали в милицию?
– Я об этом и не подумал, – ответил Жак.
– А ты, блядь, думай в следующий раз! – разозлился Витек. – Бить в ментовке будут меня, а не тебя! И ты не знаешь, как они бьют, а я знаю!
Ночью Жак с горя устроил в Витьковой голове попойку. Он назвал ее «Прощание с Францией». Они с Купим Волосы набрали пива «Толстый» и самого Толстого привели. Тот занял собой почти всю голову, и бедные мозги Витька под его весом сплющились, как сахарная вата, на которую положили чемодан с гантелями. Все мысли и думы остановились на тех местах, где их придавил Толстый, а желания, и низменные, и возвышенные, просто вдавились в мозговое вещество, как жители античной Помпеи в пепел, только это был не пепел, а задница Толстого.
Вся компания пила пиво, и Жак с надрывом рассказывал, как прекрасна его Франция, которой он больше никогда не увидит.
«Вот урод! – возмутился Витек. – Он сам-то верит в то, что плетет? Какая, блядь, Франция? Землянка в Тамбовской губернии – вот твоя родина, а не Франция!»
Толстый слушал, кивал, рыгал и портил воздух, который выходил через уши Витька. Если бы в этот момент кто-нибудь поднес к его ушам две зажигалки и крутанул колесики, то получился бы человек с огнедышащими ушами. Оставалось только порадоваться, что Жак не притащил в голову других персонажей пивной рекламы: юркого человечка на самолете, бульдога-алкоголика или толпу подростков с приколами.
Толстый рассказал о социальном эксперименте, который уже много лет проводят власти его родного города. Они придумали способ, как сделать всех богатыми. Рецепт оказался прост – привить каждому новорожденному ген олигарха. Уговорили нескольких олигархов дать генный материал, размножили его и стали прививать младенцам.
– И что? – заинтересовался Жак. – У вас теперь полно молодых богачей?
Толстый усмехнулся, выдержал паузу и многозначительно сказал:
– Как бы не так!
– А что же из них получилось?
– Что? Толпа патологически вороватых подростков, которые тырят все, что попадается на глаза: телефонные справочники возле таксофонов, посуду в кафе, сиденья в автобусах.
– И куда они потом это девают?
– Никуда. Выбрасывают.
– Но почему? Хорошая же была идея!
– Нет, идея была плохой. Первые олигархи имели доступ к власти и воровали по-крупному, а у этих таких связей нет и воруют они по мелочам.
Витек уснул, так и не дождавшись окончания беседы. Толстый ушел только под утро, а до того времени пускал ветры, выходившие через уши.
Вокруг Витька на решетке образовалось свободное пространство, не занятое бомжами, хотя обычно они спали чуть ли не в обнимку друг с другом.
– Что ты ел вчера на ночь? – спросил утром Рябой.
– Так, ничего особенного, – уклончиво ответил он.
– Больше такого не ешь – спать потом тяжело.
57
Витек решил задействовать на обходах ишака, как он и собирался раньше. «Хрен ли ему стоять? – подумал он. – Пусть поработает. Буду ездить на нем по Садовому – все быстрее выйдет». О том, что, сидя на цокающем копытами в ночной тишине животном, он окажется в центре внимания всей улицы, он и не подумал.
Открыв гараж, он изумленно присвистнул – ишака там не оказалось. «Все исчезают, – подумал он, – скоро и я исчезну».
Он набрал номер Нины. И опять услышал, что абонент недоступен или находится вне зоны действия сети.
Что теперь делать, он не знал. Он закрыл гараж и побрел куда глаза глядят. На него вдруг нашла полная апатия. Он сел у стены какого-то дома и прислонился к ней спиной. Не было сил даже на то, чтобы найти более удобное место. Неудачи преследовали его одна за другой. Сначала пропали Иван и Профессор, потом исчез ослик. Нина не отвечала на звонки. Жизнь упорно загоняла его в угол всякий раз, когда ему казалось, что он из него выбрался.
Над его головой в окне на первом этаже зажегся свет. На тротуаре у ног Витька возникла тень оконной рамы.
– Так ты, значит, в командировку ездил? – спросил визгливый женский голос.
– Да, – спокойно ответил мужской голос.
Супруги словно продолжали давно начатый разговор, и Витек понял, что они перешли сюда из другой комнаты.
– В командировку, говоришь? – не унималась женщина. – А это что?
– Что? – спросил мужчина.
– Это презервативы! – взвизгнула она почти ультразвуком. – Ты зачем их с собой брал?
– Ты роешься в моих вещах? – удивился мужчина.
– Они лежали в кармане твоей рубашки, которую я стирала.
– Я их не брал.
– А откуда же они взялись? Враги подбросили? – ехидно спросила она.
– Мне их дали на сдачу.
– Какую еще сдачу? – она дала петуха и стекла в окне задребезжали.
– В аптеке. Я там покупал мезим после гостиничной еды, и у них не было сдачи.
– В аптеке всегда есть сдача.
– А в этот раз не оказалось. Они уже сдали кассу.
– Взял бы витамины. Или минералку.
– Не догадался.
– Так ты, надо понимать, купил их для меня? – голос ее опять стал ехидно-ласковым.
– Выходит, так.
– Расскажи моей бабушке! Они мне не нужны!
В форточку вылетела картонная коробочка и шлепнулась возле Витька. Свет погас, супруги переместились еще куда-то – то ли в постель, то ли на кухню доигрывать скандал.
Витек поднял коробочку. «Презервативы "Черный торнадо", – прочитал он на ней. – Особо прочные. Рекордный объем».
Он вспомнил, как пацаном надувал презервативы и набирал в них воду. Машинально открыл коробочку. Там лежали три презерватива черного цвета. «Не надуть ли? – мелькнула мысль. – При моих делах только это и остается».
Он вскрыл все три изделия, вложил их одно в другое и стал надувать. Вскоре у него получился шар диаметром около метра и ему пришлось отойти на середину детской площадки, чтобы не проколоть его чем-нибудь острым, торчащим из стены.
Он дул, и шар рос. Он переводил дыхание, чтобы улеглось головокружение от недостатка кислорода, дул опять, и шар рос еще. В конце-концов презервативный шар стал похож на настоящий воздушный, только без корзины и горелки внизу. Витьку стало тяжело его удерживать. Одной рукой он расстегнул брючный ремень, который был слишком длинным и охватывал его тощую талию два раза, а другой продолжал держать шар. Свободным концом ремня он перехватил горловину шара, чтобы из него не вышел воздух, и завязал ремень узлом.
Поднялся ветер, шар стал рваться вверх. Надо было бы отпустить его, но Витьку стало жалко свой напрасный труд. Он продолжал держать шар, сам не зная, для чего. Он подумал, что если бы знал, то, наверное, не был бы бомжом, а так он не знает и он – бомж.
Ветер все усиливался. Шар уже просто гудел. Вдруг сильным порывом ветра его потянуло вверх и он потащил за собой Витька. Тот испугался, но и обрадовался одновременно. «Посмотрю на Москву с высоты», – подумал он.
Ветер поднимал шар с Витьком все выше, и вскоре тот увидел огни всего города из конца в конец. Но любоваться ими вскоре надоело. Хрен ли ему в тех огнях? Пожрать бы лучше.
Шар несло на юго-запад. Витек вспомнил байку Жака про страну бомжей. По одной из версий, она должна была находиться примерно в этом же направлении. Хорошо бы было до нее долететь.
Он представил, как через несколько дней прилетит туда и как местное население будет встречать посланца далекой России. Он скажет им, что прибыл на историческую родину навсегда. Как репатрианту ему, наверное, положены какие-то льготы. Ему бесплатно выделят угол в теплотрассе и бомжиху для создания семьи. Ну и подъемные, конечно, – пару ящиков водки и какую-нибудь закуску, чтобы хватило на первое время. Должны обеспечить и необременительной работой, типа чего-нибудь сторожить, что никому и даром не надо.
В стране бомжей не будет ни ментов, ни хулиганов, которые бьют бомжей, там вечное лето и вообще жизнь – малина. Лишь бы только туда добраться.
Витек уже почти поверил, что вскоре будет в стране бомжей, как вдруг какая-то ночная птица, не увидев в темноте шар из черных гондонов, налетела на него и с перепугу прорвала когтями все три слоя. Из шара стал выходить воздух, и он пошел на снижение.
Земля приближалась с пугающей быстротой. Ветер поменялся, и теперь Витька несло обратно в центр. Бомж понял, что никуда ему не улететь, и затянул песню «Летят они в дальние страны, а я остаюся с тобой». Он едва не зацепился за шпиль МИДа на Смоленской площади, но вовремя сумел оттолкнуться от него ногой.
