Лариса Васильева - Бессонница в аду
Мария бросила надоевший шарф на перила и сбежала в сад, прошлась по дорожкам, везде был идеальный порядок. На спортивной площадке увидела турник, подпрыгнула, схватилась за перекладину, чуть-чуть раскачалась, потом попыталась подтянуться и спрыгнула. И только уже стоя на земле, осознала, что она такое сделала: ведь лет десять, а то и двадцать она не то что не подтягивалась, даже мысли об этом не возникало. Да год назад она бы и до перекладины не допрыгнула, а сейчас ее тело требовало физических упражнений. Ей хотелось повторить свой спортивный спонтанный подвиг, но она не стала перегибать палку, хотя и чувствовала себя великолепно, как никогда. Хан был прав, она с каждым днем ощущала себя здоровее. Возвращаясь к дому, все же не удержалась и вверх по лестнице не пошла, а побежала, легко перепрыгивая через ступеньку, на террасе остановилась, запыхавшись, подивилась сама себе, и вошла в дом.
Ей тут все сразу понравилось. Прошлась по всем комнатам первого этажа, за одной дверью оказался вход в подвал. Спустилась по каменной лестнице вниз, полюбовалась на полки, уставленные всевозможными продуктами, здесь все покупалось целыми упаковками. Да, Хан обо всем подумал, год можно жить, не выходя из дома, выдержать круговую оборону, блокаду…
Потом поднялась на второй этаж, там были спальня и детская, а под скошенной крышей с торцевой стороны дома обнаружила еще одну комнату, просторную, хотя и не высокую, с громадным окном и балконом с видом на море. Это была мастерская, там стояла пара мольбертов, на столе лежали краски, кисти торчали в большой вазе, как букет цветов… Прощальный подарок Хана. Ребенок внутри толкнулся, и она прижала ладони к животу.
— Не бойся, милая, все будет хорошо.
Вечером в калитку позвонили. Мария вышла, но не успела дойти до калитки, как незваный гость сам повернул ключ. Вошли двое, немолодая пара:
— Нас наняли сюда, заплатили вперед, сказали — надо будет следить за садом, готовить, возить свежие продукты, прийти, когда хозяйка приедет. Вот мы и пришли, увидели, что свет в окнах горит.
Мария перевела дух, ох, как же она испугалась!
— Как вас зовут?
— Меня зови тетя Нина, а его дядя Георгий.
Георгий был ровесник Марии, а Нина явно моложе ее, той, прежней Марии, той, которой больше нет…
— А меня Виктория, — сказала она, это имя ей выбрал Хан, он верил победу.
— Что-нибудь нужно делать сегодня?
— Пока ничего, спасибо.
— Тогда вот свежий хлеб, молоко. А жена утром придет, приготовит обед.
— Хорошо, спасибо.
Сейчас она и сама бы приготовила обед для себя, но кто знает, как она будет себя чувствовать, когда родится ребенок. Одной трудно и скучно, раз им заплатили — пусть ходят.
— Я пойду проверю, все ли окна закрыты, будет гроза, шквал налетит — побьет стекла… — Георгий прошел в дом.
— Он сегодня как раз только подмел дорожки в саду, после дождя опять все будет грязно, ветер набросает мусора, хоть бы деревья не поломал…
Нине явно хотелось поговорить, расспросить молодую хозяйку, но она не решалась. Вернулся Георгий и они ушли, а ночью и правда началась гроза. Мария вышла на террасу, стояла, закутавшись в теплую шаль, любовалась сполохами молний, низкими тучами, далеким бурным морем, волны которого даже отсюда были видны. Почему-то стихия напомнила ей о Хане: когда она впервые ночью разговаривала с ним, он был такой же непредсказуемый, мрачный и красивый … Ветер коснулся ее волос, нежно и ласково, так Хан любил их трогать… Да, ей все о нем напоминает… Первый день без него прошел.
Утром она проснулась от какого-то шума, спустилась вниз, на кухне тихо переговаривались Нина и Георгий.
— Разбудили тебя? Извини, дочка, это Георгий нечаянно опрокинул стул, ты спи, спи, мы будем тихо… Завтракать когда будешь?
— Я уже выспалась, сейчас умоюсь и приду, — она пошла одеваться.
— Как хорошо, что ты приехала, нам тут так скучно было, а когда твой малыш появится, совсем будет хорошо, — говорила Нина, возясь у плиты. — Нам сказали, что ты художница, правда? Никогда не видела живого художника, только картины видела, есть у нас одна, Рубенс называется. Покажешь нам свои-то?
— Конечно… Нарисую и покажу.
— Ты что бледная такая? Болела? Ничего, у нас тут быстро загоришь, поправишься.
— Нет, мне пока нельзя бывать на солнце.
— Это врачи такое сказали? Глупости говорят, все к нам приезжают лечиться, на солнышке жарятся, сразу все болезни проходят.
— Нет, мне запретил самый лучший врач, я его послушаюсь, подожду до следующего лета, тогда буду загорать.
— До следующего? Ничего себе, как долго… Ребенку нужно солнце.
— Мы с ним выдержим.
Нина продолжала что-то говорить, а Мария думала о Хане, как он там? Боже, как же он будет переносить свои приступы без нее? И сколько он проживет? Зря, зря они поторопились расстаться.… Бывают же случаи необъяснимого исцеления. Какое это было бы счастье, если бы однажды в эту калитку вошел Хан… Она его подождет. Как же ей хотелось сейчас оказаться рядом с ним… От этих мыслей она даже тихонько застонала, а Нина, заметив это, бросилась ее усаживать.
— Что, операция была?
— Да, — не задумываясь, ответила Мария. — Днем мне нельзя на солнышке бывать, так я буду вечерами купаться в море.
Как им хотелось с Ханом поехать на море вместе, сколько раз она представляла, как они купаются, валяются на берегу…
— Так я, Вика, племянника пришлю, пусть вечером проводит тебя к морю… Вика! Я тебе говорю, а ты не отвечаешь, о чем задумалась?
Вика! Все, Марии больше нет, она Вика.
— Вика! — услышала она вечером с улицы, это пришел племянник Георгия Саша, молодой человек лет двадцати, улыбчивый, белозубый.
Солнце уже садилось, и они пошли к морю по лестнице, вытесанной в скале. Виктория вошла в воду, и ее тело словно обожгло соленой водой, кожа была еще слишком чувствительна.… Саша глянул на нее и с ужасом отвернулся — не девушка, скелет… Она быстро вышла из воды, а он с жалостью сказал:
— Ты, видать, сильно болела…Я таких худых еще не видел…
Вскоре у нее появился аппетит, она набрала вес и уже выглядела вполне нормальным человеком. Исчезло ощущение болезненности, появился румянец, отрастали волосы. Мышцы ее окрепли, постоянное плавание и турник помогли ей закалиться. И когда в поселке появилось еще несколько парней и две девушки — сессия закончилась, и приехали студенты, — Виктория уже выглядела, почти как все.
Парни обалдело уставились на нее, не ожидая встретить здесь такую красивую девушку. «Просила ведь Хана сделать грудь поменьше…» — подумала Вика, свою внешность она еще не вполне оценила, ей казалось, что смотрят на нее так, только из-за внушительного бюста.
От Нины все уже знали ее историю: вышла замуж, заболела, муж-бизнесмен купил этот дом и, когда возвращался с юга, погиб в автокатастрофе, а она сейчас ждет ребенка, будет здесь жить, рисовать картины, пока не родится малыш. Одна из девушек, Марина, поинтересовалась у нее:
— Вика, а какой у тебя срок?
— Почти шесть месяцев…
— Совсем незаметно, здорово! — оценила она фигуру. — Слушай, раз муж погиб, может, не надо рожать? Зачем тебе одной ребенок? У меня есть знакомый врач, он все сделает, еще можно.
— Нет, что ты! — испугалась Вика. — Я хочу родить.
— Такая молодая, мужа нет, родителей нет, трудно будет одной…
— Я справлюсь.
Каждый вечер до конца лета они проводили на берегу вместе. Саша был влюблен в Маринку, та вертела бедным парнем, как хотела.
— Марина, ты когда уезжаешь в институт? — спрашивал он.
— Подумаю, еще не решила… — отвечала та.
— Ну что ты за человек, все скрываешь, никогда ничего у тебя не добьешься. Вот Вика — у нее все известно, все открыто, никаких тайн, вся ее жизнь, как на ладони… Таких простых людей я люблю.
— Ну и люби свою Вику, — фыркала Марина.
— Я бы влюбился, но она своего мужа любит… Видишь, какой человек порядочный: его уже нет, а она все равно ему верна. Бывают же такие женщины — вышла замуж, значит навсегда. Правильно, муж должен быть один.
— Ну, конечно! А если он погиб, как у Вики, что же ей такой молодой всю жизнь одной жить?
— Нет, конечно, — сжалился Саша, — можно еще раз выйти замуж.
— Ну вот, значит, все-таки можно…
Вика молча сидела рядом, слушала их пикировку. Вот, оказывается, она какая — никаких тайн у нее нет… Конечно, нет, только вот имя другое, внешность другая, возраст изменился почти на тридцать лет, и беременна она не от единственного мужа, а от любовника, к мужу возвращаться не хочет и не может. И сын у нее ровесник этой Марины. Такая вот совсем простая девушка, только ищут ее спецслужбы…
Она вытянула свои худые безупречной формы ноги. Да, хоть Хан и говорил раньше, что она ему кажется совершенной, все же он чувствовал, какой должна быть подлинно красивая женщина, и постарался от души, она сама бы и не подумала, что из нее может получиться такое…
