Ольга Карпович - Семейная тайна
Пока Андрей помогал Софье заклеивать ссадины пластырем, Кирилл отошел в сторону и принялся рассматривать стволы деревьев. Потрогал мягкий темно-зеленый мох с одной стороны. «Если верить школьным урокам природоведения, мох растет на стволах с северной стороны. Москва должна быть на юго-западе отсюда. Значит, примерно в ту сторону… И что дальше? – оборвал он собственные мысли. – Топать туда пешком?»
– Где ты видела деревню? Опиши подробнее, – обернулся он к Софье.
Она снова принялась рассказывать о мелькнувшем на холме небольшом поселении – приземистых разноцветных домиках, как бы сбегавших вниз с косогора.
– Значит, она примерно в той стороне должна быть? – нетерпеливо прервал ее Андрей. – Ну, точно, и ролевик этот долбанутый оттуда же топал. Слушайте, братцы-кролики, предлагаю не возвращаться к дороге, а идти напрямик. Тут недалеко должно быть, минут через двадцать выйдем к поселку.
– Я готова. – Софья, зашнуровав кеды, поднялась с земли.
– Ты молодец, другая баба на твоем месте давно в истерику бы впала, – похвалил ее Андрей. – А ты, мать, отлично держишься!
– Я не мать, – огрызнулась Софья. – Пошли, хватит трындеть!
Ориентируясь по стволам деревьев, они двинулись наискосок через лес.
Под ногами чавкала сырая земля, сухие коричневые листья липли к ботинкам. Из низин поднимался сырой зеленоватый туман, наполняя воздух гнилыми болотными испарениями.
– Курить охота, сил нет, – вздохнул Андрей, сунул руки в карманы брюк и вздернул вверх острые плечи.
«Что Кирилл закричал тогда, в машине?» – пыталась вспомнить Софья, глядя на шагавшего впереди мужа.
Во всей его фигуре, в тяжелой основательной походке чувствовались надежность, уверенность в себе. Наблюдая за его скупыми точными движениями, она успокаивалась, тревога внутри унималась – сам вид Кирилла как будто говорил, что все в порядке, скоро они выберутся, и все будет хорошо. Софья не могла поверить в то, что такой рассудительный, такой спокойный человек, как ее муж, мог всерьез повредиться в уме. Скорее всего, решила она, все эти странности действительно от кислородного голодания, от шока…
Скоро пройдет.
Однако те его слова, так беспокоившие ее, были произнесены еще до аварии. Она не помнила точно, но в крике его были отчаяние, испуг, смятение, так не свойственные Кириллу. И она снова и снова прокручивала в голове тот момент, мучительно пытаясь вспомнить, что же он закричал, как будто от этого зависело, смогут ли они благополучно добраться до дома…
– Ау! – закричал вдруг где-то в стороне печальный женский голос. – Костик, Костик, где ты? Ау-у-ууу!
Друзья остановились.
– Ау-уу! – первая отозвалась Софья. – Ау-ууу! Помогите! Мы заблудились…
На крик им навстречу откуда-то из самой чащи вышла женщина с испитым, изможденным лицом. Голова ее была по-деревенски повязана платком, из-под которого выбивались сухие, русые с проседью пряди. Вокруг тощей шеи – намотана пестрая тряпица.
Женщина оглядела их разочарованно, покрутила головой, прищурившись, словно стараясь рассмотреть, не прячется ли еще кто за их спинами.
– Здравствуйте! – обратился к ней Кирилл. – Не могли бы вы нам подсказать, как добраться до ближайшей деревни или поселка? До любого населенного пункта. Дело в том, что мы попали в аварию и остались без связи…
– Деревня-то? – устало переспросила она. – Отчего же не подсказать. Вот там, – она махнула рукой в том направлении, куда двигались друзья. – Поселок будет, а в ту сторону пойдете – еще одно большое село.
– Спасибо! Огромное спасибо! – подступил к ней Андрей. – Мы с самого утра здесь таскаемся, сил уже нет совсем.
– С утра? – вскинулась она. – А вы… мальчика не видали? Такой шустрый, беленький, Костиком зовут…
Друзья переглянулись.
– А сколько лет пацану-то? – уточнил Андрей. – Видали мы тут одного оленя, только на мальчика он никак не тянет, лет двадцать, не меньше.
– Ох, нет, это не мой, – удрученно покачала головой женщина. – Мой во втором классе только, Костенька. Убежал до света с мальцами в лес, все вернулись уже, а его нет… Пацанята говорят: отстал вроде где-то. Уж я хожу-хожу, ищу его, зову, кричу – как в воду канул. Страшно мне, и мысли разные в голову лезут… Не дай бог, если волки!
– А тут что, волки есть? – поежившись, оглянулся по сторонам Андрей.
– Подождите, вы опишите приметы поподробнее, – попросил Кирилл, сняв с носа очки и протирая их об обшлаг куртки. – Может быть, мы его еще встретим, тогда сразу проводим до дома и постараемся, чтобы кто-то дал вам знать.
– Вот спасибо вам, – слабо улыбнулась женщина. – Тощенький он такой, волосы светлые, выгоревшие, глаза голубые, конопушки на носу. Что же еще-то? Вроде и все… Не помню больше, как будто память отшибло от переживаний, – растерянно развела руками она.
– Ладно, все понятно, – кивнул Кирилл. – Вы не волнуйтесь, мы его доведем до деревни, если встретим.
Женщина мелко закивала, утирая огрубевшей от работы ладонью накипавшие в уголках глаз слезы.
Софья, поддавшись неожиданному порыву, подошла ближе и обняла ее за плечи.
– Не беспокойтесь вы так, все будет хорошо, – сказала она, стараясь вложить в голос как можно больше теплоты и понимания. Она сама не понимала, почему эта изможденная деревенская тетка искренне тронула ее, вызвала сочувствие. – Найдется ваш мальчик! Наверно, заигрался где-нибудь на поляне. А, может, он дома уже давно, вы с ним разминулись просто…
– Спасибо тебе, милая, спасибо, – забормотала тетка, вцепляясь в Софью костлявыми пальцами, словно пытаясь заразиться ее силой и спокойствием. – Уж я его найду, я ему всыплю, сорванцу!..
Она снова мелко закивала, пестрая тряпица, которую тетка использовала вместо шарфа, съехала на сторону, и Софья увидела сзади на ее шее багрово-синюю борозду, пересекавшую бледную ноздреватую кожу.
«Ничего себе! – Соня в отвращении отвела глаза. – Душил ее кто-то, что ли?»
Женщина проследила за ее взглядом, отшатнулась и судорожно начала снова накручивать пестренький шарфик на шею.
– Муж это меня наградил, – пожаловалась она вдруг, заглядывая Софье в глаза. – Упырь сущий, алкаш проклятый! Пришел до света пьяный – и накинулся, изверг. Я в погребе схоронилась, так он на мальца напал. Я пока услыхала, пока вылезла…
Она мелко затряслась, забилась, стискивая пальцами тонкие птичьи плечи.
– Ну, что вы, что вы, успокойтесь, все позади уже, – попытался унять ее Андрей.
– Соврала ведь я вам, совестно было, – зарыдала она. – Не за ягодами Костенька мой пошел, от отца-ирода удрал. Я из погреба вылезла, закричала – он и шасть! А муж на меня накинулся, веревкой бельевой удушить хотел, тварь поганая… Да, видно, бог уберег…
«С ума сойти, отъедешь от Москвы на пару сотен километров – и привет, Средневековье! – думала Софья. – Домострой и семейное насилие – в полный рост».
– Слушайте, вы бы ушли от него, что ли, – не выдержала она. – Так ведь и вам, и мальчику лучше будет.
– Да как же я уйду, – развела руками женщина. – Все же не чужой он мне, муж… Так-то он тихий, это только когда выпьет…
– Ладно, – решительно вступил Кирилл. – Советовать вам – не наше дело. А за мальчика вы не беспокойтесь. Если мы его встретим, до деревни доведем и убедимся, что муж ваш протрезвел и угрозы больше не представляет.
Женщина никак не хотела отцепляться от Софьи, и той пришлось даже слегка толкнуть ее, высвобождаясь.
– Ничего, ничего, – повторила она. – Не мучайте себя попусту. Все будет хорошо.
– Да как же, милая, сын ведь мой, кровиночка! – всхлипнула тетка. – Ты ведь и сама женщина, понимать должна, что это такое, когда родное дитя те-ряешь.
– Я понимаю, – буркнула Софья, отворачиваясь. – Удачи вам! Нам пора.
И, не дожидаясь своих спутников, она быстрым шагом пошла прочь.
«Ты женщина, ты должна понимать, – стучало у нее в голове. – Теряешь дитя… Родное дитя… Теряешь, теряешь…»
Откуда-то из глубины, из самого нутра поднялась боль, невыносимая, парализующая, выворачивающая наизнанку.
Фантомная боль, призрачная.
Как в тот вечер, когда ее тело, казалось, оплакивало нерожденного ребенка…
Она приехала домой из больницы еле живая. С одним желанием – повалиться ничком на кровать и уснуть, провалиться в черноту, забыть обо всем.
Еще в прихожей, снимая туфли, она услышала гитарный перебор, доносившийся из кухни, веселые, разгоряченные голоса, звон сдвигаемых стаканов.
– Сонечка пришла! – обрадовался невидимый еще Кирилл. – Соня, иди скорее, у нас гости!
Она сжала зубы, чтобы не закричать, не забиться в истерике. Уже догадалась, кого увидит сейчас, войдя на кухню.
На столе громоздились бутылки, вперемежку валялись пробки, обрывки этикеток, выпавшие из пепельницы сигаретные окурки. Кирилл, веселый, пьяный, не вставая из-за стола, обхватил ее за талию, ткнулся курчавой русой головой в окаменевший от боли живот.
