Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
Я почувствовал, что все вокруг выглядит как-то не так. Попадавшиеся навстречу люди казались неестественными, похожими на роботов. Вглядываясь в лица прохожих, я пытался угадать, что это за люди. В каких домах живут? Какие у них семьи? Изменяют ли они друг другу? Счастливы ли они? Догадываются ли, как ненатурально выглядят?
Перед химчисткой еще оставались следы утреннего происшествия: линии, начерченные полицией мелом на асфальте; тут же несколько человек, направлявшихся за покупками, с серьезным видом обсуждали случившееся. Но внутри все было как всегда. Все так же играла черная магнитола, в глубине надрывался старый кондиционер, из-под утюга поднимались облака густого пара. Роберт Максвелл исполнял на арфе «Морской отлив». Здорово было бы съездить на океан! Я представил запах песка, шорох разбивающихся о берег волн. Чайки. Банка ледяного пива.
Хозяину химчистки я сказал, что забыл квитанцию.
— Я заходил к вам на прошлой неделе — в пятницу или субботу. Сдавал блузку и юбку.
— Окада… Окада… — бормотал он, перелистывая школьную тетрадку. — Ага. Вот, нашел. Блузка и юбка. Но ведь ваша жена их уже получила, Окада-сан.
— Получила? — опешил я.
— Да, вчера утром. Я точно помню — сам выдавал ей вещи. Я так понял, что она шла на работу и по пути заглянула сюда. У нее и квитанция была.
Я потерял дар речи и молча уставился на хозяина.
— Вы бы спросили у жены. Я ей все выдал. Тут никакой ошибки нет, — уверял меня он. Потом достал сигарету из пачки, лежавшей на журнале для записи клиентов, и щелкнул зажигалкой.
— Вы говорите, вчера утром? — спросил я. — А не вечером?
— Утром-утром. Рано, часов в восемь. Ваша жена зашла раньше всех, так что я хорошо ее запомнил. Приятно, когда первым клиентом с утра оказывается молодая женщина.
В ответ я не смог выдавить из себя даже подобия улыбки, собственный голос показался мне чужим.
— Ну, тогда понятно. Я просто не знал, что она уже была у вас.
Хозяин кивнул, мельком взглянул на меня и потушил сигарету, хотя сделал всего несколько затяжек. Потом снова взялся за утюг. Похоже, чем-то я его заинтересовал и он собрался было что-то сказать, но передумал. Мне тоже хотелось задать ему пару вопросов. Как выглядела Кумико, когда приходила за своими вещами? Что у нее было в руках? Но в голове у меня все перепуталось, к тому же страшно пересохло в горле. Захотелось присесть где-нибудь и выпить чего-нибудь холодного, чтобы привести мысли в порядок.
Выйдя из химчистки, я отворил дверь соседнего кафе и заказал чаю со льдом. В прохладном помещении не было ни души. Из маленьких динамиков на стене звучала оркестровка битловской «Восемь дней в неделю». Я снова подумал об океане. Представил, как иду босиком по песчаному пляжу к линии прибоя. Обжигающе горячий песок, ветер, насквозь пропитанный запахом морской воды. Я глубоко, всей грудью вдыхаю и смотрю на небо. Поднимаю вверх руки и ощущаю на них тепло красок летнего солнца. Холодная волна добирается до моих ног…
А все-таки странно, что Кумико забрала свою одежду из химчистки по дороге на работу. Лезть с выглаженными вещами в переполненную электричку, а потом так же возвращаться… Руки все время заняты, да и вещи, отутюженные в химчистке, помнутся. Я представить не мог, чтобы Кумико, которой любая складка или пятнышко на одежде действовали на нервы, совершила такой бессмысленный поступок. Ведь могла зайти в химчистку и по пути с работы. Или меня попросить, если задерживалась. Оставалось только одно возможное объяснение: возвращаться домой Кумико не собиралась. Взяла блузку и юбку и куда-то уехала. Если так, смена одежды у нее есть, а все остальное можно купить. Кредитные карточки всегда при ней, а кроме того, у нее собственный счет в банке. Так что могла отправиться куда угодно.
И потом, скорее всего Кумико была не одна, а с мужчиной. Иначе зачем ей уходить из дома?
Дело, похоже, принимало серьезный оборот. Кумико исчезла, бросив весь свой гардероб. Она очень любила покупать себе одежду и придавала ей большое значение. Оставить все и уйти, не взяв с собой почти ничего… На это действительно надо было решиться. И все-таки Кумико без колебаний — так мне, по крайней мере, казалось — ушла с одной блузкой и юбкой. Об одежде, видно, она думала меньше всего.
Откинувшись на спинку, я вполуха слушал тягомотную, будто выхолощенную, приглушенную музыку и представлял Кумико: в битком набитой электричке держит в руках целлофановые чехлы с одеждой на проволочных плечиках. Вспомнил цвет ее платья, аромат туалетной воды за ушами, ее гладкую безупречную спину — и вдруг почувствовал страшную усталость. Было ощущение, что стоит на минуту закрыть глаза — и меня медленно перенесет из этого кафе в какое-то совершенно другое место.
2. Глава, в которой совсем нет хороших новостей
Выйдя из кафе, я снова принялся бессмысленно бродить по улицам. Этот поход кончился тем, что от полуденной жары меня страшно разморило — даже озноб заколотил. Но домой возвращаться не хотелось. Сидеть в опустевшей квартире и ждать просто так, не зазвонит ли телефон? От этой мысли я судорожно сглотнул, будто мне не хватало воздуха.
Единственное, что мне пришло в голову, — отправиться к Мэй Касахаре. Я вернулся к себе, перелез через стену и, пройдя по дорожке, подошел к ее дому с тыла. Прислонившись к забору Пустого Дома напротив, стал смотреть в сад с каменной птицей. «Постою здесь, — подумал я, — может, Мэй меня заметит». Кроме тех дней, когда она подрабатывала, вычисляя потенциальных покупателей париков, девчонка постоянно была дома — принимала солнечные ванны в саду или сидела у себя в комнате — и все время поглядывала на дорожку.
Но Мэй не показывалась. На небе не было ни облачка. Летнее солнце все сильнее жарило в затылок. От земли поднимался пряный запах травы. Не отрывая глаз от каменной птицы, я старался вспомнить историю, которую недавно рассказал мне дядя о судьбе обитателей этого дома. Но в голову почему-то лез только океан, холодный и синий. Я сделал несколько глубоких вдохов, посмотрел на часы — видно, не судьба сегодня встретиться — и уже собрался уходить, как наконец в саду появилась Мэй Касахара и не торопясь направилась ко мне. На ней были хлопчатобумажные шорты, голубая гавайская рубашка и красные резиновые шлепанцы. Подойдя, девчонка взглянула на меня сквозь солнечные очки и улыбнулась.
— Приветствую тебя в наших краях, Заводная Птица! Отыскался ли твой кот Нобору Ватая?
— Нет. Поиски пока результата не принесли, — сказал я. — А можно поинтересоваться, что вас так сегодня задержало?
Мэй, засунув руки в карманы, с комичным видом оглянулась.
— Понимаешь, Заводная Птица, свободного времени у меня, конечно, много, но это не значит, что я с утра до вечера таращусь на дорожку, как часовой. У меня и свои дела есть. Ну ладно, извини. Долго ждал?
— Да не очень. Вот только жарковато тут.
Мэй пристально посмотрела на меня, чуть нахмурила брови.
— Что случилось, Заводная Птица? У тебя такое лицо… Будто тебя только что из могилы выкопали. Иди сюда в тень, отдохни.
Она взяла меня за руку и повела в сад. Усадила в шезлонг, передвинув его под дуб. Густо разросшиеся зеленые ветви отбрасывали прохладную тень.
— Все хорошо. Дома, как всегда, никого нет. Не беспокойся ни о чем. Отдохни немножко, ни о чем не думай.
— Послушай, у меня к тебе одна просьба, — сказал я.
— Говори.
— Ты не могла бы позвонить в одно место? Вместо меня?
Вытянув из кармана записную книжку и ручку, я написал номер офиса Кумико. Вырвал страницу и протянул девчонке. Пластиковая обложка записной книжки была теплой и влажной от пота.
— Вот телефон. Спроси: Кумико Окада вышла сегодня на работу? Если нет: была ли она вчера? Вот и все.
Мэй Касахара взяла листок и посмотрела на него, поджав губы. Потом перевела взгляд на меня.
— Ладно. Будет исполнено. А ты выбрось все из головы и прими горизонтальное положение. Я сейчас вернусь.
Она ушла, а я, последовав совету, вытянулся в шезлонге и закрыл глаза. Пот сочился из каждой клеточки моего тела. Только попытался сосредоточиться, как в голове начала пульсировать кровь, а где-то под ложечкой закопошился странный колючий комок. К горлу подкатила тошнота. Вокруг было тихо. Мне вдруг пришло в голову, что я давно не слыхал Заводной Птицы. Наверное, дня четыре или пять. Нет, память меня подводила. Про птицу я вспомнил, когда ее уже не было слышно. Может, она из перелетных? Впервые я ее услышал с месяц назад. И с тех пор эта неведомая птаха каждый день заводила пружину маленького мирка, в котором мы жили. Это был сезон Заводной Птицы.
Мэй вернулась минут через десять с большим стаканом. Протянула его мне, и плававшие в стакане кубики льда тихо звякнули. Показалось, что эти звуки родились в другом, очень далеком мире, отгороженном от нас несколькими воротами. Я уловил их, потому что как раз в тот момент ворота оказались открытыми. Но только на время — стоит закрыться воротам между двумя мирами, и меня отрежет от этих звуков.
