Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
На том конце трубки замолчали. Мальта как будто взвешивала ситуацию, возможно, почувствовав что-то по моему тону. Я кашлянул и взял трубку в другую руку.
Пауза была короткой.
— Должна сказать, господин Окада, скорее всего вы больше не увидите вашего кота. Очень жаль, но вам, наверное, лучше смириться с этой потерей. Кот ушел и больше не вернется, если не произойдет что-то особенное.
— Что-то особенное? — повторил я слова Мальты Кано, но ответа не получил.
Молчание продолжалось долго. Я ждал, когда она заговорит снова, но на другом конце провода было тихо — даже дыхания не слышно. «Телефон испортился, что ли?» — подумал я, и тут опять раздался ее голос:
— Извините, что я так говорю, господин Окада, но, может быть, кроме кота есть еще проблема, в которой я могу вам помочь?
Сразу ей ответить я не смог. Держа трубку в руке, прислонился к стене, собираясь с мыслями.
— Мне пока еще многое не ясно. Точно не могу сказать, что к чему, только пытаюсь разобраться. Но, кажется, от меня ушла жена. — И я рассказал Мальте Кано, что Кумико вчера вечером не вернулась домой, а сегодня утром не вышла на работу.
Мальта, похоже, обдумывала услышанное.
— Вы, должно быть, очень переживаете. Сейчас мне нечего вам сказать, но скоро многое начнет проясняться. А пока придется подождать. Конечно, это тяжело, но всему свое время. Это как отлив и прилив. Никто не в силах изменить их. Когда надо ждать — ничего другого не остается.
— Послушайте, Кано-сан! Благодарю вас за хлопоты из-за нашего кота, но сейчас, извините, у меня не совсем подходящее настроение, чтобы выслушивать успокаивающие общие рассуждения. У меня голова кругом идет. В буквальном смысле слова. И дурные предчувствия. Я понятия не имею, с чего начать, за что зацепиться. Вот мы сейчас с вами поговорим, и что мне прикажете делать? Мне нужны конкретные факты, пусть даже самые мелкие и незначительные. Понимаете? Что-то, что можно увидеть, потрогать руками.
В трубке послышалось, как что-то упало на пол. Что-то легкое, судя по звуку — бусина, покатившаяся по деревянному полу. Затем донеслось шуршание — кто-то мял в пальцах кальку, а потом резко рванул ее. Все это происходило не далеко, но и не очень близко от телефона, однако Мальта, похоже, не обращала на эти звуки особого внимания.
— Понятно. Вы хотите что-то конкретное, — проговорила она равнодушно, без всяких эмоций в голосе.
— Именно. Максимально конкретное.
— Ждите, когда вам позвонят.
— Я целый день жду, когда мне позвонят.
— Вам скоро должен позвонить один человек, фамилия которого начинается на «о».
— Этот человек знает что-то о Кумико?
— Такие подробности мне не известны. Вы сказали, что хотите конкретных фактов, все равно каких. Вот вам, пожалуйста: скоро на небе на несколько дней появится месяц.
— Какой месяц? — спросил я. — Вы имеете в виду луну? Ту, что в небе?
— Да-да. Но в любом случае, господин Окада, нужно ждать. Ожидание — это все. Всего хорошего. — Мальта Кано положила трубку.
Я принес со стола телефонную книжку и открыл страницу на букву «о». На ней мелким аккуратным почерком Кумико были записаны четыре фамилии с адресами и телефонами. Первым стоял мой отец — Тадао Окада. За ним — Онода, мой товарищ по университету, зубной врач Оцука и еще Омура, хозяин расположенной по соседству винной лавки.
Винную лавку можно исключить сразу. Она находилась в десяти минутах ходьбы от нашего дома, и, за исключением редких случаев, когда мы заказывали по телефону ящик пива на дом, нас с ее хозяином ничего не связывало. С дантистом — тоже никаких отношений. Я как-то лечил у него коренной зуб, но это было года два назад, а Кумико и подавно не была у него ни разу. Она вообще не ходила к зубным врачам — по крайней мере с тех пор, как вышла за меня замуж. Своего приятеля Оноду я не видел уже несколько лет. После университета он устроился в банк, через год его перевели в филиал в Саппоро, и он постоянно жил на Хоккайдо. Мы лишь обменивались новогодними открытками. Я даже не мог вспомнить, видел он когда-нибудь Кумико или нет.
Оставался отец. Однако у Кумико с ним не могло быть никаких особых отношений. После смерти матери он женился вторично, и с тех пор я с ним не виделся, не переписывался и не разговаривал по телефону. Кумико была с ним даже незнакома. Листая телефонную книжку, я подумал, как мало мы с женой общались с другими людьми. Не считая кое-каких нужных связей на работе, за шесть лет, что прошли с нашей свадьбы, мы почти ни с кем не поддерживали отношений и вели замкнутый образ жизни, в которой находилось место только нам двоим.
На обед я снова решил приготовить спагетти. Есть совсем не хотелось, но сидеть до бесконечности на диване и ждать телефонного звонка было уже невмоготу. Надо срочно заняться чем-нибудь, заставить себя шевелиться. Я налил в кастрюлю воды, зажег газ и, слушая радио, принялся готовить томатный соус. Передавали скрипичную сонату Баха. Исполнение было отличным, но как-то раздражало. То ли скрипач виноват, то ли мое душевное состояние — не знаю. Я выключил приемник и продолжал готовить в тишине. Подогрел оливковое масло, стал обжаривать в нем чеснок и мелко искрошенный лук. Когда лук подрумянился, добавил заранее нарезанные помидоры. Занятие оказалось в самый раз. Я резал и жарил, и это давало конкретный результат — звуки, запахи…
Вода закипела, я бросил в кастрюлю щепотку соли, положил спагетти. Поставил таймер на десять минут, а тем временем перемыл посуду в раковине. Но аппетит так и не появился, даже когда тарелка с готовыми спагетти стояла передо мной. Я кое-как одолел половину, остатки выбросил. Соус перелил в банку и убрал в холодильник. Ну нет аппетита, что поделаешь?
Тут я вспомнил, что читал где-то про человека, на которого в момент напряженного ожидания нападало обжорство. Поднапрягся и вспомнил — это у Хемингуэя, в «Прощай, оружие!». Главный герой (забыл, как его звали) ухитрился бежать на лодке из Италии в Швейцарию и остался там в маленьком городке ждать, пока его жена родит. И все это время он сидел в кафе напротив и что-то пил и ел. Не помню, какой там был сюжет, в голове остался только один эпизод, ближе к концу книги: герой в чужой стране ждет родов жены и все ест, ест, ест… Эта сцена потому так здорово запомнилась, что показалась мне страшно правдоподобной. Я подумал, что с точки зрения литературы человек выглядит куда реалистичнее, если в минуты беспокойства не мучается от того, что у него кусок в горло не лезет, а наоборот — на него нападает зверский аппетит.
Однако в жизни получилось иначе: я сидел в притихшем доме, глядел на стрелки часов, дожидаясь, когда что-нибудь произойдет, и в отличие от героя «Прощай, оружие!» и думать не мог о еде. Мне вдруг пришло в голову, не вызвано ли отсутствие аппетита тем, что я не вписываюсь в литературную реальность? Я почувствовал себя персонажем какой-то плохо написанной повести. Мне даже послышался чей-то осуждающий голос: «Кто это такой? Совершенно нереальный персонаж». А может, так оно и есть на самом деле?
Без чего-то два затрещал телефон. Я схватил трубку.
— Здесь проживает господин Окада? — спросил незнакомый мужчина. Голос был молодой, низкий и не лишенный приятности.
— Да, — ответил я, собравшись с духом.
— Ваш адрес: квартал 2, дом 26?
— Совершенно верно.
— Вас беспокоят из винной лавки Омура. Мы очень ценим, что вы наш постоянный покупатель. Я собирался заехать к вам за деньгами. Вам удобно в это время?
— За деньгами?
— Ну да. За два ящика пива и упаковку сока.
— Да, пожалуйста. Я пока еще буду дома, — сказал я. На этом разговор окончился.
Положив трубку, я попытался сообразить, имеет ли этот разговор какое-то отношение к Кумико. Нет, самый обыкновенный короткий деловой звонок из винной лавки, где хотят получить свои деньги. Я действительно заказывал у них пиво и сок, и они все это привозили. Через полчаса явился парень из лавки, я расплатился с ним.
Парень изображал любезность и, сияя улыбкой, выписал квитанцию.
— Слыхали, Окада-сан, какой несчастный случай произошел сегодня утром у нас на станции? Примерно в полдесятого.
— Какой несчастный случай? — спросил я испуганно. — С кем?
— Маленькую девочку придавило. Фургон подавал назад и… Говорят, она в тяжелом состоянии. Я проезжал там сразу после того, как это случилось. С утра насмотришься такого… Жуть! Ужасно боюсь этой малышни. Их ведь в зеркало не видно, когда сдаешь задом. Вы знаете химчистку у станции? Так вот, он наехал на нее как раз напротив химчистки. Народ там оставляет велосипеды, коробки наставлены — вообще ничего не видно.
Парень ушел, и мне вдруг стало невтерпеж дальше оставаться дома. Сделалось душно, темно и тесно. Я обулся и вышел на улицу, не заперев дверь, не закрыв окна, не выключив свет на кухне. Посасывая лимонный леденец, принялся бесцельно бродить по округе и, прокручивая в голове разговор с посланцем из винной лавки, вспомнил, что надо забрать из химчистки вещи — блузку и юбку Кумико. Квитанция осталась дома, но я решил за ней не заходить, надеясь, что вещи и так отдадут.
