Константин Семёнов - Грозненские миражи
— Какой шанс, Тапа? — спросил Валентин.
— Исправить.
— Исправить? — удивился Виктор. — Мы?
— Да что мы можем? — покачал головой Руслан.
— Может, и ничего. Но если такой шанс появится… — Павлик запнулся, помотал головой и молча пригубил бокал.
— Эй! — окрикнуло его сразу несколько голосов — А тост?
— Тост? — Павел посмотрел на них, словно вспоминая, и вдруг засмеялся. — С Новым Годом!
И резко, словно воду, выпил коньяк до дна.
Второй неприятный разговор случился попозже, когда они втроём курили на балконе.
— Тапик, — спросил Валентин, — ты когда ко мне на завод перейдёшь?
— Смотрите, какая ракета! — вытянул руку в сторону трамвайного моста Павлик. — Что?.. Я думаю.
И столько небрежности было в его ответе, что Валя разозлился.
— Ты уже два года думаешь! Мне нужен чёткий ответ — или да, или нет!
— Чёткий? — передразнил Павел. — Тогда, скорее, нет, чем да.
— Кончай прикалываться! — взорвался Валентин. — Тебе не надоело, что я тебя, как девку упрашиваю? А ты, как баран!
Павел глубоко затянулся, выкинул окурок и повернулся к другу. Он ещё улыбался, но глаза стали холодными, как январское небо.
— А ты не уговаривай, Кулёк! Не перейду.
— Почему?
— Потому, что как раз не баран.
— Он у нас независимый! — вмешался Виктор. — Нянчится со своей независимостью, как с писаной торбой, всё девственность потерять боится.
— Во всяком случае, не торгую… как некоторые.
Виктор обиженно засопел, хотел было что-то сказать, но только махнул рукой, сплюнул с балкона и ушёл в комнату.
— Зачем ты так?
— Ничего, переживёт! Как будто мы не знаем, какой он «незаменимый» специалист и кому всем обязан.
— Он не виноват.
— Так пусть и не выпендривается!
— Пашка, — вздохнул Валентин, — ты мне можешь по-человечески объяснить, почему ты не хочешь ко мне?
— А ты, правда, не понимаешь? — спросил Павел. Валентин покачал головой. — Потому, что ты мой друг, я не хочу, чтоб между нами становилась работа.
— Что за ерунда? Вон же Муха…
— Я не Муха, Валька! Я не смогу смотреть тебе в рот, как он. Не смогу делать только то, что ты скажешь, угадывать не смогу, подстраиваться. И через некоторое время начну тебя понемногу раздражать.
Валентин вытащил ещё одну сигарету, закурил, посмотрел вниз с балкона, сплюнул.
— А может, ты всё «взвешиваешься», Тапа? — тихо спросил он, и Павел напряжённо застыл. — Так, понимаешь, сейчас это уже не важно. Сейчас надо не об этом думать, сам же говорил. Кто его знает, может, скоро придётся уезжать, и надо иметь хороший задел: знакомствами, блатом, подготовкой, бабками, наконец. Я же не могу один, поневоле нужно иметь команду. Так зачем же туда включать чужих?
— Валентин Сергеевич! — облегчённо засмеялся Пашка. — Вы мне никак предлагаете в ваших махинациях участвовать? То-то Муха так важно щёки надувает? Ладно, ладно, Кулёк, не обижайся — шучу.
— А если серьёзно.
— А серьёзно, в этом я, тем более, не помощник. Не умею.
— Не хочешь! Муха вон и то, а ты — и не можешь?
— Не умею, Валька, поверь! Я ведь пробовал, — Павел помолчал, потом вдруг улыбнулся и стукнул друга по плечу. — Хватит, а? Пошли лучше выпьем! За лучшего директора страны!
Валентин опять сплюнул, повернулся и, сузив глаза, сказал.
— Баран упрямый! На себя наплевать, так хоть о ней подумай…
— Заткнись! — прошипел Пашка. — Заткнись, Кулёк!
— Как скажешь! Но я ведь могу больше и не предложить…. Я же не обязан тебя каждый раз вытаскивать? Нет? Тогда пошли пить!
Больше ничего неприятного не было.
Валентин на минутку открыл глаза, огляделся: все мирно спали. Тихо шуршала музыка. Он допил коньяк, поставил бокал на стол, вытянул поудобнее ноги, закрыл глаза и сразу уснул.
За окнами снег пошёл сильнее. С запада налетел лёгкий ветерок, подхватил снежинки и закружил их в медленном холодном танце. Через час уснувший город покрылся первым в новом году снежным покрывалом. В квартире на третьем этаже обычного грозненского дома на улице Тершковой этого никто не видел.
Пока.
В этой ячейке была очень важная информация, но не хватало ещё чуть-чуть и это «чуть-чуть» — айлант это уже понимал — содержалось в следующем отрывке. В ячейке, которая запечатала в себе дальнейшие события той же новогодней ночи.
Глава 19
Виктор проснулся по вполне прозаической причине: хотелось в туалет. Комната освещалась только огнями елочной гирлянды и телевизором. Время от времени экран ярко вспыхивал и выхватывал из уютной темноты остатки новогоднего пиршества и лица мирно спящих друзей. Виктор посмотрел на часы — почти пять утра — и попытался снова уснуть. Через две минуты желание стало непреодолимым, а ещё через минуту стало казаться, что всё произойдет немедленно. Прямо сейчас, на диване.
Виктор встал и, проклиная себя, почти бегом помчался в туалет. По пути мельком заметил чей-то силуэт в ванной, но подробностей не разглядел — было не до этого. И только выйдя из туалета и почувствовав себя снова человеком, осознал, что силуэт был мужской. Ну, мужской и мужской — мало ли что кому потребовалось в ванной? Виктор сделал уже шаг в направлении комнаты, где ждал его ещё не успевший остыть диван, но вдруг остановился и повернул назад. Один короткий миг…
На кухне, прислонившись лбом к стеклу окна, стоял Руслан. За окном мигал фонарь, выхватывал из темноты летящие снежинки. Пляшущие тени бегали по кафелю, и казалось, что в кухне тоже падает снег. Только серый.
— Смотри, — сказал Руслан, — снег идёт. Значит, год будет хорошим.
— Да… — согласился Виктор. — А чего у тебя голова мокрая?
— Что-то нехорошо стало, — пожал плечами Руслан. — Может, съел что?
— Понятно. У меня тоже голова гудит от «съеденного».
— Да нет, это не то, — сказал Руслан. — Слушай, пойдем, пройдёмся.
— Сейчас? — засомневался Виктор. — Ночью?
— Пойдём! Смотри, какой снег! А днём всё снова растает. Пойдём, не бойся!
— Да я и не боюсь, — соврал Виктор.
На улице было замечательно. Улица была во власти волшебной сказки. Снег, словно гениальный художник, изменил всё. Покрыл плотным слоем асфальт, стерев белым ластиком всё лишнее: мусор, окурки, привычные трещины. Повис на проводах, сделав их похожими на сказочную канатную дорогу. Мягким одеялом укутал деревья, и те уже не казались поникшими из-за оскорбительной наготы. Снег изменил всё, даже настроение.
— Кайф! — закричал Руслан, ступая на нетронутое ещё никем белое полотно. — Снег!
— Здорово! — моментально забыл о своих опасениях Виктор. — И не видит никто!
— Эй! — заорал Руслан, подняв голову к замершим окнам. — Спите? Подъём!!
— Кончай! — толкнул его Виктор.
Руслан увернулся и снова закричал. Тогда Витька схватил ком снега и залепил ему прямо в ухо. Русик отскочил, наклонился, и через секунду плотный снежок врезался Виктору в плечо. В ответ тут же полетел новый.
Несколько минут они самозабвенно бегали по двору, смеялись и швырялись снежками. Наконец, снежный снаряд заехал Витьке в лоб, он наклонился, скатал громадный снежок, кинулся за удиравшим Русланом, размахнулся.
— Ой, как здоро… — раздалось от подъезда.
Витька резко оглянулся, снежок выскочил из руки, полетел по новой траектории и взорвался снежными брызгами на чёрной норковой шубке.
— Ой! — взвизгнула Ольга.
— Оля, — подбежал к ней Виктор, — извини! Ты как здесь?
— Да ладно! — пьяно засмеялась Ольга. — Ой, как здорово! А я слышу — дверь хлопнула… Хитрые, даже не позвали. Пошли гулять!
Руслан и Виктор переглянулись. Эйфория, только что переполнявшая их, словно в детстве, внезапно улетучилась. Но снег всё падал, деревья так же сверкали белой листвой, да и Ольга в заснеженной шубке и с распущенными волосами, на которых уже тоже блестели снежинки, выглядела, словно Снежная королева. Настроение, не успев упасть, снова стремительно рвануло вверх.
— Желание дамы — закон! — подал ей руку Руслан. — Прошу, Снежная королева!
Они прошли через двор, повернули налево, перешли дорогу. Нигде не было ни души. Снег был девственно чист, и только за ними на белом покрывале оставались первые следы. Четыре мужских отпечатка и два тонких — женских. Тут же ревниво налетали белые хлопья и укутывали следы тонким полотном. Исправляли.
За дорогой, где когда-то раскинулся небольшой скверик, а сейчас доживали век его остатки, Виктор остановился и оглянулся назад.
Окно на третьем этаже выглядело совсем тёмным, и, лишь приглядевшись, можно было заметить пробивающийся через шторы свет телевизора.
— Спят! — хихикнула Ольга.
Виктор поднял взгляд выше: окна четвёртого этажа были совсем чёрными. Оно и понятно — родители давно спят. Посмотрел левее: с торца дома с громадного плаката призывно улыбалась стюардесса. «Летайте самолётами Аэрофлота», — прочёл Виктор и привычно улыбнулся.
