Лариса Васильева - Бессонница в аду
Как-то ночью, сидя с Ханом у камина, Мария стала вспоминать, какой у нее был зверский аппетит, когда она была беременна.
— Знаешь, задержка-то была всего пару недель, а я уже ела за двоих… Пошла в консультацию, а они говорят, что ничего нет, никакой беременности. А она уже была.
— Это ты к чему вспомнила?
— Пошли, поедим чего-нибудь… Я бы поела курятины с грибами…
— В два часа ночи раньше только я ел… Так что, ты беременна?
— Не знаю, вот бюстгальтер стал маловат… И есть все время хочется… — Мария пожала плечами: — Или я просто стала обжорой…
— Пошли, сделаю УЗИ.
Он вскочил и потащил ее за руку.
— Сейчас, ночью?
— А чего тянуть?
— Олег как-то говорил, что здесь нельзя рожать, всякие ужасы рассказывал… — Мария говорила уже на ходу.
— Тебе здесь все можно, но только пока я жив. Поэтому я тебя отправлю отсюда быстрее, чем планировал. Давно бы пора, но мне так не хотелось расставаться с тобой…
— Я тоже не хочу ехать без тебя, если уезжать, то вместе… Бросай свою ванну, поехали вдвоем.
Они спустились вниз, прошли в лабораторное крыло. Марию всегда поражала внутренняя отделка всего научного Центра, дизайн, идеальная чистота, роскошь, а здесь все это было еще ярче выражено и дополнялось массой новеньких блестящих приборов. Она легла на кушетку, и Хан, только взглянув на монитор ультразвукового прибора, сразу определил беременность, потом, внимательно глядя на мелькающее изображение, все повторял:
— Боже мой, это ребенок, просто невероятно, мой ребенок… Я столько раз видел такую картину, но тут моя частица… Четыре недели, определенно, моему ребенку уже месяц…
Потом он развернул монитор так, чтобы и она могла видеть экран.
— Да там ничего не поймешь, все рябит, где ты увидел ребенка? Ты фантазер!
— Вот, смотри, это плод.
Он выключил прибор и, подняв Марию, закружил ее по комнате…
— Я придумал имя для нее, назовем ее Мария.
— Мария?! Нет, я не хочу, зачем два одинаковых имени в семье? А может быть, там мальчик?..
— Ты же будешь носить другое имя, когда уедешь отсюда, тебе придется поменять его, иначе тебя достанут… И я тебя умоляю, даже близко не подходи к своей семье, не езди, не смотри на сына. Тебя будут ловить, поджидать около них, сын как наживка, ты только издали посмотришь, а тебя сразу вычислят. Вон, тебе привезли записи, вот и смотри на своего сыночка на экране.
— Ты думаешь, я так сильно буду интересовать кого-то?
— Ты дважды убегала отсюда и так и не поверила в серьезность нашего Центра?
— Так это ты меня искал…
— А тогда тебя примутся искать другие органы, они захотят разыскать тебя хотя бы чисто из профессионального самолюбия — им же обидно будет, что какая-то женщина обвела спецов вокруг пальца. Меня тогда уже не станет, защитить тебя будет некому.
— Хорошо, я обещаю в течение трех лет не приближаться к сыну, а потом — только издалека посмотрю на него, и все. Я уже не так сильно скучаю по нему, отвыкла… Говорят, счастье — это когда дети здоровы, сыты, одеты, обуты и их нет дома. Так что, я должна быть счастлива — с ним же все в порядке. Знаешь, я придумала: если будет девочка, я назову ее Анна, а сама буду звать Ханна… Такое имя тоже есть.
— Это же еврейское имя…
— Ну и что? Для меня это имя, образованное от слова «Хан»…
— Мы еще обсудим это.
Мария разглядывала лабораторию, громадное помещение, заставленное всевозможными приборами и столами.
— Так вот это и есть твоя ванна?
— Ну да, вот этот стеклянный куб наполняется физраствором, провода идут к датчикам, которые контролируют состав жидкости и состояние пациента, через шланги подают необходимые дополнительные составляющие в воду и непосредственно в кровь. Пациент плавает весь окутанный проводами и трубочками, питание и все необходимые вещества ему подаются внутривенно. Это мое детище. Ты его считаешь чудовищным, а я им горжусь…
— Я тобой горжусь… И если бы не столько смертей в этой ванне, я была бы просто в восторге. Это ведь так здорово: иметь возможность исправить свои недостатки! Я бы так себя переделала…
— У тебя нет недостатков.
— Да?.. А ноги?
— Отличные ноги…
— Нет, немного кривые…
— Я не замечал, покажи… Нормальные ноги, где кривые?
— Нос чуть великоват, — Мария подошла к зеркалу и принялась критически разглядывать себя. — Лоб надо сделать чуть выше и шире, а губы — полнее, кожу, разумеется, я вообще бы всю поменяла, чтобы снова стала молодой, упругой и никаких веснушек, такая же матовая, как была у Риты. Форму рук тоже надо исправить, пальцы капельку длиннее, ногти шире, ну и так далее.
— Какое еще «далее»?
— Форму груди тоже надо улучшить, и может, сделать ее чуть поменьше?
— Да ты что! Самое ценное хочешь испортить?! Ну уж нет, если хочешь переделать грудь, то только добавить…
— И еще сделать такую попу, как у блондинки из «АВВА» — размечталась Мария.
— А ну-ка, повернись, — он крутанул ее. — Нет, ты придираешься к себе, мне ты нравишься такой, какая есть. А твоя задница сразу пробуждает вполне определенные желания… Слушай, тут есть отличная тахта…
— Если бы ты сравнил меня нынешнюю с той, которой бы я хотела быть, ты бы сразу согласился со мной, что я права… Зачем ты расстегиваешь пижаму?
— Надо тебя еще разок внимательно осмотреть, а то вдруг я все это время ошибался и ты права… Давай-ка, сниму пижаму, мешает, не видно… Нет, ты не права, грудь просто чудо, мечта всех мужиков…
— Мария, напомни мне, чтобы я потом уничтожил видеозапись, тут же автоматические камеры слежения установлены… А то тебе наверняка не понравится, если ребята из охранки тоже будут любоваться на твою грудь и попку… — вспомнил вдруг он.
— О-о-о! Где камера?
— Сзади…
— Тогда твой зад чаще, чем мой будет мелькать на экране. Не знаю, как охранникам это понравится, а я просто балдею, когда он двигается вот так, как сейчас…
— Порой меня поражает твоя распущенность… И ты еще смеешься?! Ну, держись…
Хан не забыл вынуть кассеты, и когда они поднялись к себе, то смогли посмотреть получившийся порнофильм, изображение было отличным.
— Сценарий, в сущности, неплохой, тема интересная, раскрыта неплохо, но операторская работа оставляет желать лучшего, — заявил Хан. — Камеры установлены неудачно, мой зад, действительно, закрывает самое интересное, тебя почти не видно. Как-нибудь повторим, только поменяем ракурс.
Как-то вечером в ханские апартаменты постучала Ирочка.
— Можно, я у вас немного посижу? — попросилась она. — Леонид Сергеевич такой злой сегодня…
А чуть позже появилась и Лика:
— Вот ты где, а я тебя везде искала…
Девушки сдружились, как однополчанки. Вечер прошел хорошо, все шутили, смеялись. Хан был в ударе. Мария ревниво наблюдала за ним, боясь уловить его заинтересованность, повышенное внимание к девушкам. Но когда он захотел спать, то бесцеремонно отправил девчат восвояси. Маша вздохнула с облегчением. На следующий вечер девушки появились снова, то ли от скуки, то ли надеясь вернуть былое внимание Хана к себе, и стали приходить каждый вечер. Потом они и вовсе стали оставаться ночевать в апартаментах, в пустовавшей своей комнате, но Хан неизменно уходил в спальню только с Марией, и она успокоилась. В самом деле, куда здесь податься девчонкам? Прав Хан, что позволяет им греться у их очага.
Хан и раньше не стеснялся в демонстрации своих чувств, а теперь, узнав о беременности, и вовсе носился с Марией, оберегал ее, будто она была уже на девятом месяце. А Мария ничего не могла поделать с собой, ей все время хотелось есть, и она постоянно что-нибудь жевала, от кухни практически не отходила… Леонид Сергеевич тоже заметил повышенный аппетит Марии. А вскоре и весь персонал Центра оказался в курсе случившегося. Шеф так откровенно радовался этому…
Обрадовался этому факту и Леонид Сергеевич, как очередному подарку, он с новыми силами принялся уговаривать Хана свозить ее на море. У него с Валентином давно все было готово, теперь требовалось не пропустить их отъезд, а беременность Марии, ее аппетит, могли послужить на пользу дела. Они решили, что будет очень уместно предложить ей в полет корзину с фруктами, она не устоит, возьмет. Нельзя упустить такой шанс, иначе потом женщина будет возиться с ребенком и согласится на поездку очень нескоро. Леонид уже и так практически правил Центром, но он не замечал, что Хан слабеет, и оттого сильно боялся, что тот вот-вот натешится Марией, наиграется в счастливого мужа и опять вплотную займется Центром — вновь оказаться на вторых ролях Леонид уже не мог, власть опьянила его.
Хан решил, что Леонид потому так активно пытается выпроводить его и Марию из Центра, что хочет в их отсутствие совершить переворот в свою пользу, по-видимому, у него уже была установлена связь с Москвой. А Хан все более убеждался, что Леонид не тот человек, чтобы ставить его у руля. Зря он так долго держал его рядом с собой. Пожалуй, самая лучшая кандидатура на пост руководителя — это Павел. Ничего, что он так молод. «Но займусь я этим позже, сейчас есть более важная задача — спасение Марии».
