Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.
Она закурила и дрожащими руками стряхнула с шали пепел от предыдущих сигарет.
Итак, несмотря ни на что, Рудольф добился своего. Дай бог здоровья Теодору Бойлану. Она никогда не встречалась с ним, но Рудольф рассказывал, какой он умный и щедрый. Во всяком случае, ее сын заслуживал этого. С его манерами и умом… Людям было приятно помогать ему. Что ж, теперь он встал на ноги. И хотя не говорил ей о своих планах, она знала, они у него есть. У него всегда были планы. Конечно, если его не зацапает и не женит на себе какая-нибудь девчонка. Мэри Пэйс поежилась. Рудольф — хороший мальчик, другого такого заботливого сына не найдешь. Если бы не он, бог знает, что бы с нею стало после того, как Аксель исчез в ту ночь. Но стоит на горизонте появиться девчонке, и парни точно с цепи срываются, даже лучшие из них жертвуют всем: домом, родителями, карьерой… Мэри Пэйс Джордах никогда не видела Джули, но знала, что та учится в Барнардском колледже, и знала, что Рудольф каждое воскресенье ездит к ней в Нью-Йорк — столько миль в оба конца, возвращается чуть ли не среди ночи, бледный, под глазами синяки, взвинченный, замкнутый. И тем не менее он встречается с Джули уже пять лет! Ему пора завести себе другую. Надо поговорить с ним. Сейчас еще самое время пожить для себя. Сотни девушек будут просто-счастливы броситься ему на шею.
Из-за угла на большой скорости, скрипя тормозами, вылетела машина. Мэри увидела Рудольфа: черные волосы разметались на ветру, ну прямо юный принц!
Машина остановилась, и Рудольф выпрыгнул из нее. Ловкий, изящный. В отличном синем костюме. С его фигурой можно красиво одеваться: стройный, широкоплечий, с длинными ногами. Мэри Джордах отодвинулась от окна. Рудольф никогда не говорил ей об этом, но она знала: ему не нравится, что она целыми днями сидит у окна, глядя на улицу.
С трудом поднявшись, она вытерла глаза уголком шали и проковыляла к обеденному столу. На лестнице послышались его шаги, она быстро сунула сигарету в пепельницу.
— Вот, полюбуйся, — сказал Рудольф, входя в комнату, и развернул перед ней на столе пергаментный свиток. — Это по-латыни.
Мэри разобрала его фамилию, написанную готическим шрифтом, и на глаза у нее навернулись слезы.
— Если бы я знала адрес твоего отца… Ему бы сейчас увидеть, чего ты достиг без всякой его помощи.
— Мам, — мягко сказал Рудольф, — отец умер.
— Это ему хочется, чтобы люди так думали. Но я-то знаю его лучше. Он не умер, а сбежал. И сейчас, в эту самую минуту, смеется над всеми. Ведь тело так и не нашли, правда?
— Думай как хочешь, — вздохнул Рудольф. — Мне надо собрать сумку. Я останусь ночевать в Нью-Йорке. — Он прошел к себе в комнату и бросил в сумку бритву, кисточку, пижаму и чистую рубашку. — Тебе что-нибудь надо? — крикнул он матери. — Как у тебя с ужином?
— Открою консервы, — ответила Мэри и, кивнув в сторону улицы, спросила:
— Ты поедешь с этим парнем? Мне не нравится, как он водит. Лихач. Ты хоть иногда думаешь, что я буду делать, если с тобой что-нибудь случиться? Меня выбросят на помойку как собаку.
— Мам, у нас ведь сегодня праздник. Надо радоваться.
— Я закажу рамку для твоего диплома. Что ж, развлекайся. Ты это заслужил. Только не слишком задерживайся. Где ты остановишься? Дай мне телефон на всякий случай.
— Ничего не случится.
— И все-таки.
— Я буду у Гретхен.
— Блудница! — Они никогда не говорили о Гретхен, но Мэри знала, что Рудольф с ней видится.
— О господи, — вздохнул Рудольф.
Мэри, конечно, перегнула палку и сама это знала, но не хотела сдавать позиций.
— Ты ничего не сказал о своих планах, — заметила Мари. — Теперь ведь у тебя начинается настоящая жизнь. Я думала, ты найдешь минутку, посидишь со мной, расскажешь… Хочешь, я приготовлю чай…
— Завтра, мам. Завтра я обо всем тебе расскажу, не беспокойся. — Он еще раз поцеловал ее и исчез, легко сбежав по лестнице. Мэри Джордах встала, проковыляла к окну и села в свою качалку — старуха, проводящая все время у окна. Пусть видит.
Машина покатила прочь. Он так и не взглянул наверх.
Они все ее бросают. Все как один. И даже лучший из них.
Машина, сопя, вскарабкалась на холм и въехала в знакомые каменные ворота.
Даже в этот солнечный июньский день от обрамляющих подъездную дорожку тополей падали темные, скорбные тени. Окруженный неухоженными цветочными клумбами дом постепенно, но неуклонно ветшал.
— Падение дома Эшеров, — сказал Брэд, разворачивая машину и направляя ее во двор. Рудольф так часто бывал здесь, что у него подобных ассоциаций не возникало. Для него это был просто дом Тедди Бойлана. — Кто здесь живет? Дракула?
— Один хороший знакомый, — ответил Рудольф. Он никогда не рассказывал Брэду о Бойлане. — Друг семьи. Он помог мне получить образование. Идем, я познакомлю тебя с ним. Нас ждет шампанское.
Дверь открыл Перкинс.
— Добрый день, сэр, — поздоровался он. Из гостиной доносились звуки рояля. Рудольф узнал сонату Шуберта. — Мистер Джордах и его друг, — объявил Перкинс, распахивая дверь в гостиную.
Бойлан доиграл пассаж и встал. На столе стояла бутылка шампанского в ведерке со льдом, рядом два высоких узких бокала.
— Добро пожаловать. — Он с улыбкой протянул Рудольфу руку. — Рад тебя видеть. — Бойлан два месяца провел на юге и сильно загорел, его волосы и прямые брови совсем выгорели. На секунду Рудольфу показалось, что в лице его что-то изменилось, но он пока не мог определить, что именно.
— Разрешите представить вам моего друга Брэдфорда Найта. Мы учились в одной группе.
— Здравствуйте, мистер Найт. — Бойлан пожал ему руку. — Насколько я понимаю, вас тоже можно поздравить.
— Полагаю, да, — улыбнулся Брэд.
— Нам нужен еще один бокал, Перкинс, — сказал Бойлан, крутя бутылку в ведерке со льдом, и спросил: — Ну как, речь демократа была поучительной? Он упомянул о тяготах богатства?
— Он говорил об атомной бомбе, — ответил Рудольф.
— А он не сказал, на кого мы теперь собираемся ее сбросить?
— Кажется, ни на кого. — Рудольф сам не понимал почему, но ему захотелось встать на защиту члена правительства. — В общем-то в его словах было много здравого смысла.
— Да ну? Может, он скрытый республиканец? — ехидно заметил Бойлан.
Неожиданно Рудольф понял, что изменилось в лице Бойлана. Под глазами больше не было мешков. Наверно, он как следует отоспался на юге.
Бойлан наполнил бокалы.
— Итак, за будущее, — сказал он. — За эту опасную и неопределенную временную категорию.
— У этого, пожалуй, вкус иной, чем у кока-колы, — сказал Брэд. Рудольф чуть нахмурился. Брэд нарочно изображал деревенщину — его коробила элегантность и рафинированность Бойлана.
— А что, если нам пойти в сад и допить бутылку на солнце? — предложил Бойлан, повернувшись к Рудольфу. — В этом всегда есть что-то праздничное — выпить на свежем воздухе.
— Спасибо, но у нас мало времени, — отказался Рудольф.
— Вот как? — удивленно поднял брови Бойлан. — А я полагал, мы вместе поужинаем. Вы тоже приглашены, мистер Найт.
— Благодарю вас, но все зависит от Руди.
— Нас ждут в Нью-Йорке, — объяснил Рудольф.
— Понимаю. Вечеринка, молодые люди… — Бойлан налил себе еще шампанского. — Все это вполне естественно в такой день… Ты с сестрой увидишься?
— Да, мы собираемся у нее. — Рудольф не имел обыкновения врать.
— Передай ей от меня привет, — попросил Бойлан. — Я надеялся, за ужином мы сможем спокойно поговорить обо всем, но раз вы торопитесь… Конечно, в такой вечер вам хочется быть среди своих сверстников. Тем не менее не уделишь ли ты мне сейчас несколько минут?
— Если хотите, я пока погуляю, — сказал Брэд.
— Вы очень деликатны, мистер Найт, — в тоне Бойлана на мгновенье прозвучала насмешка, — но нам с Рудольфом нечего скрывать. Так, Рудольф?
— Не знаю, — холодно ответил Рудольф. Он не собирался участвовать в непонятной игре, затеянной Бойланом.
— Я сделал следующее, — деловым тоном начал Бойлан. — Я купил тебе билет на круиз вокруг Европы на «Куин Мэри». Отплываешь через две недели, так что у тебя достаточно времени повидать друзей, получить паспорт и закончить все необходимые дела. Я думаю, тебе следует посмотреть Лондон, Париж, Рим и прочее, как полагается. Собственно, настоящее образование начинается после окончания колледжа.
— Я не смогу, — ставя бокал, сказал Рудольф.
— Почему? — удивился Бойлан. — Ты всегда мечтал побывать в Европе.
— Когда мне это будет по средствам.
— О, дело только в этом? — покровительственно рассмеялся Бойлан. — Ты неправильно меня понял. Это мой подарок. Мне кажется, путешествие пойдет тебе на пользу. Избавишься от некоторой провинциальности — только не обижайся. Может быть, в августе я присоединюсь к тебе где-нибудь на юге Франции.
