Первая в списке - Виткевич Магдалена
– Пани Каролина, я вам не мешаю? – спросила она.
– Нет, простите, пани Иоанна. Важный звонок. – Иоанна была единственным человеком на работе, который обращался к сотрудникам на «пан-пани» и от других ожидал того же.
– Если служебный, не стесняйтесь. Если личный, даже не пытайтесь. – Она рассмеялась так, будто рассказала лучший в мире анекдот.
Сначала я хотела покачать головой и вежливо продолжать сидеть на своем месте, но звонила Карола.
Может, что-то не так с Патрицией?
– Конечно, служебный, – улыбнулась я. – Мне нужно ответить. Иначе тема уплывет.
Я встала и вышла в коридор. Карола уже успела отключиться. Я набрала ее номер.
– Карола?
– Ина, у нас есть донор!
– Слава Богу. И что теперь?
– Как что, ждем, с нетерпением ждем.
– Но зачем ждать, если донор уже есть?
– Ина, я не знаю, зачем ждать. Но ведь все будет хорошо, ведь правда?
Конечно, я с ней согласилась, но мой журналистский нос во всем вынюхивал подвох. А вдруг донора нет? А может быть, и есть, только вдруг он возьмет и откажется? Почему все должно идти как по маслу? Господи, придется снова ехать в Гданьск. Последние годы я почти не ездила туда, а за прошедший месяц побывала там уже несколько раз.
Мне не хотелось возвращаться на редколлегию. Мой материал уже обсудили. Но я знала, что, если не вернусь, будет скандал и эта сволочь еще что-нибудь придумает, чтобы отравить мою жизнь. Тем более что в последнее время мне приходилось лавировать на работе. У меня было много других проблем и дел. До меня дошла информация, что в конкурирующем еженедельнике выйдет большая статья на медицинскую тему. Осень, сезон гриппа, медицина в цене. Мне позвонил главный и предложил, что называется, провентилировать тезис, что поляки неохотно идут на медицинские обследования, потому что боятся узнать, что они на самом деле чем-то больны.
Паранойя.
Но… тут я вдруг спохватилась, а сама-то когда в последний раз была у врача? Даже не вспомню. С тех пор как стала регулярно совершать пробежки, я в принципе не болела. Грудь регулярно прощупывала, а остальное… когда я еще работала в штате и сотрудники должны были проходить периодические обследования. Морфология, рентген легких. Стандартные тесты. Когда я делала их в последний раз? Шесть лет назад! А не делаю не потому, что боюсь. Нет, я вовсе не боюсь. Ну, разве что самую малость. Да… В общем, статистика, наверное, права: мои соотечественники предпочитают не знать об опасности, что называется, до последнего. Я быстро прогнала от себя эту мысль. Нет. Все-таки лучше знать, чтобы быть готовой. Действительно, если бы Патриция больше обращала внимания на все эти дела, она давно бы уже перехватила болезнь, еще на ранней стадии.
Снова звонок.
– Патриция? – спросила я.
– Привет, Ина… ты обещаешь мне, что…
– Даже не смей говорить так! Ты поправишься!
– Я знаю, что поправлюсь. – Я почувствовала, как Патриция улыбается. – Я не допускаю никакой другой мысли.
Мне стало неловко. Я думала, она начнет меня просить, чтобы я позаботилась о ее детях.
– Тогда о чем речь? Ты ведь знаешь, что твое желание для нас закон!
– Когда я поправлюсь… когда смогу, ты поедешь со мной снять заклятие с Брды?
Я была очень удивлена ее предложением. Не уверена, что мне так уж хотелось ехать туда, где меня сильно ранили.
– Снять заклятие?
– Да. Это слишком красивое место, чтобы с ним могли оставаться плохие ассоциации.
– Поеду, конечно, поеду. Вот только палатку куплю и поеду!
– Ина… донор нашелся. Я пока не радуюсь, потому что еще ничего не известно… я подслушала в коридоре. Думаю, что мне сообщат, когда все точно подтвердится.
Гражина– А ты что сегодня так рано? – Удивленная свекровь встретила меня этим с порога.
– Выходной, мама, – улыбнулась я. – Сегодня важный день.
– А какой сегодня важный день?
– День, когда я решила, что спасу кому-то жизнь.
Свекровь побледнела.
– Мама. Мне действительно ничто не угрожает. Честное слово.
– Гражинка, прошу тебя…
– Мам, но почему? Я тебе все объясню. Я дам тебе кое-что почитать.
– Ничего я не буду читать, – твердо сказала свекровь.
– Мама, пожалуйста.
– Ни в коем случае.
Я оставляю тебе газету. В середине есть статья на эту тему. Надеюсь, ты прочтешь ее, а не выбросишь в мусорное ведро.
Свекровь нахмурилась, схватила газету и швырнула ее под раковину, в мусорное ведро.
Как же она бесила меня тогда!
– Знаешь, мама, я читала об одном случае, когда одна женщина-донор отказалась, потому что ей муж не позволил. Я уверена, что эта женщина в конце концов будет раскаиваться. Как будто ты видишь тонущего и смотришь на него со стоическим спокойствием. Или даже отвернулась, чтобы не слишком тревожиться. А тонущий тем временем идет ко дну, потому что ты не протянула ему руку помощи.
Я хлопнула дверью и пошла к себе в комнату. А в комнате очередной раз уперлась в планеты на темно-синей стене. Марс, если на него смотреть сбоку, будто скукожился. Юпитер побледнел. Похоже, настало время перемен. Нужно начать жить заново. Я вышла из дома, ничего не сказав свекрови. Поехала в магазин, купила две банки краски. Одна вересковая, а вторая – светлосерая. Будет красиво. Только удастся ли закрасить эту темно-синюю стену прошлого за один раз?
– Привет, Гражина! А ты совсем не изменилась!
Я обернулась на голос. Это был давнишний приятель. Он учился с Томеком, потом, кажется, уехал за границу, и связь с ним прервалась. Как его зовут? Павел?
– Павел? – спросила я.
– Павел! Вспомнила! – Его лицо посветлело.
– Как сквозь туман, – улыбнулась я.
– У меня тут недалеко дача. Занялся покраской. – Он заглянул в мою корзину. – О! Вижу, и у вас тоже!
– Да. И у меня тоже, – сказала я, перенося акцент на единственное число.
– Глупо спрашивать после долгих лет, как у вас дела. Выглядит вроде как из вежливости. Дети? Дом? Собака?
– Дети, дом. Собаки, правда, нет. Живу со свекровью и детьми.
– А Томек?
– Ты ничего не знаешь? – удивилась я.
– Нет, – он покачал головой.
– Томек покинул нас. Не так давно.
– Покинул? Я думал, вы были идеальной парой…
– Были… Он умер… Сердце… – сказала я и впервые почувствовала, что могу говорить об этом спокойно.
– О боже. Прости, я не знал. А я хотел было пригласить вас… если бы было лето, я бы устроил барбекю в саду, но по этой погоде могу предложить разве что глинтвейн.
– На Томека, сам понимаешь, ты больше не можешь рассчитывать. А вот что касается меня, – улыбнулась я, – я могу приехать. Мне есть что отпраздновать!
Он с любопытством посмотрел на меня.
– Расскажу, когда приеду.
Я поняла, что улыбаюсь мужчине и даже, наверное… флиртую!
– Приезжай. Поговорим. Домик у меня в Башице. Есть камин и изразцовая печь. Иногда я согреваюсь. Мы не замерзнем. Дай мне адрес, я нарисую, как доехать.
Когда он записывал адрес моей электронной почты, я заметила, что у него нет кольца.
– А стены у тебя гладкие? – спросил он вдруг.
– Стены? – Я удивилась. – Нормальные стены. Конечно, не так чтобы очень…
– Тогда надо отшпаклевать их, подготовить к покраске, – сказал он.
– О боже, – простонала я. – А разве просто так нельзя покрасить? Просто покрасить – и все?
– Можно все, что хочешь, но если хочешь все сделать правильно, то надо отшпаклевать. Я помогу тебе. У меня месяц неотгулянного отпуска. Не мог использовать его в начале года, так что теперь просто обязан.
– Но ты же не собираешься шпаклевать мне стены?
– Поговорим, когда приедешь.
– Только я не знаю, что на это скажет твоя жена. Как ее зовут? Ева?
Павел задумался.
– Нет, не Ева. Кася. Я познакомился с ней уже после института. И… короче, мы развелись. Три года назад. Детей у нас не было, и с некоторых пор нас уже больше ничто не связывало. Но это долгая история. Ну так что? Суббота?
