Сибирский папа - Терентьева Наталия
– Раньше… Раньше было раньше… а теперь всё по-другому. Я люблю рисковать. Но меру знаю. Ну, как тебе Николай? Потрясающий человек, правда? Я к нему езжу не только за картинами. Он ведь с виду смурной, а на самом деле полон энергии. Иначе неоткуда было бы взяться таким пейзажам и портретам. Он иногда наполняет человека на портрете силой, которой у него нет. И вот поверишь – кого напишет, у того как-то всё лучше в жизни становится. То здоровье поправится, то дела в гору пойдут.
– А если дела у этого человека не очень правильные, они тоже в гору идут? – спросила я.
Йорик засмеялся, хотел участвовать в разговоре и, наверное, ничего не понял. Оттого, что он такой очаровательный, его мальчишеская глупость не сильно раздражала, но я все-таки выразительно покосилась на него.
– Как ты различаешь дела правильные и не очень? – тоже засмеялся отец.
Какое приятное свойство! Я, пожалуй, не встречала взрослого человека, который так много бы смеялся. Ему на самом деле смешно, или это такое удивительное отношение к жизни? Отчего мама не стала с ним жить? Почему-то у меня теперь четко оформилась эта мысль, не знаю, каким образом. Я теперь почти точно была уверена, что это именно она не стала жить с отцом, а не он ушел, как чаще бывает. Не стала жить с таким уверенным, сильным, веселым человеком. Странно. За один этот веселый и легкий нрав можно было бы простить ему многое. Если, конечно, нужно было что-то прощать.
– Куда мы едем? – спросил Йорик, поскольку отец резко свернул в город, а не домой. Я запомнила дорогу.
– Секрет! – подмигнул отец. – Вам понравится, особенно Машеньке. А кое-кому будет полезно увидеть, что бывает, когда хорошо учишься и уважаешь родителей, всех, которые есть, да, Машенька? – Он посмотрел на меня с такой теплотой и любовью, что у меня как-то сжалось сердце. Всё это невероятно. Просто невероятно. Я ведь сейчас никак не предаю родителей? Я же не виновата во всей этой ситуации? Я помотала головой. Нет, я не справляюсь с такими размышлениями, посоветоваться не с кем. Не с Кащеем же мне откровенничать. И не с самими родителями…
«Я жду тебя в гостинице. Нужно обсудить кое-что», – тут же пришло сообщение от Кащея, которого я секунду назад вспомнила.
Про сотню Гениных любовно-истероидных всхлипов в виде прыгающих, рыдающих, хохочущих лисят я даже думать не хотела. Гене не лень было слать и слать мне их. Ведь это свидетельство любви? Он так меня любит, что каждую минуту думает только обо мне и пишет, пишет… Наверное.
«Ладно», – неопределенно ответила я Кащею. Гене же послала большой букет. Это вызвало целый взрыв эмоций. Лисята недоумевали, радовались, подозрительно смотрели на меня в подзорную трубу, показывали свои прекрасные мускулы, протягивали мне кусочек праздничного пирога…
Мы остановились у большого одноэтажного магазина.
– Смело выходим, – улыбнулся отец, похлопав меня по руке. – Йор, бегом к дяде Игорю здороваться, вон он уже тебя ждет!
Навстречу нам вышел вальяжный, полноватый, но хорошо сложенный, хорошо выспавшийся, хорошо поевший вчера и сегодня человек, в прекрасном костюме, белоснежной рубашке.
– Приехал, как ты просил. Ребята подобрали уже парочку, – сказал он, первым протягивая руку отцу и крепко пожимая его руку. – Что больше понравится твоей красавице. О-о-о, какая красавица!..
Я оглянулась, думая, что красавица – это машина. Но «дядя Игорь» смотрел на меня.
Я смущенно пожала плечами. Да ладно, что за ерунда. У меня даже румянца такого нет, как у многих девушек в папином городе. Думаю, он хотел польстить отцу.
– Показывай. – Отец обнял меня, шутливо погрозил пальцем Йорику, который скакал около какой-то большой блестящей машины, припаркованной у магазина.
Мы пошли вовнутрь.
– Вон та красная, – показал рукой Игорь. – И еще вот эта белая. Что больше понравится. Обе супер. Одна вчера из Германии. Вторая из Японии.
– Машенька, – отец, не отпуская мое плечо, заглянул мне в глаза. – Выбирай.
– Машину? – не поверила я своим ушам и глазам. – Вот эту? Спортивную?
– Эту или ту? Что тебе нравится?
– Сколько это стоит?
– Сколько бы ни стоило. Ты будешь ездить на самой лучшей машине. Перегоним ее в Москву, если ты уедешь. А может, и останешься, правда? Хотя бы на лето.
Я опустила голову. Нет, я совсем такого не ждала. Дело не в машине. Но я не ждала, что так всё будет. Что он окажется моим настоящим родственником, близким, самым близким, таким же, как папа и мама.
– Что? Что ты? Не нравятся эти? Давай смотреть другие.
– Нет, дело не в этом…
Я не знала, как всё это объяснить. Не место и не время разговаривать о таких тонких материях.
– Так, Игоряша, пусть Машенька попробует поводить.
– Сейчас ребята выгонят обе машины на задний двор, там у нас тест-драйв. – Игорь дал знак продавцам, те бегом побежали выполнять указание. – Да, надо иногда приезжать, смотреть, как дела идут. А то народ на расслабоне встречает. Сразу и не поняли, что я приехал. Машина у меня новая… Я вот, Машенька, – обратился ко мне Игорь с самой приятной улыбкой, – машины меняю постоянно. Как и женщин…
Они стали смеяться с отцом, хотя я видела обручальное кольцо у Игоря, и мне эта шутка совсем не показалась смешной.
– Ну, что скажешь? – спросил меня отец, когда я вылезла из второй машины. Они все-таки уговорили меня попробовать сесть за руль обеих машин.
Я пожала плечами.
– Не знаю. Здорово, наверное.
– Так какую берем?
– А все-таки сколько стоят такие машины?
– Какая тебе разница? Нисколько. Игоряха у меня в долгу неоплатном, да? – Отец подмигнул своему товарищу.
– Типа того, – в ответ улыбнулся тот.
– Так, ладно, если ты не знаешь, значит берем белую. Для девочки больше подходит. На красных ездят самые красивые, но глупые, а на белых – самые прекрасные и любимые. Вот так.
Думаю, что отец придумал это на ходу, самому очень понравилось. Я видела быстрый взгляд Игоря, мне не показалось, что он доволен. Когда я отказывалась и не хотела садиться за руль таких шикарных машин, ему это больше нравилось. Не знаю, какие у них отношения и чем на самом деле он обязан отцу. Это какая-то другая жизнь, с которой я вообще никогда не соприкасалась, и не думала, что когда-нибудь придется.
– Так, номера нам сделают, всё привезут, сами заморачиваться не будем, я уже попросил ребят.
– У тебя везде свои ребята? – спросила я.
– А как же!.. – хмыкнул отец. – Без этого не проживешь.
– Мы по-другому живем, – негромко ответила я.
– Что? – переспросил он, но я повторять не стала.
Потому что это никому не нужно. Какая разница, как мы живем? Это какая-то другая страна. И дело вовсе не в том, что я прилетела в другой часовой пояс, за тысячи километров. Такая страна есть и у нас в Москве, но у меня нет туда визы, и я никогда не стремилась туда попасть. Меня убедили, что мне там делать нечего? Вроде нет. Мама с папой не читают нотаций и не проповедуют. Я просто выросла с таким убеждением. Родители мне этого не объясняли. Откуда тогда я знаю, что всё, что происходит сейчас в стране, – глубоко неправильно? Что не должно быть такого социального расслоения. Что не может девяносто процентов богатства огромной страны принадлежать трем процентам людей, не самых лучших притом, получивших это богатство нечестным путем. А такое огромное богатство честным путем получить невозможно. Я всегда знала, с раннего детства, что есть люди, стремящиеся к обогащению, а есть ученые, стремящиеся познать и улучшить мир. Что есть люди, ведущие мир к гибели, а есть те, кто пытается его спасти.
Может быть, в мои рассуждения вкралась ошибка? Может быть, это нормально – пусть самые ловкие и самые сильные правят теми, кто слишком слаб? Ведь некоторые люди думают именно так. Некоторые или даже очень многие, и с охотой подчиняются сильнейшим. Так было и так будет всегда. Это закон жизни? Еще один несправедливый закон жизни? Как неизбежность смерти, о которой мы знаем? Как краткость жизни, не соизмеримая с внутренним ощущением ее? Странно только, откуда мы знаем, как справедливо. Как должно быть, но не получается – ни у кого и никогда.
