Ярослав Ратушный - Юдифь и олигофрен

— У-у! — зарычала женщина, а я содрогнулся от ужаса, услышав, как зловеще заскрипела дверь. Неужели увлеченная страстью Анастасия пропустила появление краснокожего засранца? К счастью, на пороге стоял Тимур.

— Закрой дверь, скотина, дай кончить, — прошипел я так грозно, что он немедленно повиновался.

Нет, все же грешно изменять мужу, когда он сидит в туалете. Ведь можно трахнуться в гостинице или, на худой конец, во время длительного, а не получасового отсутствия законного супруга. Видимо, безопасный секс в наших деревнях нынче не в моде. Ощущения намного слаще, когда муж сидит в десяти шагах со спущенными штанами. Еще лучше, если спит пьяный в той же комнате. Даже этого мало! Еще нужно кончить, как раз перед его приходом. Вот так! Плюнуть на все, застонать, забиться, насесть на меня необъятным задом. А дальше хоть трава не расти. Эх, хороши женщины в русских селениях! Она же вся взлохмаченная и в красных пятнах. Как она в глаза мужу посмотрит? Впрочем, понятно как — с наслаждением. А, черт с ним! Убьет — так убьет. Где только не пропадает русский человек, даже если он с украинским акцентом излагает еврейскую мудрость.

— Заканчивайте, мать вашу, муж идет! — крикнул Тимур, приоткрыв дверь.

Однако я уже стряхивал последние капли, продолжая по инерции двигаться в податливом влажном лоне Анастасии, которая смотрела на мир ласковыми бессмысленными глазами. Услышав грозное предостережение, я побежал, на ходу натягивая трусы, в свою комнату, где бросился на кровать, притворившись, что только проснулся. Тимур, как верный друг, прикрыл мое отступление. Он встретил во дворе краснокожего мужа и завел разговор о погоде, чтобы дать возможность Анастасии замести следы супружеской измены.

Сердце бешено колотилось, а на душе было гадко, ибо я не успевал следить за таким интенсивным развитием событий. Мои отпечатки пальцев остались на пистолете, из которого совершено двойное убийство. Более того, есть свидетели, видевшие, как я выбросил в пруд орудие преступления. Настоящий убийца скрылся в мире теней. С ума можно сойти! Этот мерзавец сказал, что Ида моя дочь. Что им всем от меня нужно? Нет покоя ни душе, ни телу. Не успеешь проснуться, сразу тянут куда-то. Внезапно я почувствовал сильное жжение. Сбросив одеяло, я с удивлением рассматривал ободранные красные колени, которые начали свирепо саднить.

— Нужно срочно продезинфицировать, — посоветовал Тимур, застав меня за разглядыванием половых травм, — а то подхватишь столбняк.

— Кто же знал, что пол шершавый, — посетовал я.

— Анастасия! — громко позвал он, и на его зов тут же явилась умытая и причесанная хозяйка, блистая безгрешным и свежим лицом. — Что ж ты за гостем не усмотрела?

— Господи! — вскрикнула она, увидев мои красные колени. — Как же это! Я сейчас смажу зеленкой.

— Ни в коем случае, — возразил я, — это больно!

— Может, лучше духами, — предложила хозяйка и, заметив мою нерешительность, пошарила в тумбочке и щедрой рукой вылила на мою ногу половину флакона.

— Другое колено, — мстительно приказал Тимур, когда я от боли перевернулся через голову.

— Сейчас подую, — пообещала она, но вместо оказания помощи вылила оставшуюся жидкость на вторую ногу.

— «Клема» — духи французских проституток, — сказал Тимур, наблюдая мои конвульсии. — Теперь ты, по крайней мере, будешь хорошо пахнуть.

— Зачем вы так говорите? — обиделась Анастасия то ли за меня, то ли за французских проституток. Она смазала мои колени мазью Вишневского и ушла на кухню готовить завтрак.

— Не играй в жмурки с рогатыми, — посоветовал Тимур, когда мы курили на улице после сытного завтрака, — а то забодают. Вчера еще одного полковника убили.

— Что ты говоришь? — притворно удивился я. — А голова цела?

— Голова, как говорится, на месте, но с маленькой дырочкой.

— Настоящий отстрел, охота на полковников.

— Между прочим, второго убили вместе с вдовой первого.

— Какая между ними связь?

— Половая связь, болван. Им продырявили головы одним выстрелом, когда они трахались.

— Неужели еще есть такие профессионалы?

— Есть лучше, — задумчиво произнес Тимур, — впрочем, тебя это не касается. А теперь пошли, вертолет ждет. Полетим в горы.

— Это еще зачем? — злобно поинтересовался я.

— Объясню по дороге, — сказал Тимур и твердым шагом направился к ведомой ему цели. Он даже не обернулся, поскольку привык, что люди повинуются его приказам.

Вертолет стартовал по-военному’круто. Когда земля с ревом унеслась вниз, а потом стремительно понеслась в сторону, уснувший в моем желудке удав стал изрыгать мне под ноги остатки завтрака, обильно смоченные не успевшим раствориться в крови самогоном. Поросшие густым лесом горы понеслись навстречу, и я закашлялся, подавившись блевотиной. Пилот оглянулся и молча посмотрел на меня с высоты своего презрения.

— Прекрати блевать в кабине, — крикнул в мое ухо Тимур, не удержавшись от замечания, — иначе мы задохнемся.

— Открой окно, идиот! — закричал я, едва не потеряв сознание от очередного невыносимого виража. Мне стало так плохо, что захотелось ударить проклятого пилота по голове, чтобы прекратить его удовольствие от моих страданий. Лучше вместе рухнуть на долгожданную землю и сгореть в очистительном пламени. Я задумчиво разглядывал коротко стриженный армейский затылок, рефлекторно сжимая кулак правой руки.

— Аккуратней заходи на посадку, — приказал Тимур, словно прочитал мои мысли. Скорее всего, он боялся за свои брюки.

— Обратно я пойду пешком, — крикнул я, когда мы, пригнувшись, отходили от вертолета по каменистой качающейся под ногами земле.

— Посиди пока в тени, — заботливо сказал Тимур, увидев подбегающих к нам армейских типов. Я оглянулся в поисках тени и обнаружил большое количество вооруженных людей, снующих в разные стороны, выполняя неведомые мне приказы командования. Воздух был свеж и прозрачен, несмотря на присутствие армейских подразделений.

— Наверное, маневры, — лениво подумал я, подходя к ближайшей пещере. Возле входа маячили демонстративно высокие автоматчики. Скучные лица десанта начали подозрительно быстро менять выражение по мере моего приближения. С одной стороны, их поставили охранять объект от посторонних лиц, а мое лицо выглядело показательно посторонним. С другой стороны, в такой глуши посторонних быть не могло. Напряженная работа мысли могла привести к самым неожиданным результатам, а тем более к рефлекторной работе с затвором автомата.

— Есть фонарь? — спросил я требовательным тоном.

— Никак нет! — хором ответили бравые ребята и сразу расслабились, услышав привычные интонации.

Я пошел вдоль обветренных скал и обнаружил неохраняемый вход в подземное царство. Внутри дрожала прохладная полутьма, словно я действительно находился вблизи преисподней. «Отряхнись в передней перед тем, как войти в гостиную», — вспомнил я совет еврейского мудреца, у которого, несомненно, было другое направление мыслей. Внезапно я почувствовал холод камня, и мои возвышенные размышления были прерваны боязнью застудить седалищный нерв. На этот раз дух оказался сильнее немощи тела, и я остался мыслить на камне, тем более что сидя курить намного приятней.

— Приятно, что вы хотя бы изредка вспоминаете древних мудрецов, — иронично зазвучал в моей голове голос с сильным еврейским акцентом.

— Нет! — закричал я, вскочив на ноги. — Я не желаю иметь с вами ничего общего!

— Знаю, что с вами случилось, — мягко произнес третий. — Я, как бы вам сказать, из другой ассоциации, которая не применяет и не одобряет насилие. Возмутительно! Использовать для своих целей неостывшего духа! Мы же действуем исключительно путем убеждения.

— Надеюсь, вам меня не убедить.

— Позвольте хотя бы попробовать, — льстиво взвизгнул третий. — Как вы думаете, почему вы скрылись в пещере?

— Это просто, — лениво ответил я, — на солнце жарко.

— А почему вы не нашли тень снаружи? Ведь можно было присесть под скалой.

— Там слишком много военных.

— Верная догадка значительно сократит наш диалог, — удовлетворенно сказал третий. — Вы не любите военных, ибо их ремесло — убийство. Ваш уход в пещеру имел символическое значение. Этим вы хотели подчеркнуть, что вы не убийца и не хотите иметь с подобными типами ничего общего. Собственно говоря, вы так мне и сказали.

— Разве это неправда? — неуверенно спросил я.

— Давайте разберемся! — воодушевленно воскликнул голос. — Во-первых, я не убийца, поэтому у нас уже есть что-то общее. Во-вторых, у вас не было намерения убивать людей, которые не сделали вам ничего плохого. Тем не менее, вы подсознательно вините себя за то, что не воспрепятствовали преступлению.

— Мог ли я воспрепятствовать?