Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста
— Понял, — сказал парень.
— Короче, тебе ничего не будет, пока ты в полной несознанке, — повторил установку Береславский. — И кстати, ты ему больше ничего не должен.
Вот это парня заметно утешило. Еще раз пообещав «молчать твердо», он пошел в блокпост звонить начальству.
А Ефим развернулся и поехал собирать своих товарищей.
Они подъезжали к дому, а Береславский все просчитывал, какие следы могли остаться после сегодняшнего инцидента.
У реки их никто не видел. Да и если видел? Рыбачить не запрещено, вон сколько удочек.
Останки кораблика вряд ли найдут — большая их часть расплавилась и сгорела, остальное унесет река. А если найдут, то не идентифицируют. А если идентифицируют, то не сразу.
Теперь о «Ниве». Конечно, такую яркую машину могли заметить из дома Гнедышева. Хотя окна в доме до взрыва были закрыты жалюзи. Да и неизвестно, был ли там кто. И если был, то захочет ли он после смерти хозяина говорить. Правда, могут быть еще камеры слежения. Но это вряд ли. Камеры так далеко не фокусируют. Зачем им другой берег, где и так охрана?
А если и засняли? Да, приезжал на переговоры. Да, общался с охранником на автостоянке. Но это на крайний случай, если прижмет.
От пульта с красной кнопкой уже избавились. Руки спецсоставом вымоют — хоть и бывший, но химик. Даже хроматограф вряд ли покажет следы.
С самолетом пока не решил. Жалко уничтожать. Да и куда его пришьют? А катер, кстати, если докопаются, у них еще вчера украли. Решили позапускать вечерком, а кто-то спер.
Но это — если докопаются.
Оставалась еще его расписка, данная Гнедышеву. Но даже если она «жива», ее вряд ли пустят в дело. А если и пустят — то да, был такой шантаж. Героин, как обнаружили — сожгли. Есть два свидетеля. Ну а Гнедышева, к счастью, кто-то убил. Наверное, такие же отморозки, как он сам.
Нет, вроде все неплохо. На всякий случай решил попозже — недельки через две — позвонить своему товарищу. Как раз тот выйдет из отпуска. Аккуратно расспросить о новостях по этому делу. А если надо — и помощи попросить. У друга — можно.
* * *Но самое главное, что внушало надежды на будущее: Ефим понимал, что «ж…у рвать», как говорят милицейские сыщики, за этого человека никто не будет. Был жив — боялись. Сдох — да и черт с ним.
Глава 26
Новосибирск, 26 июля
Еще один гонорар
Скрепов проснулся в отвратительном настроении.
Его больше не били, но сильнее физической боли угнетала мысль о предстоящем. Сегодня у него еще есть, а вот завтра скорее всего уже не будет.
И самое обидное, что все это, по большому счету, по его собственной дурости.
Нельзя все время идти ва-банк. Когда-то удача все равно отвернется. Да и не было никакой нужды идти на такой опасный блеф с Гнедышевым.
Скрепер просто недооценил своего противника, ориентируясь только на собственные стародавние воспоминания.
А ведь время на месте не стоит. Раз тот сумел стать таким забуревшим, да и просто коли сумел пройти живым через все эти годы, к нему надо было отнестись серьезнее.
Послышался шум отодвигаемого засова, дверь скрипнула, и вошел вчерашний сторож. Принес тарелку с большим куском вареной курицы и двумя кусками черняшки.
— Жри, — незло произнес он.
А он и не злился на Скрепова. Это бизнес. И Виктор имел еще малую надежду на том сыграть.
Боец снял ему «браслеты», но лишь на секунду, Скрепер даже кисти размять не успел. Только перевел руки из-за спины вперед, чтоб можно было есть, и снова в наручники.
Если после еды будет обратная операция, можно попытаться напасть. Хотя вряд ли это нападение станет успешным, оценил узник не столько мощную фигуру охранника, сколько измученного себя.
— Не похоже на последнюю трапезу, — заметил Скрепов, скованными руками неловко отдирая кусок курицы.
— А ты что хотел — марципанов в шоколаде? — хохотнул гнедышевский боец.
— Ну, мои ребята не только марципаны пробовали, — намекнул на возможные блага Виктор.
И это было правдой. Тот же Пашка побывал в лучших ресторанах Москвы, носил дорогие костюмы и спал с шикарными проститутками — Скрепер на человеческий ресурс денег не жалел. Так что Пашкина жизнь была вполне сытой. Вплоть до того печального эпизода с печью. Но об этом вербуемый уж точно догадываться не должен.
— Вы ж столичные, — заметил парень. — А у нас тут все попроще.
— Так я ж не за прописку плачу, — гнул свое Скрепер. Боец вступил в контакт, и это давало надежду.
— Не, мужик, ты меня не соблазняй. Деньги — хорошо, а жизнь — лучше, — вдруг посерьезнел тот. Будущее Скрепера вновь омрачилось.
— Значит, отказываешься от настоящей жизни? — все же сделал он последнюю попытку.
— Я б с тобой поработал, — честно объяснил тот. — Но начальник у меня больно строгий. Вон, видишь, рыбку ловит? — показал он, отодвинув жалюзи на зарешеченном небольшом окне.
Скрепер действительно увидел Петра Николаевича, вставшего ни свет ни заря, в спортивном костюме и с удочкой в руках.
— Судьба, — подвел боец итог вербовке. — Кому рыбку ловить, а кому кормить.
Скрепер жевал курицу без всякого аппетита и уже был близок к панике.
У него всегда была опасная жизнь. Но никогда еще ему не приходилось ждать своего конца, не имея возможности ничего предпринять. И это было страшно.
Он понимал, что еще немного — и его казавшаяся железной воля будет окончательно сломлена. Еще одна радость подонку Гнедышеву.
Нет, надо решаться сейчас. Пусть шансы маленькие, но он попытается.
Если удастся сломать охранника, то тогда шансы появятся точно: несмотря на чуть приоткрытую фрамугу, до него не доносилось ни звука. Значит, людей в доме либо нет, либо очень мало.
Что ж, решение принято. Теперь только не упустить момент с переодеванием наручников. А может, ему прямо в наручниках, двумя руками врезать, когда не ждет?
И в этот момент дом так тряхнуло, что оба свалились на пол. Потом раздался ужасающий громовой раскат и хрястнули из окон разбитые стекла. Когда Скрепер пришел в себя, его переполнила страстная надежда.
— Теперь глянь, чудило! — попросил он охранника. — Может, и нет уже твоего начальника?
Тот как завороженный снова отвел жалюзи. В окно без стекол сильно задуло. Но это не мешало увидеть черную холодную воду там, где недавно изволило удить рыбу его величество.
— Ну что, парень, умею работать? — зло сказал Скрепер. — Кто круче, я или твой хозяин?
На секунду Скреперу и в самом деле показалось, что Гнедышева взорвал именно он, взорвал всей силой своей сконцентрированной ненависти.
— Давай снимай свои железки, — протянул Скрепер руки. — И будешь делать, что я скажу. И станешь богатым и счастливым.
Парень секунду подумал и достал ключи.
Еще через час Скрепов уже подъезжал к городу на заднем сиденье мотоцикла. Шоссе было по-утреннему пустынным.
Теплый ветер приятно обвевал непокрытую голову — второго шлема у хозяина мотоцикла не оказалось.
Виктор держался за своего водителя-спасителя, а сам думал, что делать дальше.
В доме Гнедышева и в самом деле больше никого не оказалось. «Среда — священный день», — не слишком понятно объяснил его бывший телохранитель.
Мимо сторожа на пристани вообще прошли мгновенно.
— Ты ничего не видел, — сказал ему новый боец Скрепера, и охранник радостно замотал головой. Ему так тоже было спокойнее.
Про порошок знали только Скрепер, покойный Гнедышев и Али. И еще парень, за чьи бока сейчас держался Виктор.
Боец мог бы сильно пригодиться в будущем — в схватке с тем же Али. Но если уж он с Пашкой не стал делиться, то есть ли смысл брать в долю чужого? Да еще со связями местными? А может, он сейчас вообще едет из одной тюрьмы в другую?
Скрепер крикнул в ухо водителю:
— Притормози, мне отлить надо!
Тот сбросил газ и через несколько метров остановился.
Скрепер отошел по пыльной траве в кусты, действительно справил малую нужду, сквозь ветки наблюдая за бойцом.
Тот сначала сидел в шлеме, потом, устав ждать, снял его.
— Ты там не заснул? — минуты через четыре крикнул мотоциклист.
— Тут хрен заснешь! — откликнулся Скрепер. — И в самом деле Сибирь — страна чудес.
— Клад, что ли, нашел? — заинтересовался тот и голову повернул, пытаясь разглядеть через листья, чем там занимается его новый хозяин.
— Не то слово, — намеренно тихо ответил он. Но парень, теперь стороживший каждый звук, услышал, слез с мотоцикла и быстро направился на голос.
Скреперу совсем несложно было зайти сзади и нанести удар крепкой корягой. Тот упал сразу, без крика.
Скрепер же бил до тех пор, пока не убедился, что его вновь приобретенный союзник уже покинул этот мир.
«Кому ловить рыбку, а кому — кормить», — вспомнил он недавние слова убиенного. И ведь наверняка не думал, гад, что кормить — пусть не рыбок, а лесных червей — придется именно ему. Да еще так скоро.
