Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон
Как–то товарищ из комнаты рядом рассказал, что трахает бабу за сорок лет. Она так надоела, что не знает как избавиться. Если Дока желает, пусть присоединяется, мол, после совместного секса хоть повод появится послать подальше. Добавил, что подруга не против сама. Он нехотя согласился, заниматься любовью с женщиной в возрасте было как–то неприлично. Но от сексуального перевозбуждения снова спасал лишь опротивевший до блевотины онанизм, а после любви с подружками наступало душевное равновесие. Вечером он побрился, надушился одеколоном и отправился в назначенное место встречи. Товарищ и его партнерша, огромная баба под пятьдесят лет с необъятным животом, пунцовыми щеками и толстыми руками, уже пританцовывали возле винного магазина. Купив три бутылки вина, компания отправилась на берег Днепра. На обломке скалы, одним концом уходящим под воду, а другим утонувшим в береговом песке, они разложили закуску, поставили емкости с хмельным напитком. Дикое неухоженное место слабо освещал единственный фонарь на столбе у дороги вдоль реки, в темноте гремела бурными потоками воды близкая плотина. Баба не переставая сыпала мелким смешком, зыркала на Доку слезящимися от ветра лупалками. Она как бы приценивалась, а он стеснялся нахальных взглядов, отворачивался в сторону.
Первую бутылку оприходовали мигом, будто не приносили с собой, вторую растянули минут на двадцать. После чего знакомый расстегнул пуговицы на пальто, уверенно взялся за ремень.
— Так, пора работать, — с напускной дерзостью громко сказал он.
Тостушка мигом задрада подол платья и сняла так знакомые Доке теплые рейтузы с начесом. Аккуратно сложив их на камне, разлеглась на нем сама, раскидала ноги в разные стороны. Дока видел, как приблизился к ней знакомый, как стоя задвигал задницей. Появившееся было чувство возбуждения вяло пошевелило член в штанах и, не набрав нужной силы, исчезло. Дока забеспокоился, что с таким настроением имеет все шансы опозориться. После ребятам в общежитии не докажешь, что не желал трахать годившуюся в матери бабу. Плеснув в стакан вина, выпил и отошел в сторону, пытаясь расшевелить угасшую волну. Она будто в песок просочилась. Меж тем, изредка оглядываясь на Доку, товарищ продолжал прилежно работать нижней частью туловища. Прошло минут пятнадцать, Дока принялся руками разминать онемевший свой писюн, но тот словно усох.
— Что–то у меня не получается, при посторонних кончить не смогу, — послышался голос знакомого. — Может, ты попробуешь?
Подруга грубо засмеялась, по матерински похлопала ладонью его по щеке:
— Паши, милый, я еще не разогретая. Кончать он собрался…
— Качай, качай, я попозже, — надрывно отозвался и Дока.
Он уже откровенно взялся за возбуждение не желавшего просыпаться члена. Зажав между ладонями, раскатывал его как дикари палочку для добывания огня. От грубых мозолей сморщенная кожа принялась нестерпимо гореть, в яичках появился болезненный зуд — никакого толку, писюн будто самостоятельно решил не позорить себя близостью с неряшливой теткой. Тогда Дока напряг бедра с ягодицами, усилием воли представил себе пятнадцатилетнюю подружку лупоглазой танцовщицы, с которой удалось переспать всего одну ночь, и просто погладил половые органы. Через минуту по прежнему не ощущавший прикосновений член шевельнулся, в области уздечки зазудело желание. Скоро он, обласканный вниманием, торчал как было надо, с одним недостатком — он был готов опростаться семенем немедленно.
— Не могу, не получается, — снова донесся голос знакомого. — Иди завершай дело, иначе она нас обоих отмудохает.
— Безо всяких сомнений. Привели, выблядки, а трахать за них дядю зови, — отчеканила похожая на разложенную на камне огромную черную тушу его партнерша. Наверное, она успела захмелеть, потому что когда обратилась к Доке, в грубом голосе прозвучала явная угроза. — Эй, на берегу, что ты там притих? Дуй сюда, иначе обоим яйца оторву.
У Доки катастрофически начала исчезать охота. Заметив, что товарищ отошел от камня, он приблизился к бабе, суматошно направил сникающий член в слякающее влагалище. Показалось, что оно похоже на одну из черных дыр в космосе — такое же холодное, бездонное, заполненное одними угрозами. Торопливо задвигав задницей, постарался слабую волну возбуждения не загасить совсем. Он успел почувствовать, как семя по каналу выползло наружу, словно писюн с усилием выдавил зеленые сопли, как моментально сморщилась кожа на нем и на яичках, будто ее продрал ядреный мороз. Сексуального удовлетворения не последовало, оно так и осталось греметь внутри никуда не годным пережженным кирпичом. Он уже хотел отклеиться, ощутив, что обильные выделения из резко пахнущего влагалища по лобку устремились в промежность, когда тетка облапила его за плечи широкими крестьянскими ладонями, привлекла к себе и, басовито покряхтывая, нацелилась таскать по низу огромного своего живота как по стиральной доске.
— Вот теперь дело будет, — радостно гоготнул в трех шагах приводивший себя в порядок закомый. — Я же говорил, что бабушке меня одного мало.
Скованный смешанным со стеснительностью чувством слабого извержения семени, некоторое время Дока с покорностью отдавался во власть сильным рукам, ерзая по залежам жира взад–вперед. Но скоро все существо его воспротивилось откровенному насилию, он попытался вывернуться. Баба напряглась, на мгновение замерла в странноватом положении, и вдруг осела враз подтаявшим сугробом, дохнула в лицо запахом протухших яиц, заголосила в полный голос:
— Вы–ый–й-й-й, не могу–у–у… Ах ты, родненьки–и–ий-й, дове–е–ел меня-а до ха–аты–и-и …
Выскользнув из объятий, Дока откачнулся, с отвращением посмотрел на дрыгавшую ногами тетку, на заросшую черным волосом безразмерную половую щель, дальше переходившую в два разделенных глубоким оврагом трясущихся студнем окорока. Затем перевел взгляд на распахнутое пальто, из–под которого виднелись сползшие на ботинки брюки. И застыл с открытым ртом. Полы пальто, рубашка и брюки оказались густо измазанными белыми выделениями. Наверное, товарищ тоже сумел опростаться, но признаваться в этом не пожелал, решив показать свою мужскую силу.
— Ну, ты молодец, — тот уже стоял рядом, похлопывая Доку ладонью по спине. — Сколько ее ни трахал, доводить до хаты так и не получалось.
— Она довела себя сама, — вытаскивая носовой платок, брезгливо взялся оттирать одежду партнер. — Родненькая, блин… Знал бы, десятой дорогой обошел.
Перед самым Новым годом Доке от бывшей жены неожиданно пришло письмо. Они не переписывались, лишь вначале обменялись адресами. Прочитав послание, он забросил его в тумбочку. Возвращаться на родину не хотелось, на новом месте перспектива выйти в люди была все–таки основательнее. Он чувствовал, что с каждодневными пьянками пока в силах справиться самостоятельно, главное, на рабочем месте его ценили, обещая в скором времени перевести начальником смены. Как в институте, так и на заводе, он с прилежностью вникал в тонкости производства, выводя в передовые коллектив бригады. К тому же, участие в художественной самодеятельности делало его заметным человеком, прибавляя баллов по графе общественная работа. В общежитии он стал полноправным авторитетом, ребята объявили его королем. Чего не хватало, так это охочей до секса постоянной партнерши. Как ни выкручивался Дока, по жизни двойные стандарты рушили все планы на этот счет. На работе надо было держать себя в руках, в общежитии не давали спокойно осмотреться друзья.
Наступил Новый год, который он, отказавшись от предоставленного администрацией небольшого отпуска, решил провести со ставшим родным коллективом. После концерта в цеху, руководитель музыкально–инструментального ансамбля объявил, что на встречу Нового года они приглашены в женское общежитие при заводе. У Доки было достаточно знакомых девушек, приехавших на предприятие из Западной Украины и проживавших там же. Они часто смеялись над ним, предлагая правильно произнести фразу: на полыци лыжить пивполяныци. Как он ни старался, западянки все равно покатывались со смеху над его москальским акцентом. Все они не отказывали в дружбе, ставя одно условие — рукам волю не давать.
Концерт начался не в актовом зале общежития, а прямо на лестничной площадке, в коридоре. Дока терзал гитару как заправский лабух, он обладал исключительным чувством ритма. Ребят из ансамбля облепили молоденькие девушки, звонкими голосами они подхватывали мелодию, которую задавали музыканты, и доводили ее до конца самостоятельно. Оставалось только подыгрывать. Одна из подружек, давно набивавшаяся в друзья, в этот день особенно плотно прижималась к Доке. Когда подоспело время садиться за накрытые столы, она опять оказалась рядом. В этот раз Дока разрешил себе отвязаться по полной программе. Вместе с подружкой он опрокидывал одну рюмку водки за другой. Затем все выходили в коридор, пели, плясали, смеялись, обнимались, и снова возвращались к уставленному спиртным с закусками столу. Дока видел, что является центром внимания, можно было приглашать любую девушку, ни одна не отказала бы в близости. Но поначалу прибившаяся подружка не спускала с него зорких глаз. Скоро он почувствовал, что перебрал лишнего, голова стала покруживаться, пальцы захватывать не те струны. Никто не обращал на фальшивую игру внимания, лишь бы любимые всеми лабухи присутствовали на празднике. В конце концов ему пришлось передать гитару более трезвому парню и включиться в общее веселье. В какой–то момент он с подружкой оказался зажатым в темном углу просторного коридора. Ощутил вдруг, как приникла к нему она разгоряченным телом, как подставляет пылающие щеки и сама жадно ловит его губы. Голова закружилась еще больше, ноги стали ватными. Вместо сексуального возбуждения изнутри поднялась мутная волна тошноты. Борясь с нею, Дока вяло отвечал на страстные поцелуи. Девушка вжималась, мяла и тискала его, а ему нечем было дышать. Наконец, он оторвался от стены, устремился по коридору в поисках туалета, или хотя бы мусорной урны. Подружка не отставала ни на шаг, наоборот, сама показала дверь в туалетную комнату. Когда отблевался и вышел, снова прильнула всей ладной деревенской фигуркой, не обращая внимания на потеки рвоты на его рубашке. Не в первые Дока подумал о том, что пьянка и секс несовместимы, сколько случаев было упущено из–за обычного неумения держать себя в руках, сосчитать не представлялось возможным.
