Елена Травкина - Завтра будет среда

Изощренней пытки придумать было сложно: отовсюду на Митьку глазели ненавистные анимешные мальчики и девочки с разноцветными волосами. Не то что у него в комнате - два постера, зато какие! С братьями Газолями и Леброном Джеймсом. Исподлобья, точно, и вправду, в тюремной камере, Митька глянул на сестру, а потом уселся на ковре по-турецки. Даже на чужой территории он предпочитал жить по своим правилам.

В тишине звуки казались преувеличенными. Часы тикали по нервам, словно отсчитывали секунды до взрыва. Ду-май, ду-май…

Хорошо такой, как Юлька: дали в руки книжку – и год из дома не выйдет. Она вон даже с дивана не поднялась, не факт, что вообще появление брата заметила. А Митьке впору вешаться от мыслей, что пацаны пошли записываться в баскетбольную секцию без него. Их-то возьмут, а он состарится и умрет в этой жуткой комнате с анимешными чудовищами.

Ду-май, ду-май…

А если через окно? Митька подскочил к подоконнику и уперся лбом в стекло, пытаясь разглядеть, сколько там воздуха – под третьим этажом. Воздуха было много, гаражи казались собачьими будками. Но если взять, например, волейбольную сетку, что лежит на антресолях…

Митька развернулся и наткнулся на бдительный Юлькин взгляд:

- Только попробуй. Мотю позову.

- Стукачка. Рассказать, что с доносчиками в Стамбуле делали?

- Да ты понятия не имеешь, где Стамбул находится. А туда же.

Митька ехидно улыбнулся. Кого-кого, а свою сестру он знал. Близнецы как никак.

- Стукачка-стукачка. И мозги у тебя рыбьи.

- Я не стукачка, - зацепилась за крючок Юлька и, захлопнув книжку, медленно поднялась. – Я хочу, чтобы все честно было. И мозги у меня получше, чем у некоторых. А ты, ты …

Договаривать сестра не стала: Митька показал ей внушительных размеров кулак. Семь бед один ответ. Теперь можно и третью за неделю драку устроить.

Юлька фыркнула: сила есть, ума не надо - и снова свернулась на диване.

Копаясь в старом хламе на антресолях, Митька размышлял, зачем они вообще нужны – девчонки? Мама – это понятно, но Юлька – белобрысая, худая и вредная? Однажды он спросил об этом у Матвея, но тот, щелкнув брата по лбу, с умным видом сказал только: «Вырастешь – поймешь». Хранитель Тайн, ага. Как начинаются дети, Митька знал уже года полтора и примерно столько же таскал из Мотькиного комода резинки с трудным названием «презервативы». Прикольный, как оказалось, гаджет. Залить воды литра три и уронить с балкона – эффект оглушительный во всех смыслах. Но вот вопрос о девчонках так и остался непроясненным.

Нащупав край веревочной сетки, Митька потянул. Тянуть было неудобно – он и так уже прогнулся назад, как рыбак, которому повезло с уловом. Сетка шла туго. Но ведь не налим же в ней застрял, в самом деле?! Митька дернул – и чуть не слетел с покачнувшегося стула. Заорал, чтобы удержать равновесие – задравшиеся ножки стула с грохотом вернулись на пол, а с антресолей на Митьку обрушилась лавина.

В комнате все замерло.

Дверь приоткрылась, Матвей трассирующим взглядом прошелся по родственникам и бросил: «Убрать». Закусив губу от смеха, Юлька снова уткнулась в книгу. А Митька, потирая ушибленное плечо, скорбной статуей застыл над холмиком из потрепанных книг и старых игрушек. Невыполнение Матвеева приказа грозило тем же, что и его кулак Юльке. О баскетбольной секции следовало забыть навсегда.

Кирпич был тяжелым, шершавым и … ледяным. Даже странно: апрель на дворе. Митька выпутал кирпич из сетки, провел пальцем по рельефным буквам - «А» с завитушкой, «П» как римская двойка – и прицельно дунул красной пылью по ближайшему постеру.

- Представляешь, если бы эта махина дала мне в лоб?!

Юлька рассеянно взглянула на брата и пожала плечами:

- Может, человеком быстрее бы стал.

- Откуда он здесь? Дом панельный. А кирпич старше дома, факт.

Юлька не отвечала, и Митька выдвигал версии – одну изящнее другой.

- Из золота? Как в «Людях Икс». Ну, типа золотой. Или им замочили кого-нибудь? А потом в сетку – чтобы улик не было?

Митька с усилием замахнулся: да уж, таким камушком… И вздрогнул. Старые, еще бабушкины, часы натужно ударили в первый раз.

Бооом! – и распахнулись стеклянные двери спортивного комплекса.

Бооом! – и румяные тренеры вышли навстречу олимпийским надеждам.

Бооом! – и вот пацаны уже бросают по кольцу: с места, в прыжке, из-за спины.

Митька сжал пальцы сильнее – кирпичный холод побежал по руке, замораживая вены и слезы. Если бы только Матвея не было дома…

Дверь открылась так неожиданно, что Митька выпустил кирпич из рук и взвыл, запрыгав на одной ноге.

Матвей подозрительно оглядел кирпич, скачущего Митьку, Юльку, решая, судя по всему, кто из них более адекватен, и выбрал сестру:

- Значит, так, мелочь. Мне нужно уйти. Срочно. Вы сидите дома и ждете, когда я вернусь. Телек включайте, разрешаю.

И испарился так же внезапно.

- Дела…

Митька допрыгал на одной ноге до дивана и, сняв носок, ощупал пальцы: синяки не страшно, лишь бы не перелом. Потом опустился на ковер и на четвереньках дополз до кирпича. Там и затих.

Юлька, убедившись, что смерть от увечий никому не грозит, потеряла к брату интерес. И напрасно.

О чем-то усиленно размышляя, Митька приподнял кирпич и разжал пальцы. Снова поднял и снова уронил. Оконные стекла дружно охали в тон негромкому буханью, и Юлька закрыла книгу, намереваясь сделать с братом то, чего не сумел кирпич раньше.

- Не надоело?

- А вдруг это он. Вдруг он желания выполняет?

- Одиннадцать лет человеку… В деда Мороза тоже веришь, мальчик?

- Дура, - привычно откликнулся Митька. – Сколько было шансов, что Матвей отойдет от компа? Ни одного. У него там битва с драконом: никакое цунами с места не сдвинет.

- Чушь.

- Да? – Митька скорчил дурашливую гримасу и вновь занес руку над кирпичом. – Тогда… Хочу, чтоб у тебя вырос второй нос…

Сестра скривилась скептически, но книгу отложила.

Медленно опускаясь, Митькина рука извивалась, как удав Каа. Ниже, ниже - и, когда пальцы были уже в сантиметре от кирпича, Юлька не выдержала:

- Не смей, дурак! – и белобрысая торпеда снесла брата с ног.

Отсмеявшись, поверженный Митька подхватил носок и похромал в прихожую:

- Ладно. Я побежал. Вдруг повезет.

- А что мне с ним делать? – Юлька покружилась по комнате и, не найдя, куда бы зашвырнуть, водрузила кирпич на стол. – Уронить на тебя с балкона?

- Я те уроню! – пригрозил Митька. Открыл входную дверь, но вернулся как есть: в куртке и кроссовках - и погладил шершавую кирпичную спинку.

- Ты с собой его возьми! На поводке! – покричала вслед Юлька. Но брат уже не слушал ее, перепрыгивая сразу через три ступеньки.

Вечер выдался шумным и суматошным.

Митька прибежал домой за пять минут до отца и сразу нырнул в туалет – подальше от разъяренного Матвея. Там и сидел анахоретом, пока остальное семейство, удивленное маминым запозданием, решало, что готовить: макароны или пельмени. Сошлись на последних, закинули в воду и забыли. Пельмени разбухли, развалились - распахнули устричные пасти, насмехаясь над  безруким поколением next. Расстроенная Юлька готова была уже принять вегетарианство, но папа заявил, что все под контролем, и с помощью сметаны и укропа придал продукту товарный вид.

Пересчитав пельмени, Матвей с тарелкой отправился к компьютеру.

Тут и младший брат вышел на разведку. Тут и мама подоспела.

За ужином Митька вел себя странно. Ел, не глядя, давился и все подмигивал сестре, как будто в секции его напугали до нервного тика. Юлька уже и одну бровь подняла – не понимаю, мол - и пальцем у виска покрутила, но Митька продолжал играть в гляделки, пока отец не прекратил это одним единственным вопросом:

- Ну-с, и какая муха вас укусила, молодой человек?

Со стола сегодня убирали женщины, но Митька топтался на кухне, как стреноженный, словно боялся, что сестра сбежит куда-нибудь. Юлька методично приводила в чувство захлебнувшиеся тарелки, а он мычал из-за плеча:

- Юля… Ну, Юля… Ты скоро?

Юлька закатывала глаза и отвечала:

- Сейчас.  

А через минуту диалог повторялся снова.

Наконец Юлька закончила спасательную операцию и выразительно посмотрела на маму:

- Еще что-нибудь? Ты устала … наверное.

Та отмахнулась:

- Иди, я сама справлюсь.

Митька оборвал себя на полумыке, ухватил сестру за рукав и молча потащил в комнату. Опасливо обошел по дуге Матвея и, только усадив Юльку на диван, спустил пар:

- Ты не понимаешь, что ли? Я тебе весь ужин мигал! Это кирпич!

- Чего я не понимаю? При чем здесь кирпич?

- Я прошел, балда. В секцию. Там уже закончили отбор. А когда я влетел в зал, сделали исключение и подождали, пока я переоденусь.

Юлька внимательно оглядела брата с ног до головы: признаков лихорадки заметно не было - и осторожно уточнила: