Ксения Букша - Мы живем неправильно
Ему долго не спалось. В стенах неприятно шумело. С закрытыми глазами этот шум напоминал Анисимову треск костра. Вскоре к шуму добавился запах гари.
Встревоженный, Анисимов встал, включил свет и выглянул в коридор.
Там ничем не пахло. Все же Анисимов дошел до поворота к лестнице и еще раз понюхал воздух.
«Наверное, из форточки надуло», – подумал Анисимов, но тревога осталась.
Он снова лег. Звуки усиливались. К треску добавился гул – не то подпевания, не то поднывания, не то стоны. – «И захочешь не уснешь», – подумал Анисимов, ворочаясь с боку на бок. Сна не было ни в одном глазу. Тогда Анисимов решительно встал, оделся, запер номер и отправился в холл пить кофе и разгадывать кроссворды.
Уснул Анисимов под утро, и если бы не будильник на мобильном телефоне, то, конечно, он бы проспал.
Кончался август. К полудню становилось жарко: солнце из-за серых туч нагревало город. Иногда прыскал дождь, ненадолго смачивая асфальт. С залива дул теплый ветер.
– Что у вас там за привидения наверху? – пошутил Анисимов, отдавая ключи девушке на ресепшн. – Всю ночь что-то гудит, стонет и трещит.
– Ветер, наверное, – ответила девушка.
Анисимов бодрым шагом вышел на улицу. Ему хорошо описали, куда идти, фирма находилась неподалеку. Василий быстро сориентировался по вывескам, бензоколонкам и дорожным знакам и спустя полчаса уже погрузился в изучение методик, за которыми провел целый день.
Часа в четыре позвонила жена. Спросила, благополучно ли Анисимов приземлился. Хотя ответ был очевиден, Анисимов принялся уныло и подробно докладывать ей о полете. Жена при этом постоянно перебивала. Слушать ей было неинтересно, а звонила она в основном для порядка. После звонка настроение испортилось. С утра Анисимов думал после работы отправиться в центр, посмотреть Неву, Петропавловскую крепость и другие достопримечательности, но к вечеру так устал, что заменил все это бутылкой пива.
Однако настроение становилось все хуже. К унынию добавилась тревога. Анисимов всегда считал себя человеком спокойным, уравновешенным, малоэмоциональным, но он ошибался. Эмоции, предчувствия жили в нем, хоть он и не давал им собой управлять. И вот теперь, в чужом городе, под сумрачными, жаркими тучами позднего августа, предчувствия и эмоции так и нахлынули на Анисимова. Он вспомнил себя в младшей группе детского сада: как его впервые привели туда и как он сидел на корточках у батареи, глядя на маленькие свои сандалики и на колени в колготках.
Теперь Анисимов курил у окна, наблюдая за тем, как внизу бесконечный поток машин поворачивал с Лермонтовского проспекта на Рижский и с Рижского на Лермонтовский. Сердце колотилось. Спать не хотелось. Свет выключать тоже.
«Что за фигня!» – подумал Анисимов, волнуясь.
Он снова оделся. Ладно, подумал он. Хоть ночь и не белая, я проведу ее на улице. Пойду в центр, погуляю, посмотрю Неву… Только бы не оставаться тут. И что, всю ночь будешь гулять? – спросил он себя. А завтра как? Тоже на улице спать? Придурь какая-то… Ладно, сегодня погуляю, а завтра, может, будет полегче, сказал он себе, решительно оделся и вышел в коридор.
В лифте Анисимов еще раз мысленно поблагодарил себя за то, что не лег спать. Через холл он прошел быстрым шагом, не глядя по сторонам. Быстро отдал ключ девушке с ресепшн и вымелся в темноту, где теплый ночной ветер чуть шевелил ветки кустов. По инерции он пробежал еще метров тридцать, затем отдышался и пошел спокойнее.
Он шагал по Лермонтовскому проспекту в сторону центра. Сердце понемногу успокаивалось. «Интересно, хорошо жить в Питере?» – думал он. И приходил к выводу, что, наверное, так же, как и на Урале. Это как жена. Сначала думаешь, что она единственная и любимая, а потом… да нет, и потом думаешь так же… просто как бы тональность меняется. Сначала «только она!», а потом «конечно она, а кто же еще». И вроде любишь, но проявлять любовь становится лень. А зачем? И так ведь все нормально… нормально…
Глаз Анисимова и одновременно его ухо вдруг уловили нечто совершенно ненормальное. На углу переулка, неизвестно как называвшегося, два мужика – парня? – приставали к девчонке. Или к мальчишке, но визжал он как женщина. Анисимов внутренне замер, но продолжил шагать вперед.
– Эй, ребята! – позвал он громко. – Вы че делаете?
Парни брызнули в разные стороны, будто ничего и не произошло: один драпанул на другую сторону улицы, второй скрылся в переулке. Девчонка распрямилась. Она всхлипывала. Анисимов приблизился к ней.
– Спасибо! – пискнула девчонка.
– Ты чего ходишь в такую поздноту? – рявкнул Анисимов.
– С дежурства возвращалась, – ответила она, вытирая слезы.
Анисимов вдруг понял, что девушка старше, чем ему показалось сначала.
– Я вас за школьницу принял, – сказал он. – А что, муж вас не встречает?
– То есть если я не школьница, то уже обязательно замужем?
– Ну, давайте я вас провожу, – сказал Анисимов.
– Снаряд два раза в одну воронку не падает, – сказала она.
Анисимов рассмеялся.
– Это вы в смысле того, что после тех хулиганов меня бояться уже не надо? Или в смысле того, что теперь-то уж вы и одна дойдете без приключений?
– Да мне еще далеко идти. Что вы будете…
– Пойдемте! – приказал Анисимов.
Они пошли.
– Дежурство, значит? – спросил Анисимов через несколько минут, когда они шли через мост. – А где работаете?
– В клинике.
– А-а. Врач.
– Пока еще не совсем.
– А-а, – сказал Анисимов и зачем-то прибавил: – У меня брат массажист. А вы кто? Хирург?
– Анестезиолог. Но пока еще не совсем.
– Я не волшебник, я только учусь, – сказал Анисимов.
Слова слетали с губ сами, первые попавшиеся. Анисимов не думал о том, какое впечатление производит. Из-за темноты казалось, что они идут очень быстро. Они проходили под фонарями, и тени быстро укорачивались, удлинялись, наслаивались друг на друга.
– А вы кем работаете? – спросила она.
– А зачем вам? – спросил Анисимов. – Просто так? Ну, инженер я. Или, можно сказать, скорее менеджер. Тоже с медициной связано, но не напрямую. Очень косвенно. Работаю с людьми.
– А-а, – сказала она.
Анисимов посмотрел на нее искоса. Такая невысокая, белые волосы, курносый нос, сумка на боку. Черт их знает, этих девушек, чем они только не занимаются. Кто анестезиолог, кто автомеханик.
– Пришли, – сказала она вдруг.
– Уже? – удивился Анисимов. – Вы же сказали, далеко.
– А что, близко?
– Быстро пришли, – сказал Анисимов, оправдываясь, и стал хлопать себя по карманам, желая отыскать мобильник и посмотреть, который час. – Ну что, до свидания?
– До какого свидания?
– Ну, так говорят. Не говорить же «прощайте!», звучит как в кино.
– Тогда до свидания, – согласилась девушка и вошла в подъезд. Анисимов сделал три шага назад и увидел в окне, как она нажимает на кнопку и вызывает лифт.
Анисимов медленно повернулся и пошел назад. Он думал о девушке. Почему-то Анисимов решил посчитать, насколько она моложе него. Если не совсем медик, но уже дежурит? Как это называется: интерн? Значит, получается, шестой курс медицинского или что-то в этом духе. Двадцать два, двадцать три года, ему тридцать восемь – на пятнадцать лет старше.
Анисимов вышел со двора на улицу, покрутил головой. Улица была пуста и пряма. Направо? Налево? Проходили они мимо того темного сада или нет? Анисимов вдруг понял, что не помнит дороги. Он посмотрел на название переулка: какой-то Слесарный. Ну и куда идти? Или у кого спрашивать дорогу?
Анисимов дошел до перекрестка. Название улицы вновь ничего не говорило ему. Главное, все перпендикулярно и всюду темнотища. И безветрие. Три часа пятнадцать минут! Куда его занесло? Слепые окна домов со всех сторон смотрели на Анисимова. Неожиданно он почувствовал прилив дурноты и страха: это было уже не прежнее безотчетное беспокойство, а настоящая паника, полуобморочная, тошнотворная. Темнота вокруг сгустилась, позеленела. Анисимов чувствовал, что умирает, но не мог пошевелиться, позвать на помощь. Его мягко притянуло к тротуару, он ощутил щекой асфальт, показавшийся горячим и мягким. Вон и зеленый квадратик горит – Exit… Это значит – выход, исход…
– Я умираю? – спросил он вслух, но голос не звучал. Анисимов прокашлялся и повторил: – Я умираю?
Засмеялись несколько голосов. Анисимов открыл глаза.
– А что это было? – спросил он вслух. – Вы кто?
– А вы кто?
– Не знаю, – сказал Анисимов. – А кто я?
– Это у вас надо спросить. У вас в кармане найден паспорт на имя Василия Анисимова. Вы ведь Василий Анисимов?
– Нет, – сказал он.
– А кто же?
– Не знаю. Забыл.
Он действительно забыл. Именно забыл, то есть, он понимал, что вроде бы должен знать – но при этом не знал. Как будто шкаф сохранился, но все полочки на нем вдруг оказались пустыми.
Глаза понемногу привыкали к свету. Анисимов осторожно приподнялся: полумрак, большое окно, гигантская зеленая человеческая фигура в углу комнаты.
