Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)
– Обычным. Хоть сегодня поговорю с женой – все равно это уже не брак, а сплошная фальшивка. Объяснимся, договоримся. Разведемся. И я наконец сделаю тебе предложение. Мы поженимся – вот тебе и законность. Ты же знаешь, я только этого и хочу.
– А я не хочу, – вздыхала Настя. – Не хочу, чтобы по моей вине другая женщина испытала то, что когда-то пережила я. Это было просто ужасно. И я сама была ужасна, потому что ничего не соображала от горя и растерянности. Не могу я так, не могу. На чужом несчастье…
Женя разводил руками и думал, что не вечно же все это будет продолжаться. Он давал Насте время, но понимал, что жить с женой, с которой его давно ничего не связывает, все равно не сможет.
Настя не раз слышала его отрывочные, почти враждебные разговоры с ней по телефону и нервничала. «Ну что еще?.. Да!.. Нет!.. Спрашивала уже!.. Нет, не знаю, когда вернусь!..» Она как будто слышала не только его, но и ее реплики. Она ясно представляла себе те искусственные интонации, с которыми говорила разлюбленная жена, пытаясь скрыть горе и страх надвигающейся потери. Эта невольная фальшь загнанного человека вызывала еще большее раздражение у Женьки. Это был так знакомый Насте замкнутый круг, из которого не выбраться, не разорвав его. Ей казалось, она слышит не только слова той женщины, но и подавленный крик ее боли. И в эти минуты Настя вспоминала себя пятилетней давности – растоптанную, не умевшую ни смириться, ни защититься, униженную и добровольно унижающуюся, беспомощную и одинокую. Она понимала, что в результате жалеть ей не о чем. Разве что о том, что тогда не сумела вести себя достойно. За теперешнюю свою жизнь она могла только благодарить судьбу. Для нее, когда она научилась действовать и верить в себя, все сложилось куда лучше, чем было в браке. Но не сочувствовать, не сжиматься от чувства вины по отношению к той женщине, которую медленно и жестоко покидал Женя, Настя не могла…
Из мучительных размышлений ее выдернул призыв мамы.
– Настюш, к телефону, – говорила та, протягивая трубку. – Точно не уверена, но, по-моему, это твой бывший, – добавила мать, изумленно пожимая плечами.
– Какой бывший? – опешила Настя.
– Ну… Не знаю какой. Может, и не он. Ты трубку-то возьми.
Мишин голос она узнала сразу, хотя он звучал неуверенно. Миша сообщил, что находится неподалеку от ее дома и хотел бы увидеться с сыном. Сказал, что сожалеет… Объяснил, что жил в другом городе, что были проблемы…
Настя слушала равнодушно. Его смущение, его неприятности, о которых он успел упомянуть, не трогали ее и не вызывали никакого сочувствия. А от внезапно обострившихся родительских чувств бывшего мужа она даже испытала мгновенную досаду.
– Ты понимаешь… Мальчик ведь растет… Он же… Отец нужен, – бормотал Миша. И Настя вынуждена была с ним согласиться. Все-таки речь шла не о ней, а о сыне.
– Хорошо, – сказала она. – Нужен, так нужен. Только не сегодня.
Саша, по ее мнению, должен был сначала привыкнуть к самой мысли о вернувшемся в его жизнь папе. Да и не стоит перевозбуждать ребенка перед сном, – решила она, по привычке деловой женщины обдумывая уже практическую сторону вопроса.
– Сделаем так, – подытожила решительным тоном. – Завтра я с ним поговорю о тебе, и, если все пройдет гладко, и он тебя вспомнит, и не будет против… Ну тогда ладно, тогда придешь к нам вечером… в гости. Посмотрим, что из этого выйдет…
И Миша, трепеща от волнения и надежды, остался дожидаться завтрашнего Настиного звонка. А Настя… Настя думала о предстоящем визите Мишки как о неприятной, но неизбежной помехе в уже установившемся течении жизни. «И зачем ему вдруг понадобился сын? – размышляла мимоходом. – Но что поделаешь – родной отец. Пусть, раз уж так вышло…»
Михаил пришел с подарками для мальчика, с цветами и тортом.
– Хотел еще шампанское, – промямлил, вручая букет и торт. – Но не знал, как вы к этому отнесетесь.
– Да уж, – заметила Настя. – Случай, похоже, не тот.
Саша, страшно обрадованный возвращением отца и в нетерпении его ожидавший, выскочил в прихожую. Отец с сыном обнялись. И Настя, любуясь своим мальчиком, с облегчением подумала, что было правильно допустить Мишку к сыну, и что ее милый Саша сейчас явно выглядит счастливым. Он тянул отца за руку, не спуская радостных глаз с его лица. Настя даже удивилась, до чего еще не испорчен пубертатом ее двенадцатилетний ребенок. До чего он пока мягок и добр, и открыт всему хорошему, и чужд осуждения. Он так был раскован, он так был свободен в своей радости и возвращенной любви к отцу! А вот Мишка, ошеломленный горячим приемом, оказанным сыном, кажется, совершенно не знал, как себя вести. Он то и дело растерянно оборачивался к Насте, ища у нее не то поддержки, не то подсказки.
– Как же Сашка вырос, – заметил наконец, следуя за мальчиком в его комнату. – Даже не уверен… узнал бы его на улице или нет. – В интонациях Миши была виноватость, а в глазах надежда. Настя вздохнула, кивнув. – А молодец-то какой! – воскликнул Миша, тоже любуясь сыном. – Санька, ну, может, и маму с собой захватим?
– Да идите, поговорите, – равнодушно отправила их Настя. – Пока на стол накрою.
Наконец она позвала сына с отцом пить чай и со сложным чувством наблюдала радостное ликование, которым был переполнен ее ребенок. С одной стороны, невозможно было не радоваться вместе с ним. С другой – этот человек, его отец, вызывал в ней застарелые отрицательные эмоции, смешанные с неловкостью от непривычки общения с ним. Пять лет назад она силой отучала себя от мыслей о Мише. А сейчас…
«Господи, как же я хочу к Женьке! – томилась Настя, с недоумением разглядывая бывшего мужа, из-за которого когда-то столько слез проливала и так теряла лицо. – Что же я в нем находила такого привлекательного? Еще и держится как побитая собака».
Миша и сам чувствовал себя побитой собакой. Жизнь, с тех пор как он ушел от Насти, его не баловала. А сегодняшний свой визит он рассматривал как испытание, мечтая понравиться сыну и бывшей жене. И от этого жгучего желания держался неуверенно, сбивался и просительно засматривал в их глаза.
Когда Саша лег наконец спать, Михаил все не уходил, явно стремясь остаться с Настей наедине. Она стала мыть посуду, он топтался рядом, не решаясь начать разговор.
– Я так благодарен Сашке… – пробормотал наконец, не глядя на бывшую жену. – Он совсем на меня не сердится… – Миша взглянул на Настю: – Ну, мне так показалось…
Настя молчала.
– А ты?.. – спросил он робко. – Ты так и не простила меня за эти годы?
– Ой, Миш… – Настя поморщилась. – Да я как-то вообще об этом давно не думала. Понимаешь, у меня совершенно другая жизнь. Ну совсем. Но точно нет никакого зла на тебя, – поспешила добавить. – Все, знаешь, оказалось к лучшему. – Сказала Настя, вздохнув. И этот вздох почему-то дал Мише надежду. Он решил попробовать сменить тему:
– Ну, вижу, все у вас хорошо.
Она насмешливо улыбнулась в ответ.
– Насть, я все понимаю, – уже уверенней продолжил Миша, снова почему-то ободренный этой ее насмешкой – хоть какой-то определенностью в разговоре, дающей возможность оправдываться. – Я понимаю, что поступил с тобой… с вами… ну… ненормально. Ну, плохо… Очень… Да, все это так, конечно… Ну да, очень плохо у нас получилось… Только я уже, поверь, сто раз наказан. Давно все осознал и теперь только одного и хочу – чтобы вы были счастливы.
Он ждал, что она скажет. Она закрыла краны, вытерла руки и села за стол, но молчала, рассеянно глядя в сторону.
– Ты понимаешь, я тогда словно голову потерял. А потом… Ну она меня очень быстро бросила, встретила кого-то другого и за него замуж вышла. А я остался как дурак у разбитого корыта. Даже пить начал. С работой пошли неприятности… В общем, все как-то сразу навалилось. Я поэтому и к Сашке перестал приезжать. Но теперь у меня все нормально, Насть, – зачастил он убежденно. – Я в порядке, зарабатываю дай бог каждому, и вообще. И ничего так не хочу, как… быть снова с вами. – Последние слова Миша произнес скомканно и быстро взглянул на свою брошенную когда-то жену.
Настя тоже наконец прямо посмотрела на бывшего мужа. Ему удалось ее тронуть.
– Я понимаю, – сказала она. – Только быть с нами, конечно, уже не получится. Я давно всем тем переболела и совершенно тебя не люблю. А вот Сашка – другое дело… – Она смотрела с сочувствием. Миша кивнул.
– Ну да, – согласился грустно. – Что ж… В общем-то, тоже понятно. Конечно. – Он помолчал, примиряясь с неизбежным. – В любом случае я хочу общаться с сыном, помогать. Теперь уже никуда не исчезну, можешь не сомневаться. – Миша погладил Настю по руке – в его жесте не было ничего соблазняющего, не было попытки расположить ее – только дружеское участие.
