Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)
– Как ты, зая? Голос какой-то убитый.
– Нормально, – печально протянула Настя. – А ты как?
– Да все хорошо, Настюш. Вот в бассейне был. Зря ты со мной не пошла, все-таки лучше себя чувствуешь, после того как поплаваешь.
«Зря не пошла, – подумала Настя с досадой. – Ничего бы тогда и не случилось. Хотя…» Она вздохнула. Все, конечно, оставалось бы таким же, каким оно было на самом деле, хоть пойди она в бассейн сегодня с Женькой, хоть вообще никогда туда не ходи. Жаль только, что позаниматься с сыном, как собиралась, тоже толком не получилось, в таком-то настроении…
– Что делаешь? – спросил Женя. – Сашка спит?
– Спит. Телевизор смотрю, – выдавила Настя. – Спать хочу, буду уже ложиться.
– А, ну молодец, зай, это правильно. Ложись скорей, надо хоть иногда высыпаться. – Все-таки его беспокоил ее голос. Какой-то он был совершенно неживой. – У тебя, может, болит что-нибудь?
– Ничего у меня не болит, – отвечала Настя механическим голосом, еще больше растревоживая своего чуткого друга.
– Ну хорошо. – Он вздохнул. – Давай ложись скорей, а завтра обо всем поговорим, да?
– Ну да. Хотя о чем тут говорить-то? Ладно, Жень, пошла я. Пока.
– Ну пока. Целую… – Он не успел договорить – его перебили короткие гудки из трубки.
Женя закрыл машину и поднялся домой. Алиса вышла в прихожую.
– Привет, – буркнул он сухо, проходя в комнату.
– Привет. Ужинать будешь? – привычно преодолевая боль от его холодности, спросила жена.
– Давай…
Она обрадовалась. В последнее время он обычно от ужина отказывался, его согласие обещало Алисе редкие теперь посиделки с мужем, может быть, какой-то разговор – какое-то подобие семейной жизни, хоть какое-то общение. Женя явно избегал ее. Это, собственно, началось уже очень давно, Алиса и не помнила начала. Она долго старалась не замечать охлаждения мужа, охотно списывая его на усталость, на случайности и на собственную глупую впечатлительность. Когда обманывать себя стало уже бессмысленно, Алиса не могла припомнить, в связи с чем все это приключилось с их семьей, не могла нащупать в памяти этого момента.
До встречи с Женей у нее никогда не было действительно серьезного чувства к мужчине. Никакой ее роман не цеплял так, как зацепила вдруг эта любовь. В предыдущем браке все было наоборот. Того мужа, Мишу, она увела из другой семьи, с ним жила не долго, но весело. Он ее обожал – Алиса не сомневалась – и, конечно, был в шоке, когда она сказала, что уходит и вообще подает на развод. Пытался удержать. Но разве можно что-то противопоставить любви, да еще такой, которая коснулась Алисы с Женей?! Ради Жени она ушла с работы – а раньше стремилась сделать карьеру! Ради него научилась готовить… Ради него пыталась забеременеть столько лет, лечилась – все напрасно… Желанная беременность так и не наступила. К тому же очень быстро Женина любовь куда-то подевалась. А вот теперь разваливалась и семья. Между тем Алисе так и не удалось разлюбить его. Она не могла с ним расстаться – она совершенно была к этому не готова.
Алиса села напротив мужа и тоже положила себе порцию, хотя не очень хотела есть.
– Какие новости? – спросила, стараясь не замечать его угрюмости.
– Да какие новости, – глядя в тарелку, отмахнулся Женя. Он продолжал жевать, но, взглядывая исподлобья на жену, ловил ее неотступные, словно полные мольбы взгляды и терял аппетит. С трудом проглатывал. Наконец положил вилку, уставясь в стол, спросил:
– Алис, что-то сказать хочешь?
– Нет, – испугалась она. – А почему ты спрашиваешь?
– Ты так смотришь на меня, что я есть не могу, – признался Женя.
– Да я просто смотрю, просто соскучилась… Мы редко видимся. Просто рада, что ты дома, – вот и смотрю.
Жене стало не по себе.
– Алис, я поговорить с тобой хотел… Ну вот ты говоришь – редко видимся… А по-моему – слишком часто.
– То есть? – глаза Алисы стали привычно наливаться слезами, она пыталась сдерживаться.
– Тебе мало, а мне слишком всего этого много, понимаешь? – Он прямо взглянул на нее. – Ну как мы живем? Нас же вообще уже ничего не связывает, Алис, зачем это все?
– Что все? – спросила она, и предательская слеза все-таки побежала по щеке. В этот момент ей казалось, что она не любит его, а ненавидит. Так ненавидит, что не хочет отпускать.
Он вздохнул и замычал, как от зубной боли.
– Зачем нам так жить? Мы могли бы освободить друг друга от этой жизни, где нет ни любви, ни радости. Зачем тебе ждать меня каждый вечер, чтоб потом плакать, Алиса?
– Не буду, не буду, – заторопилась она. – Просто ты… Я… Я не хочу плакать, это нервы.
Он опять вздохнул, понимая безнадежность разговора. Если бы Настя согласилась – он бы собрался и решил вопрос с Алисой, а не тянул бы эту бесконечную муку, словно отрубая собаке хвост по кусочку. Но Настя не хотела его развода – и это связывало Жене руки. Он понимал, что так жить нельзя, не сомневался, что разрыв с Алисой неизбежен, что вечно он так мучиться не сможет, и они рано или поздно расстанутся, – но Настя не хотела… И Женя ждал и мучился неопределенностью положения. И мучилась Алиса…
Женя с угрюмым видом разглядывал свою тарелку с недоеденным ужином. Алиса справилась с собой, перестала плакать, спросила ласково:
– Чаю налить? Есть зефир, пряники…
– Хорошо, – вздохнул Женя. – Пряники – это хорошо.
Алиса метнулась за сладостями, на ходу взглянула в зеркало, потерла щеки, стирая следы слез. Волосы Алиса уложила в конский хвост, потому что Женя как-то мельком сказал, что ему нравятся у женщин высокие прически. Алиса повернула голову в пол-оборота, вздернула подбородок, всмотрелась в свое отражение и в общем осталась довольна собой – выглядела она, как всегда, отлично. Хоть бы Женя посмотрел на нее. В последнее время взгляд его всегда был каким-то бегающим или же он был направлен куда-нибудь в сторону, мимо Алисы.
Жене действительно нравились высокие прически – ведь именно так чаще всего причесывалась Настя. Но когда они встречались у нее дома вечерами, Настя распускала волосы – и так тоже очень нравилась Жене. Да ему все нравилось в ней…
Алиса быстро сервировала чай, села за стол и взяла Женю за руку. Глаза ее с любовью и болью смотрели на мужа. Этот взгляд мог бы тронуть любого… Но только не Женю, который не видел больше в Алисе ничего, кроме помехи своему счастью с Настей. Он поднял на нее глаза. В них ничего не выражалось. Ему было плохо с ней – и это он чувствовал вполне отчетливо. Ему было, конечно, жалко ее, но, измученный отказами Насти, он слишком устал от разочарований и неопределенности, чтобы всерьез сочувствовать жене, виновнице, как он считал, его неприкаянного положения. Его взгляд соскользнул с ее лица, он отвернулся и осторожно вытянул свою руку из-под ее руки.
– Женя, – сказала она жалобно, – я так соскучилась по тебе.
– Алиса, что же ты меня не слышишь! – воскликнул он.
– Да, я тебя слышу! Но ты же мой муж, ну что же мне делать! Я ж люблю тебя! – она почти кричала.
– Ну а мне что делать?! Я ведь тебя не люблю!
– Но почему? Чем же я хуже этой твоей… Что во мне не так?! Скажи!
Он перевел дух и понурился.
– Все в тебе так, Алиса, – сказал тихо. – Просто это уже не важно.
– Посмотри на меня! – крикнула она, хватая его за руки. – Вот я же и причесалась как ты любишь… Ну я же красивая, я хорошая… Разве нет?
– Хорошая, – согласился он, не глядя на нее. – Красивая…
– Так что же тебе нужно, Женя? – Алиса была на грани какого-то страшного срыва.
Он молчал, понимая бессмысленность разговора. В сущности она кричала все время одно и то же: люби меня! будь со мной!.. А ему было просто тяжело и плохо с ней. И все в ней было так… Но он-то любил Настю. А от Алисы ему хотелось бежать без оглядки.
– Женечка, милый, – Алиса рыдала в голос, – ну пожалуйста, ну посмотри на меня, подумай, нам же хорошо было вместе… Женечка, я не могу без тебя, не хочу без тебя…
– У-у… – взвыл он. – Я тоже так больше не могу! – Он оторвал ее руки от себя. – Алиса, дорогая, ну ты же сама уходила от мужа! Ты вспомни, разве были какие-то слова, которые он мог бы тогда сказать тебе, чтобы ты передумала и с ним осталась?! Разве это возможно?!
– Ха-а! – задохнулась Алиса. – И ты можешь попрекать меня этим! – Она вскинула залитое слезами лицо. – Я же тогда ради тебя от него ушла! К тебе ушла – что ж тогда не попрекал?!
– Ушла ты ради себя, а теперь ради себя меня мучаешь. И его ты тогда не могла пожалеть, потому что не хотела с ним больше жить – и все тут! Тут ничего не поделаешь, понимаешь? Вот и я теперь так же… Знаешь, лучше всего мне сейчас уйти… – Он хотел сказать «прямо сейчас уйти», но удержался в последнюю секунду от этого окончательного слова, опасаясь добить ее. «Сейчас уйти» – все-таки еще могло звучать как временное решение. – Лучше мне уйти, а ты приди в себя, потом поговорим, когда ты хоть немного успокоишься.
