Гийом Мюссо - После...
Натана беспокоило будущее: до сегодняшнего дня воспитывать Бонни было не так уж трудно, но самое сложное впереди. Однажды она попросит разрешения пойти погулять вечером, сделать пирсинг в носу или еще где-нибудь… Всегда наступает момент, когда характер ребенка портится, и самая милая маленькая девочка превращается в неблагодарного подростка, уверенного, что ее родители — старые маразматики, неспособные что-либо понять.
Мэллори останется с ней одна, лицом к лицу со всеми трудностями переходного возраста. Натана уже не будет рядом, и он не сможет ее поддержать. Ему не суждено испытать беспокойство, когда Бонни впервые не придет вечером домой; он не познакомится с первым женихом, которого она приведет; не узнает о первом ее путешествии с подругами в другой конец страны…
Отношения с Бонни порой навевали ему воспоминания о собственном детстве. Поначалу между ним и матерью было полное согласие, но потом его охватило какое-то безразличие, и он его охотно в себе взращивал, считая, что единственный шанс подняться по социальной лестнице — забыть о своем происхождении. Сыну горничной трудно завоевать Нью-Йорк!
Только недавно Натан понял, что намного больше получил от матери, чем мог себе представить: смелость и самоотверженность, способность противостоять жизненным невзгодам. Она умерла, а он так и не поблагодарил ее за этот дар. В последние годы ее жизни он уже хорошо зарабатывал — ему бы сблизиться с матерью и разделить свой успех, сказать: «Видишь, мы выпутались, ты не зря жертвовала собой — я счастлив». А он, слишком занятый собственной жизнью, ограничивался тем, что каждый месяц посылал деньги. Приезжал к ней редко, и то на миг. Произносил несколько банальных фраз — и уходил, оставив пачку долларов (каждый раз все толще), будто откупался за то, что он плохой сын.
Теперь он остро чувствовал свою вину за упущенное время, но это не единственное воспоминание, волновавшее его. Существовала еще их тайна — их двоих; об этом случае он никогда не говорил, но помнить будет всю жизнь. Это произошло летом 1977 года, в начале августа, во время каникул в Нантакете, которые он провел с Мэллори (когда он впервые поцеловал ее в губы… но это другая история). Ему было тогда тринадцать.
За год до того он успешно прошел тестирование и его приняли в Уоллес, престижную школу в Манхэттене. Школа платила половину суммы за обучение нескольким особо одаренным ученикам, но оставалась вторая половина, и ее оплачивала семья ученика. Для Элеоноры Дель Амико это были большие деньги. Натан отлично понимал, что требовал огромной жертвы от матери, тем более что деньги нужно было внести до начала семестра. Он объяснил, что это вложение в будущее — его единственная возможность не стать грузчиком или мойщиком полов.
Тем летом у Элеоноры не было ни гроша: зимой она попала на несколько дней в больницу с бронхитом, что потребовало значительных денежных затрат. В начале августа она попросила аванс у Векслеров. Но Джеффри, который упорно придерживался пуританских принципов, был категорически против. «Ну вот тебе их грязная порядочность, — сказала Натану мать, — ты спас жизнь их дочери, а они не хотят пальцем пошевелить, чтобы помочь тебе».
Именно тогда из шкатулки Лизы Векслер пропал браслет из жемчуга. Натан никогда не понимал причины подозрений, которые сразу легли на его мать и на него. Джеффри Векслер устроил допрос обоим, словно и не сомневался в их виновности; даже обыскал их, заставив стоять с поднятыми руками лицом к стене. В то время Натан еще не знал, что такое поведение противозаконно. Горничная отказывалась признать свою вину, и Джеффри перевернул всю ее комнату, открывая ящики, выворачивая чемоданы, как при обыске. Ничего не нашел и пригрозил вызвать полицию, полагая, что напугает этим Элеонору. Но та продолжала все отрицать, чуть ли не падая на колени перед хозяином: «Это не я, мистер Векслер, клянусь, я ничего не брала!»
В конце концов все завершилось увольнением. Вопреки просьбам жены, Джеффри отказался вызвать полицию и выгнал Элеонору, не выплатив жалованья. В середине лета, опозоренные, без гроша в кармане, Натан с матерью вернулись в жаркий Нью-Йорк.
Самым ужасным унижением в жизни для него было встретиться взглядом с Мэллори, когда он стоял у стены как вор. Стыд преследовал его вплоть до сегодняшнего дня, словно засев в уголке сознания. Но этот стыд стал движущей силой: Натан знал с того самого дня, что ему недостаточно высоко подняться, чтобы смыть позор. Недостаточно подойти совсем близко к желаемому — нужно больше: выиграть этот чертов процесс у Джеффри и заставить заплатить за свое унижение квартирой в «Сан-Ремо», чудесным жильем стоимостью в несколько миллионов долларов. Он отдавал себе отчет в том, что такое противостояние навредит Мэллори. Но даже перспектива обидеть женщину, которую он любил, не остановила его — порой человек готов на все, чтобы отомстить.
Однако самое страшное — что он поверил Векслеру больше, чем своей матери. Натан никогда не говорил с ней о браслете, но, поразмыслив, пришел к выводу, что она действительно его украла, и сделала это ради него. В октябре 1977 года он продолжил свое обучение в школе — все чудесным образом уладилось в последнюю минуту. Тогда он не пытался узнать, как произошло это чудо; но иногда признавал ужасную правду: его мать стала воровкой из-за него.
Бонни открыла один глаз — до цели им оставалось несколько сот метров. Стокбридж — чудесный маленький городок, основанный индейцами из племени могикан. Позже их покой нарушили миссионеры, принеся с собой идеи христианства. У Векслеров было ранчо на окраине города — изящный загородный дом с конюшней, где содержались несколько лошадей и красивый пони. Девочка очень его любила.
Натан посигналил перед воротами — над ними висела камера наблюдения. Несколько секунд спустя створки открылись, он въехал на каменистую дорожку и припарковался возле небольшого бунгало, где сидели два охранника. Последний раз он даже не вышел из машины, когда был здесь. В этот раз все будет иначе.
Гудрич говорил, что лучше со всеми помириться. Что ж, нужно следовать советам! Натан решил открыть Джеффри то, о чем никогда никому не рассказывал. Когда Натан был студентом, профессия адвоката невероятно его привлекала: он расценивал ее как средство защищать более слабых, таких, как он, выходцев из низших слоев общества. Но юриспруденция не имела смысла без соблюдения некоторой этики поведения. Натан всегда придерживался правил… кроме одного раза.
Он захлопнул дверцу машины. Солнце стояло высоко, ветер поднимал небольшие облака рыжей пыли. Натан заметил Джеффри издалека: тот не спеша шел к ним. Бонни, которая умела любое событие превратить в праздник, пустилась бегом навстречу дедушке, радостно вскрикивая.
Вскоре Натан оказался в нескольких метрах от Джеффри. Каждый раз, когда он смотрел на тестя, у него возникала одна и та же мысль — как Мэллори на него похожа: те же светло-голубые глаза, изящные, утонченные черты лица. Да, Мэллори была очень похожа на отца, поэтому, несмотря на злость к этому человеку, он не мог его ненавидеть.
Натан попросил Джеффри уделить ему время, и сейчас они остались в кабинете одни — больше никого. Векслер поджег толстую сигару и стал небольшими затяжками вдыхать дым, а Натан тем временем с видом знатока рассматривал полки с юридическими трудами в кожаных переплетах.
Тесть обставил свой кабинет как настоящую библиотеку. Зеленые с позолотой лампы освещали темную мебель из ценных пород дерева; большой рабочий стол завален: папки с документами, коробки с дискетами; там же два ноутбука, подключенных к базе данных. Вот уже несколько месяцев Джеффри был в официальной отставке, но продолжал работать.
Джеффри прожил странную жизнь. В молодости он был отличным бейсболистом, но в результате несчастного случая вынужден был отказаться от любимого спорта и направил всю энергию на учебу. Окончив Гарвард, сначала работал судьей, затем поступил в одну из самых престижных адвокатских фирм Бостона. Последние годы внимательно следил за событиями и организовал собственное дело, специализируясь на коллективных судебных делах. С успехом защищал рабочих судостроительных заводов, страдавших от вредного воздействия асбеста. Потом сколотил состояние, добившись от табачных компаний значительных компенсаций жертвам курения. И вот уже два года участвовал в новом сражении: защищал права больных с опухолью мозга, предъявляя иски операторам мобильной связи за сокрытие вредного влияния электромагнитных волн.
Натан признавал: Векслер — настоящий профессионал, один из последних адвокатов старой закалки, тоскующих по далеким временам, когда представителями закона двигало в первую очередь призвание, а не деньги. Одно время Натан и Джеффри поддерживали хорошие отношения, пока эта история с браслетом все не испортила. Но даже сейчас Натан втайне восхищался тестем.
