Дуровъ - Все схвачено
– А как только? – спросил Очкарик.
Странно, но он к чаю даже не притронулся, а Легат чашку до дна выхлебал. Может, чай отравлен?.. Легату на секунду сделалось не по себе. Но – лишь на секунду! К черту пустые страхи! Умирать, так с барабанным боем и стрельбой из всех орудий.
– Сколько я здесь пробуду? Три дня? Неделю?.. Никакой связи, кроме собственных… или чьих-то, но доверенных… ног у нас с будущим нет. Можно, конечно, Диггера послать. Но, полагаю, всего ему никто не скажет, не доверит, он и не посвящен в наши дела. Стоит ли множить знающих? Может, и стоит. Но дайте мне войти в курс дела с вашей стороны. Чем скорее это произойдет, тем скорее я заработаю в полную силу и, уж не обессудьте, тем скорее мне найдут более постоянного преемника.
Очкарик усмехнулся как бы чему-то вспомянутому, незначительному – своему. Спросил:
– А вам хочется назад?
– Представьте, да! – И уж совсем внаглую: – Можете представить себя на моем месте?
Очкарик коротко хохотнул. Как две дощечки друг о друга стукнули.
– Не могу, – честно ответил он. – И еще честнее добавил: – Я и на своем месте чувствую себя не вполне уютно.
Легат оценил признание. Конечно, это могло быть простым кокетством, но вряд ли, вряд ли. Кокетство, как черта характера, менее всего подходила Очкарику, а сыграть…
Да нет! Он по должности, по биографии, по судьбе – игрок, иначе б не выжил, а уж до поста Председателя не дошел бы, но играть в не свойственную нормальному мужику игру – типа кокетничать, там… – это не его. Он именно мужик, как и его друг с Большой Буквы, и что сказал, то хотел сказать. Вырвалось.
Но надо было ответить.
– Это пока семечки, уважаемый товарищ Председатель. Впереди у вас будет много неуютных ситуаций. Но вы ни разу всерьез не оступитесь на том пути, который Вам предстоит пройти. Он будет нелегким, но вы справитесь. В очень конкретном смысле этого слова: вы справитесь так, как именно вы справитесь. Другой, наверно, справлялся бы по-иному. Но вы – это вы. И все будет по-вашему. Может, и потому, что мы помогать станем. А может, мы и ни при чем окажемся. Как там говорится: характер – это судьба…
– Спасибо за доброе ко мне отношение, – достаточно жестко вмешался Очкарик, – но давайте ближе к прозе жизни.
Остановил Легата на лету. И правильно сделал.
– Все, товарищ Председатель, лирика закончилась. – Легат не любил, когда его тормозили, но тут, похоже, его занесло. Прав Очкарик. – Перейдем к прозе. Полагаю, у вас найдется для меня кабинет и толковый помощник? Да? Тогда я бы хотел познакомиться с документами, которые в любой степени – не важно! – относятся к работе моего предшественника, а теперь – к моей. И еще. Первое: с кем я буду в постоянном контакте – с вами, с Полковником, с кем-то еще?.. Второе: где я буду жить? Хотелось бы в гостинице, лучше – в шаговой доступности. Например, в «Мать-городе», если для Конторы это не слишком дорого. Третье. Отсутствие слежки. Я не профессионал, но рано или поздно я ее замечу. И тогда я уйду обратно, и пусть меня там расстреляют перед строем… Честно, я тот зверь, что в неволе скукоживается и помирает. Это вам надо? Я никуда не денусь, а дорогу отсюда до моего мира вы отслеживаете… Вам надо подумать, извините за наглость, или сразу решение примете?..
Очкарик впервые за все время разговора взял свою чашку и залпом выпил чай. Как будто тоже думал, что тот отравлен, а вот поговорили открыто и по-честному – и не отравлен вовсе!..
Поставил чашку на блюдце.
– Пожелания ваши, считайте, осуществлены. Кабинет, насколько я знаю, уже есть. Помощник – тоже. Хотите жить в «Мать-городе»? Да ради бога! Там половина номеров – наши. Не обессудьте – с прослушкой. Ну, да вас мы слушать не станем, поверьте на слово. Зайдите к Полковнику, он хочет вас видеть. Контакт вы будете держать с ним. Ну, и со мной, когда вы или я посчитаем нужным… К Полковнику вас проводят.
На том аудиенция и закончилась.
До кабинета Полковника его довели. Без поводыря он бы заблудился в здешних коридорах… Хотя разве в его Службе понятнее? Там вообще без поэтажного плана от одного входа до другого не дойти. По улице – куда проще!..
Полковник ждал с нетерпением, узрел Легата, бросился к нему. К счастью – не обнимать, а всего лишь пожать руку. И спросить с ходу:
– Что с Гумбольдтом?
– Ничего с Гумбольдтом, – сообщил Легат, умащиваясь на кресле перед письменным столом Полковника. – Не исключено, что уже в застенке ваш Гумбольдт… Вот все про него: ах, умный, ах, хитрый, ах, семи пядей… а попался как дитя малое. Пасли его наши. А как приказ вышел – взяли. Аккурат, когда я там был проездом.
– И что теперь? – малость упавшим голосом спросил Полковник.
– А ничего. Его ж не в тюрьму, не в зону, не на лесоповал. Поговорят по душам и отпустят. Следить будут, конечно… А что бы вы сделали на своем месте?
– На своем я бы его не трогал. Кто работу станет работать? В ее правильном исполнении и наша и ваша стороны заинтересованы кровно.
– Ну уж и кровно, – решил не поверить Легат. – Жили до поры без нашей подсказки и дальше бы жили… Согласитесь, чего-то захребетное во всем этом есть. Вон, Моисей водил евреев по пустыне сорок лет и никого ни о чем не спрашивал. И довел. Место говенное, правда, но сами захотели…
– Здрасьте, не спрашивал! А Всевышнего? А заповеди?
– Откуда у члена Партии такие знания Книги Книг? Подозрительно. Вы, часом, не ходите тайно в синагогу?
Не погнушался цитатой, но Полковник, похоже, ее не знал. Но на подколку не обиделся.
– Не хожу, – сказал. – А Библию читал. Интересно было.
Настроение у Легата случилось заковыристое. На хамство почему-то тянуло.
– Читали, понимаешь… Моисей у Всевышнего Закон взял, а не карту с проложенным маршрутом. Вам-то зачем наши Законы? У вас свои есть. А мы вам маршрутики рисуем: туда, сюда, с этим не играть, этому не мешать… Мы в ваше время жили – никого ни о чем не спрашивали.
– Ага, – засмеялся Полковник. У него в отличие от Легата настроение было прямым, как провод. – А то вы в наше время не живете!.. Хотите, я завтра вам приведу персонально вас – только на сорок лет моложе. А чего? Найти – плевое дело. С утра и доставим. Поболтаете, сами – молодость вспомните, а он, то есть вы сегодняшний, ну, честь даю, начнет у вас подробно выспрашивать: что с ним будет через год, через десять лет, через тридцать… Вы ему поможете? Вы ему правильно все скажете, как на самом деле, как должно быть? Или вам хочется чего изменить в прошедших годах? Жену, к примеру, поменять…
– Хам вы, Полковник!
Ну, какой теплый разговор получается!
– А вы – сама любезность. Ангел с крыльями! Мы жили, как умели, ни у кого ничего не спрашивали, сами решали. А тут вы – надо то, надо се…
– Так откажитесь.
– Во-первых, поздно. Во-вторых, вы не отстанете. Ну, не вы персонально, а ваши эти…
– Это и ваши эти.
– Согласен. Мы тоже по дури вляпались… Но согласитесь, Легат, мы вам нужнее, чем вы нам. Это вы безумно боитесь, что мы чего-то не то сделаем, не туда шагнем, не с тем задружимся, и ход истории – ку-ку: свернул на параллельную трассу. Или вообще наискосяк. И у вас теперь… что?.. ну, к примеру, другой Верховный. Тиран и мизантроп. Как там у вашего любимого фантаста: эффект бабочки?
Легат засмеялся.
– Ладно, побоксировали и разбежались. Почитать мне собрали?
– Учитаетесь. Со скорочтением знакомы?
– Вся моя нынешняя жизнь, Полковник, – сплошное скорочтение. Только книгу начал, как сразу – конец.
– Да бросьте плакаться, Легат! – Полковник продолжил литературные аллюзии. – Серединку мы с вами в соавторстве пишем.
– Да нет, – не согласился Легат и встал со стула. Ему надоел этот словесный волейбол. Полковник был человеком вполне эрудированным – для полковника Конторы, конечно, но говорить им было не о чем – всерьез говорить. Пока Легат не влезет в историю Гумбольдта подробно, а не по верхам. – Да нет, – повторил он, – серединка уже написана, как мне известно, а мы с вами невесть зачем караулим текст. Как там у классиков: чтоб не украли… Рад видеть… Да, кстати, если вы не знаете: я теперь Гумбольдтом работаю. На полную ставку.
– Мне ли не знать! – театрально воскликнул Полковник. – Я, между прочим, ваш прямой начальник. Вы как к этому?
– Начальников, как и родителей, не выбирают, – вздохнул Легат. – Но я не ропщу.
– Ну и славно. Если что, я – на месте, – сказал Полковник, провожая Легата до дверей. – Там, в приемной, ваш помощник вас дожидается. Чтоб вы не потерялись в пути…
Помощник был капитаном, здесь Легата уважали на одну звездочку больше, чем в его времени.
Да и кабинет оказался более просторным. Помимо письменного стола и приставного к нему, имелся стол для заседаний и даже нечто похожее на уголок для интимного собеседования… или допроса, как лучше?.. а в противоположном от интима углу жила пальма в кадке, то есть нечто Легатом подзабытое. При всей внешне казенной архаичности Службы пальм в кабинетах коллег Легат не видел. Хотя, может, в холлах?.. Да и к чему пустые аналогии? Начальники приходят и уходят, а всякие там завхозы, коменданты, технари остаются. Они политически надежны при любом режиме. Как и повара, официанты, уборщицы etc…
